В Москве идет снег, но осень там была самая теплая за всю историю наблюдений. Между тем, с появлением вакцин, а вместе с ними и шансов на окончание кризиса сovid-19 в мире возобновились дебаты на тему климатических изменений — на сей раз, с особым геополитическим подтекстом.
Согласно расхожему мнению, изменения климата — это опасное преимущество над западными странами, которое извращенная природа решила подарить России. Например, сторонники такой точки зрения недавно провели исследование, заставившее «Нью-Йорк Таймс» сделать прогноз, что Москва «победит в климатическом кризисе». А партнер этой газеты редакция новостей «ПроПублика» (ProPublica) предупреждает, что Россия будет «доминировать в теплеющем мире».
Эти будоражащие нас новости — настоящий бальзам на сердце Путина. Нам рассказывают, что по всей «восточной России дикие леса, болота и сенокосные угодья превращаются в упорядоченные прямоугольники полей, на которых выращивают сою, кукурузу и пшеницу». Но это мелочь по сравнению с тем, на что Россия может рассчитывать к 2080 году, когда в Сибири «более пяти миллионов квадратных километров земли станет пригодно для ведения сельского хозяйства, и в результате в некоторых местах возможности России по обеспечению продуктами климатических мигрантов могут вырасти девятикратно».
Конечно, в этом есть большая доля правды. Холодные северные районы России станут в большей степени пригодны для земледелия и животноводства, что соответствует решению Путина превратить страну в аграрную сверхдержаву (она уже стала самым крупным в мире экспортером зерна).
По мере таяния арктических льдов на Крайнем Севере открываются новые торговые морские пути (Северный Ледовитый океан наверняка станет ключевым маршрутом из Китая в Северную Америку), возникают новые возможности для эксплуатации газовых и нефтяных месторождений и, что самое важное, появляются новые рыбные запасы.
Но проблема в том, что климатические изменения забирают примерно столько же, сколько приносят.
То самое потепление, благодаря которому появляются новые сельскохозяйственные земли, превращает хлебные житницы в засушливые районы. В южном Краснодарском крае, например, урожай зерновых уже снизился на 30%.
Конечно, можно говорить о том, что экономика развернется в сторону Сибири, однако инфраструктура находится на юге и западе, и понадобятся огромные капиталовложения, чтобы воспользоваться всеми этим миллионами квадратных километров новых сельхозугодий.
Кроме того, за осторожным термином «глобальное потепление» скрываются непредсказуемые и жестокие реалии «климатических изменений».
Только в этом году были беспрецедентные лесные пожары на всей территории Сибири, массовая гибель морских животных у берегов Камчатки из-за вредных цветущих водорослей и странная ледяная буря в ноябре, нанесшая мощный удар по Дальнему Востоку России, из-за чего более 150 000 человек почти неделю жили без света и тепла.
Из-за таяния вечной мерзлоты целые города рискуют сползти в море или утонуть в жидкой грязи. В России зона вечной мерзлоты составляет почти две трети территории страны, охватывая важнейшие нефте- и газодобывающие регионы, которые дают стране почти половину ВВП. По мере таяния вечной мерзлоты здания, трубопроводы, автомобильные и железные дороги будут тонуть в болотах и разрушаться. По словам Александра Крутикова, занимающего должность заместителя министра по развитию Дальнего Востока и Арктики, такой ущерб от климатических изменений обойдется России в девять триллионов рублей.
Существует также предположение, что когда слабозаселенные земли, где нет дорог, станут пригодны для возделывания, там смогут найти свой новый дом миллионы климатических мигрантов с юга, в том числе, из Китая, Вьетнама, Кореи и Афганистана.
Все это очень хорошо, но нужны ли Москве эти миллионы мигрантов? Экономическая логика настоятельно требует доброжелательного приема этих трудолюбивых и обездоленных масс, однако у политики зачастую своя логика. Хотя Россия существенно зависит от миллионов трудовых мигрантов из Центральной Азии, это временные работники, а не постоянные переселенцы. Мысль о переселении миллионов мигрантов из Азии не понравится очень многим россиянам.
Сам Путин без особой тревоги смотрит на климатические изменения. В своих хваленых национальных проектах, являющихся попыткой трансформировать российскую экономику и инфраструктуру, он практически игнорировал эту проблему.
Но проблема эта возникает снова и снова по не зависящим от него причинам. Согласно данным Счетной палаты, к 2030 году она будет обходиться России в 2-3 процента ее ВВП. Премьер-министр Михаил Мишустин и бывший премьер-министр Дмитрий Медведев не раз говорили, что эти вопросы требуют нового мышления.
Из-за своего местоположения российский север теплеет в два с половиной раза быстрее, чем мир в целом. И это проявляется в экстремальных погодных явлениях.
Россия занимает четвертое место в мире по выбросам парниковых газов в атмосферу, отставая только от Китая, Индии и США. В октябре прошлого года она наконец ратифицировала Парижское соглашение, в котором есть обязательство не допустить увеличения глобальных температур более чем на два процента (так в тексте, надо — на два градуса — прим. перев.) по сравнению с доиндустриальным уровнем. А этой весной правительство обнародовало национальный план действий по решению проблемы климатических изменений и по адаптации к ним. Правда, это весьма ограниченный план.
Приметой времени стало то, что комиссия Совета безопасности Российской Федерации по экологической безопасности в 2021 году намерена чаще проводить заседания. В конце концов, когда что-то становится проблемой безопасности, Путин начинает обращать на это внимание.
