Что можно сказать о советских гвардейских армиях, корпусах, дивизиях и других подразделениях времен Второй мировой войны? Это были элитные части? Это обозначение было заслужено, или его просто давали? Что можно сказать о воздушных гвардейских частях? Или о гвардейских минометных частях, вооруженных «Катюшами»? Настало время в этом разобраться.
Прежде всего, следует сказать следующее: если к концу 1941 года только 10 стрелковых дивизий заслужили такое звание, то к моменту окончания войны насчитывалось уже более 100 гвардейских стрелковых дивизий. Однако звание «гвардейские» присваивались не только пехотным подразделения. Были также гвардейские танковые дивизии. Однако истоки наименования «гвардейские» на самом деле не являются коммунистическими. Как утверждает Шарп (Sharp), эта традиция восходит ко времени Петра Великого и других монархий, однако она была продолжена во время гражданской войны в России: «Хотя концепция гвардейских частей в европейских армиях является, скорее, аристократической и монархической (эти формирования начались, в основном, с „лейб-гвардии", охранников суверенов), она не исчезла в России после исчезновения монархии. Вместо этого в ходе гражданской войны в России по обе стороны были белые гвардии, красные гвардии, пролетарские гвардии, казачьи гвардии, революционные гвардии — а какой-то момент даже просто потрепанные в боях подразделения стали называться гвардейскими».
Шарп подчеркивает, что это делалось для моральной поддержки. По его мнению, именно по этой причине советские пехотные дивизии стали именоваться стрелковыми, а не пехотными дивизиями. «Все основные пехотные подразделения стали называться стрелковыми, а не пехотными. В конечном счете, стрелковые подразделения в старой императорской российской армии считались элитными среди пехотных формирований, а другое их название использовалось для того, чтобы отделить „красные" подразделения от иностранных и белых, контрреволюционных частей».
Следует отметить, что в некоторые пехотные подразделения, такие как морская пехота, сохранили название «пехота». Однако после гражданской войны эти части были вынуждены отказаться от названия «гвардейские».
Давайте обратимся ко Второй мировой войне. Большинство авторов относят формирование гвардейских подразделений к приказу от 18 сентября. Так, например, Хилл отмечает: «Своим приказом от 18 сентября 1941 года Сталин сделал 100, 127, 153 и 161 стрелковые дивизии Первой, Второй, Третьей и Четвертой Гвардейскими стрелковыми дивизиями, а получили они такое звание за свои „боевые подвиги, за организованность, дисциплину и примерный порядок", при этом денежное содержание личного состава было повышено, а также была обещана отличная от других форма».
В конечном счете обещание об отличной от других форме не было выполнено, но был введен гвардейский знак. Это противоречит мнению Шарпа о том, что возрождение гвардейских частей произошло еще раньше: «Первое возрождение произошло на местном уровне, это было сделано Ленинградским советом, который начал формировать народное ополчение в этом городе. После того как первые части народного ополчения были сформированы и в июле 1941 года отправлены на фронт, Ленинград начал формировать вторую группу из трех дивизий ополченцев, а позднее уже из четырех. Значительный процент мужчин (и женщин) в таких частях составляли члены Коммунистической партии, кандидаты в члены, а также молодые коммунисты (комсомольцы). Руководство города хотело подчеркнуть, что эти части являются „элитными", что в их составе находятся гвардейцы — защитники коммунизма и Ленинграда (то есть „города Ленина"), поэтому сформированные в Ленинграде части первыми стали обозначаться как 1-я, 2-я и 4-я Гвардейские Ленинградские стрелковые дивизии народного ополчения».
