Брексит по сути никогда не был экономическим проектом. Он всегда был скорее тем, что было сказано в избирательном бюллетене в 2016 году. Брексит был направлен на то, чтобы перестать быть членом Европейского Союза. И его сторонники это понимали. А его противники, напротив, по-прежнему с ним борются. Для многих из тех, кто выступал за то, чтобы остаться в Евросоюзе, Брексит должен был стать символом чего-то другого: антииммигрантского движения, возможно, экономического бесправия или постимперской ностальгии. Нельзя сказать, что эти проблемы не имели отношения к Брекситу, но они никогда не были его сутью.
Выход из ЕС был эмоционально окрашенным политическим проектом, а не экономическим. Это было желанием, основанным на представлении о британском суверенитете, на которое во многом повлияла пьянящая смесь ностальгии и ложного чувства жертвы, раздуваемого британскими СМИ.
Но в этом представлении в результате огромной ошибки произошла подмена понятий — суверенитет перепутали с властью. И в ближайшие месяцы и годы за эту ошибку придется расплачиваться. Но Брексит никогда не был связан с ценами на картофель или автомобили. В конечном счете, речь шла даже не о том, чтобы встать на защиту единственного подлинного общего дипломатического триумфа Великобритании за последние несколько десятков лет — мирного соглашения с Северной Ирландией.
Первоначальную шумиху, поднявшуюся в канун Рождества по поводу торгового соглашения с ЕС, следует рассматривать именно с этой точки зрения. За дурацкими заголовками о веселом «Брекждестве» не видно, что на самом деле люди празднуют заключение невнятной сделки и экономические неприятности, которые ждут Британию. Но в Брексите экономика всегда была вопросом второстепенным. Торговые сделки, как и экономические соглашения, в целом, для Брексита не являются первоочередными задачами, а его второстепенными последствиями, наступающим уже потом. Если бы целью была свободная торговля, Британия осталась бы на едином рынке и в таможенном союзе. Для Бориса Джонсона было бессмысленно и глупо притворяться в четверг, что сделка с ЕС позволит создать «гигантскую зону свободной торговли». Такая зона в ЕС уже есть. И в этой сделке почти не говорится об услугах.
То, что было окончательно согласовано на этой неделе, является самым неудачным торговым соглашением, по сравнению с тем соглашением, которое у нас было, когда мы были в составе ЕС. Британия исключила себя из ЕС, потому что на самом деле «Брекзитленду» важна не торговля, а суверенитет. В результате, наверное, впервые в истории человечества, это были торговые переговоры, целью которых было не сблизить торговых партнеров, а отдалить их друг от друга. Это было бы достаточно трудно сделать при наличии доброй воли. И было вдвойне трудно из-за нереалистичной тактики Британии. Но таково зазеркалье, в котором сейчас обитает Британия. Если возвращение контроля означает отказ (в какой-то мере) от процветания, наряду с другими преимуществами, которые обеспечивало членство в ЕС (а это, безусловно, так), тогда сторонники Брексита говорят: да будет так.
Это соглашение означает триумф для Джонсона лишь в том, что оно завершает отделение Соединенного Королевства от ЕС, за которое большинство избирателей проголосовало четыре с половиной года назад. Бесспорно, это важно. Соглашение знаменует окончание кампании лжи о Евросоюзе, которую на протяжении многих лет вел Джонсон. Фактически это может означать, что у премьерства Джонсона теперь нет никакой другой конкретной цели. Но соглашение сопряжено со значительным политическим риском для правительства, поскольку экономика Брексита и политика Брексита всегда имели для Джонсона разную направленность.
Джонсон далеко не так умен, как думает, но и не глуп. Он знает, что географическая близость и налаженная система поставок имеют в торговле огромное значение, и поэтому от торговли с ЕС нельзя просто отказаться. Ему известно, что Управление бюджетной ответственности подсчитало, что если соглашение не будет заключено, потеря потенциала ВВП в течение 15 лет составила бы более чем 5%. Он знает, что в условиях нарастания пандемии Covid-19 малый, средний и крупный бизнес выживают только за счет маржи. Он знает, что после пандемии Covid-19 Великобритания столкнется с огромным финансовым давлением, которое было бы гораздо более сильным, если бы не было соглашения.