Интерес вызывает следующее обстоятельство. Когда я знакомился с дневниковыми записями 1-й танковой дивизии Вермахта (Panzer Division), я наткнулся на одну запись, в которой упоминалась «Гвардейская дивизия», и штабным офицерам, которые вели этот дневник, было известно об истории ее создания. Вот цитата из этого дневника: «Вот какие вражеские формирования появились перед нашими частями. На линии Дубица — Питкелево: части 219-й (резервной) дивизии, в районе Мартсина: части 2-й Гвардейской дивизии (Ленинградская дивизия народного ополчения), это были жители Ленинграда, которые прошли ускоренную подготовку в составе Красного ополчения. Боевые возможности обеих этих частей являются низкими, однако они сильно мотивированы и настроены на упорное сопротивление».
Эту проблему нельзя назвать какой-то особенной, поскольку хорошо зарекомендовавшие себя в мирное время части нередко демонстрировали проблематичное поведение в военное время, и это относится к действиям германской армии в Польше, как это подчеркивается в данном видео (A German Failure. Poland 1939). Как указывает Шарп, некоторые подразделения, включая 100-ю и 24-ю стрелковые дивизии, воевали хорошо, тогда как многие имевшие высокую репутацию дивизии «просто развалились».
«Однако после крайне неудачной кампании (sic!) лета 1941 года стали появляться надежные формирования, и задача состояла в том, чтобы найти и однозначно идентифицировать те части, которые были способны выполнять свои задачи. В таком случае штабы не только могли знать, на кого можно положиться, но таким образом устанавливался и определенный стандарт для других, к которому нужно было стремиться».
Это немного отличается от точки зрения Александра Хилла. «Введение обозначения „гвардейский", вероятно, не было актом отчаяния, поскольку победа под Ельней, например, была реальной, даже если впоследствии ее значение было сильно преувеличено. Несмотря на большие потери, 100-я стрелковая дивизия смогла добиться определенного успеха, она продемонстрировала свою значимость и сохранила силы для того, чтобы продолжить борьбу на следующий день». Однако обе приведенные интерпретации являются похожими.
Кроме того, если посмотреть на количество, то более 120 стрелковых дивизий получали наименование «гвардейские» в ходе Второй мировой войны, а также большое количество в других видах и родах войск. Следует также сказать, что в пехотных частях существовали различия в количественном составе и оснащении, тогда как в бронетанковых частях такого не было. Конечно, можно спорить о том, насколько важными были эти отличия, поскольку большинство частей не достигли разрешенного состава по численности, или им не были предоставлено соответствующее оборудование. Однако мы вернемся к этому спорному вопросу позднее.
Теперь возникает вопрос о том, чем гвардейские части отличались от остальных, а чем не отличались. В конечном счете, по крайней мере, один высокопоставленный советский генерал, командующий 62-армией Чуйков, высказал такую точку зрения: «В январе 1943 года гвардейские дивизии „не сильно отличались" от остальных дивизий, и можно сказать о дезертирстве из состава 13-й гвардейской стрелковой дивизии».
Одно явное отличие состояло в названии и в изменении номера, поскольку не только обозначение «гвардейская» предшествовало названию, но и первоначальный номер дивизии был изменен, и поэтому 100, 127, 153 и 161 стрелковые дивизии, стали 1-ой, 2-ой, 3-ей и 4-ой гвардейскими стрелковыми дивизиями. С учетом существовавших часто натянутых отношений между разными воинскими частями, которые были соответствующим образом отмечены, после получения нового обозначения и увеличения состава все это становилось предметом гордости. Вот что говорит по этому поводу Хилл: «Что касается присвоения наименования „Гвардейские", то можно сослаться на мемуары (Ивана) Руссиянова, в которых он рассказывает о своих чувствах в сентябре 1941 года. По его мнению, получение такого звания конечно же было источником для гордости, и он вспоминает о том, что именно так это и было воспринято бойцами гвардейских дивизий. Такого рода вещи, вероятно, способствовали повышению мотивации — особенно, если это было связано с увеличением денежных выплат, а также с повышением престижности».
Следует учитывать, что количественное обозначение не обязательно будет идти по восходящей, и, по крайней мере, некоторые более значительные числа, такие как 120-я и 128-я гвардейские стрелковые дивизии получили это обозначение в 1943 году, тогда как 115-я гвардейская стрелковая дивизия получил это обозначение лишь в 1945 году. Вместе с тем, по мнению Роттмана (Rottman), звание «гвардейский» или «гвардии» также стало употребляться в отношении личного состава в мае 1942 года. «С 21 мая 1942 года обозначение „гвардии" стало использоваться перед званием, а нагрудный знак „Гвардия" было разрешено носить на правой стороне груди».
Вы можете быть уверены, что я несколько раз проверил эти данные и пользовался при этом воспоминаниями различных высокопоставленных офицеров из числа участников той войны. Можно привести в качестве примера начальника штаба 4-й гвардейской танковой бригады, — это был гвардии подполковник Павел Чепков, а также все остальные перечисленные Игорем Небольсиным офицеры, тогда как начальником штаба 1500-го самоходно-артиллерийского полка был майор Александр Логинов.
Первоначально предполагалось обеспечивать солдат и офицеров гвардейских частей особой формой, однако этого не произошло. При этом солдатам и офицерам гвардейских частей было разрешено носить нагрудный знак «Гвардия» на правой стороне груди. «На гвардейском знаке был изображен золотой венок, его центр был покрыт белой эмалью с красной звездой, а еще на нем было изображено знамя с золотой надписью на кириллице «Гвардия». Кроме того, гвардейцы получали большие по размеры выплаты, и в некоторых случаях эти суммы были в два раза больше, чем в обычных частях. Еще одно отличие состояло в том, как проводились замены, особенно в том случае, когда речь шла о возвращении раненых в свои части. Сейчас сложно сказать, насколько хорошо это работало. В декабре 1941 года советский Наркомат обороны издал приказ, согласно которому гвардейцы должны находиться как можно ближе к линии фронта, что позволяло им возвращаться в свои части. Однако этот вопрос вновь стал актуальным в 1944 году. «Необходимость возвращения раненых военнослужащих из гвардейских формирований в свои части или, по крайней мере, в другие гвардейские части была особо подчеркнута в феврале 1944 года в документе Генерального штаба, в котором была выражена озабоченность по поводу призыва на местном уровне „криминальных элементов и предателей Родины" с оккупированных территорий в гвардейские части».
В этой связи, конечно же, возникал такой вопрос: если приказ от 1941 году выполнялся должным образом, то почему он вновь упоминается? Как уже было сказано ранее, пехотные подразделения не были единственными гвардейскими. Первая Гвардейская танковая бригада была образована в ноябре 1941 года. Однако гвардейских танковых частей было намного меньше, — до лета 1942 года было всего семь гвардейских танковых бригад, поэтому их влияние было довольно незначительным. Но вот что более важно. «В течение всего оставшегося периода войны советское командование не проводило никаких организационных различий между гвардейскими и обычными бронетанковыми бригадами или корпусами. Поэтому, в отличие от гвардейских стрелковых дивизий, не было никаких организационных отличий или отличий в области оснащения между гвардейскими танковыми частями и обычными танковыми частями».
«Единственное отличие состояло в том, что в 1944 году гвардейские корпуса, как правило, стали получать в свое распоряжение танки Т-34/85 немного раньше, чем регулярные механизированные части. С другой стороны, некоторое количество обычных корпусов имели в своем составе тяжелые СУ (штурмовые орудия), а некоторые танковые части получали в распоряжение более современные танки раньше своих гвардейских коллег. Подобные различия были обусловлены ожидаемыми операциями корпусов, а не их предыдущей боевой историей».
Следует отметить, что существовало два важных исключения. Первое исключение — это 1-й и 2-й Гвардейские механизированные корпуса, поскольку они были созданы на основе стрелковых частей, и, по мнению Шарпа, их состав немного отличался. Второе исключение — это гвардейские танковые полки. Они получили наименование «Гвардейские» еще до того, как смогли доказать свою боевую эффективность. Эти подразделения были укомплектованы тяжелыми танками. «Хотя они имели на вооружении тяжелые танки (это были танки КВ, взятые у обычных танковых бригад после июля 1942 года), они обозначались не как „тяжелые танки", а так „танки прорыва". Их задача состояла в том, чтобы сопровождать стрелковые части и быть во главе их при прорыве немецких линий обороны, а это была самая сложная работа на Восточном Фронте». Еще кое-что об этом немного позже.