И он знает еще кое-что. Даже если часть его предпочла бы проигнорировать это, он знает, что никакая сделка не стала бы для Николы Стерджен самым большим и лучшим рождественским подарком, о котором она могла бы мечтать, пытаясь добиться выхода Шотландии из состава Великобритании. По мере того как в следующем году для премьер-министра Брексит начинает уходить в прошлое и становиться историей, все более актуальной станет задача спасения Союза. Все эти факторы всегда указывали на необходимость заключения соглашения.
Однако в расчетах Джонсона всегда присутствовала партийно-политическая логика, и это тянуло его в противоположном направлении, к выходу из ЕС без заключения сделки. Ведь Джонсон не просто премьер-министр Великобритании. Он еще и лидер изменчивого, фанатичного и мощного движения за выход из ЕС. Именно благодаря этому он и стал лидером своей партии. Именно по этой причине он победил на выборах 2019 года. И участники движения за выход из ЕС были бы безмерно рады Брекситу без сделки, поскольку для сторонников сохранения суверенитета полный разрыв с Европой во многих отношениях является идеалом.
Поэтому решающее значение имел выбор надлежащей тактики при заключении торговой сделки с ЕС. Это было бы так, даже если бы сейчас был обычный год и обычное Рождество. Но ввиду обстоятельств 2020 года (когда действия Джонсона в условиях пандемии стали предметом повсеместной и постоянной критики, в том числе и внутри его партии, а теперь и на фоне рождественского хаоса, вызванного многокилометровыми пробками на автодорогах в графстве Кент) это стало важным вдвойне.
Первоначальная стратегия Джонсона после выборов 2019 года, на которой настаивал Доминик Каммингс, состояла в том, чтобы потребовать жесткой партийной дисциплины, единства членов кабинета, действий в обход парламента и, прежде всего, политически блокировать Найджела Фараджа, лишив его возможности выступать с заявлениями о предательстве. Пандемия серьезно нарушила эти планы, но не сорвала их. Но когда осенью возникла опасность того, что пандемия выйдет из-под контроля, еще более важным стала необходимость контролировать реакцию общественности, то, как она воспринимает политический курс. Надо было действовать до конца, быстро и точно (был допущен, по крайней мере, один явный провал), чтобы несогласные внутри партии не успели объединиться, а Фарадж не успел подготовить бунт. Именно так и произошло.
Но все это не гарантирует, что после заключения торговой сделки с ЕС Джонсон достиг своей цели и теперь в безопасности. Во-первых, Брексит всегда будет источником разногласий и разобщенности в Британии. Эта проблема никогда не будет решена. При этом экстравагантное предрождественское нагнетание обстановки и балансирование над пропастью свидетельствует о том, что на самом деле в сделке есть много такого, против чего могут возразить фанатики из числа рядовых членов парламента и Фарадж. Слова фон дер Ляйен о том, что это справедливая, сбалансированная и ответственная сделка — это совсем не то, что хотят услышать депутаты из парламентской фракции «Европейская исследовательская группа».
Даже в самом конце года, даже в условиях распространения коронавируса, даже при том, что большинство заняты праздниками, и даже при том, что большинство СМИ, как положено, с усердием изображают Джонсона как сильного, уверенного лидера, в ближайшие дни все может развалиться.
Никогда не следует забывать, что при всех своих многочисленных качествах Джонсон является человеком, почти паталогически склонным к политическому риску. Учитывая неистовство эмоций, которые всегда будет вызывать Брексит, эта сделка может оказаться гораздо более серьезным риском, чем это кто-нибудь, включая Джонсона, пока осознает.