Как считает Хилл, в отличие от танковых, военно-морские пехотные части претерпели такие же изменения, как и гвардейские стрелковые подразделения. «Морские бригады претерпели такие же изменения, как обычные стрелковые бригады, и некоторые из них получили обозначение гвардейских за их боевые заслуги». То же самое относится к гвардейским военно-воздушным частям — к ним, судя по всему, было такое же отношение, как и к гвардейским пехотным формированиям. По мнению Хилла, эти части иногда получали оборудование и пополнение лучшего качества, в том числе получившие ранения пилоты после выздоровления получали возможность вернуться в свои части.
Вместе с тем имеются и некоторые противоречивые аспекты, когда речь идет о гвардейских частях, и первый, конечно же, состоит в отходе от идеалов коммунистической революции, а второй — это вопрос о том, всегда ли заслуженно было присвоение такого обозначения.
Вот что замечает Хилл по поводу отхода от коммунистических идеалов: «Во многом учреждение звания „Гвардейский" было связано с первой фазой войны, и в этом был отход от символизма и идеалов революции, который начался в конце 1930-х годов, — это те революционные идеалы и символизм, которые, среди прочего, ограничивали власть командиров, а также мешали работе советского Генерального штаба и подготовке офицеров в Академии Генерального штаба или в других подобного рода военных учебных заведениях. Красная Армия в то время начала в значительной мере возвращаться к царистской и буржуазной символике и практике».
Если оценивать с технической точки зрения, то обозначение «Гвардейский» нужно было заслужить. Однако существовало, по крайней мере, два исключения. Первое, это подразделения, которые были вооружены минометами «Катюша», они получили название Гвардейские минометные еще до сентября 1941 года, когда обозначение «Гвардейский», согласно приказу, стало применяться в отношении стрелковых дивизий. Вот что отмечает по этому поводу Пренатт (Prenatt): «В начале августа 1941 года первые восемь Гвардейских минометных полков были сформированы в составе РВВК» (Резерва Высшего Верховного Командования). Такой же точки зрения придерживается Армстронг (Armstrong). «Это наименование означало, что оно будет продолжать скрывать истинную природу этого нового оружия, а также будет попыткой ввести в заблуждение противника по поводу боевых порядков Красной Армии».
Второе исключение относится к ранее уже упомянутым гвардейским танковым полкам. «В то время, как большая часть стрелковых дивизий, а также танковых и механизированных корпусов стали гвардейскими в результате прямой демонстрации боевой эффективности, Советы также присваивали обозначение „Гвардейские" тем подразделениям, которые сами еще не отличились в боях, однако по их оснащению и по составу было ясно, что они должны будут выполнять сложные боевые задачи».
Кроме того, можно, кажется, сказать, что некоторые военно-воздушные части были просто переименованы в «гвардейские», и, возможно, они это заслужили, однако Глантц (Glantz), судя по всему, с этим не согласен. «Когда Красная Армия начала расширять зимнее наступление в декабре 1942 года НКО (Народный комиссариат обороны — по сути, советское Министерство обороны) отреагировал на просьбу Ставки о дополнительных силах, и сделано это было за счет превращения воздушно-десантных войск в десять Гвардейских воздушно-десантных дивизий (с первой по десятую), которые затем были направлены на Северо-Западный фронт, а позднее в район Курска, где в очередной раз участвовали в боях как элитные наземные формирования».
Поскольку воздушно-десантные подразделения, как правило, имели лучшую подготовку, то здесь, судя по всему, мы также сталкиваемся с ситуацией, когда это обозначение было связано с возлагавшимися на эти подразделения боевыми задачами. Кроме того, Шарп отмечает, что некоторые воздушно-десантные формирования к тому времени уже отличились своими действиями.
«Репутация воздушно-десантных частей в 1942 году была высокой, их считали элитой пехоты, а их послужной список был впечатляющим. 13-я, 37-я и 39-я Гвардейские стрелковые дивизии — все они состояли из десантников, их репутация вызывала зависть, хотя и была кровавой, поскольку они действовали жестоко в обороне и в ходе контратак в Сталинграде». По мнению Залога и Несс (Zaloga and Ness), эти формирования были также оснащены, как и гвардейские стрелковые дивизии. «В их составе было много десантников, и они сохраняли название воздушно-десантные, хотя были превращены в обычные пехотные дивизии и участвовали в боях как обычные подразделения пехоты».
Подводя итог, можно сказать следующее: несмотря на то, что такие обозначения как гвардейские стрелковые дивизии, гвардейские танковые дивизии и другие часто появляются в литературе, дьявол в данном случае, скрывается в деталях. Большинство гвардейских частей и формирований должны были завоевать право на этот титул, однако некоторые, включая гвардейские минометные полки, оснащенные «Катюшами», и гвардейские танковые части прорыва сразу получали такое обозначение.
Кроме того, в ходе войны происходили определенные изменения. В целом, у меня сложилось впечатление, что эта тема пока недостаточно хорошо освещена в западной литературе, поэтому всё, что вы увидели в этом видео, следует воспринимать cum grano salis — то есть, критически, «с щепоткой соли». Однако я надеюсь, вы узнали для себя что-то новое. Спасибо Йенсу за обсуждение различных вопросов по поводу этого исследования, а также различных аспектов, связанных с гвардейскими частями. Спасибо Эндрю за то, что он проанализировал этот сценарий. Спасибо всем, кто меня поддерживал на портале Patreon и Subscriberstar. Как обычно, все источники перечислены в описании. Спасибо за просмотр, и до следующих встреч.
Источники
Hill, Alexander: The Red Army and the Second World War. Armies of the Second World War. Cambridge University Press: Cambridge, UK, 2017.
BArch: RH 27-1/29: Kriegstagebuch Nr. 6 (Russland) 1. Panzer-Division.
Rottman, Gordon L.: Soviet Rifleman 1941-45. Osprey Publishing: Oxford, UK, 2011 (2007).
Glantz, David M.: Colossus Reborn. The Red Army at War, 1941-1943. University Kansas Press: Kansas, US, 2005.
Armstrong, Richard N.: Red Army Legacies. Essays on Forces, Capabilities, & Personalities. Schiffer Military History: Atglen, PA, USA, 1995.
Nebolsin, Igor: Tank Battles in East Prussia and Poland 1944-1945.Helion & Company: Warwick, UK, 2019.
Prenatt, Jamie: Katyusha. Russian Multiple Rocket Launchers 1941-Present. Osprey Publishing Ltd.: Oxford, UK, 2016.
Sharp, Charles C.: The Soviet Order of Battle. World War II. An Organizational History of the Major Combat Units of the Soviet Army. Volume III: «Red Storm». The Mechanized Corps and Guards Armored Units 1942 to 1945.
George F. Nafziger: no location, 1995. Sharp, Charles C.: The Soviet Order of Battle. World War II. An Organizational History of the Major Combat Units of the Soviet Army. Volume IV: «Red Guards». The Guards Rifle and Airborne Units 1941 to 1945.
George F. Nafziger: no location, 1995. Zaloga, Steven J.; Ness, Leland S.: Companion to the Red Army 1939-1945. The History Press: Gloucesterhire, UK, 1998 (2009).
Zamulin, Valeriy: The Battle of Kursk. Controversial and neglected Aspects. Helion & Company: England, 2017.
Dick, C. J.: From Defeat to Victory. The Eastern Front, Summer 1944. University of Kansas Press: Kansas, US, 2016.
