Пожалуй, я выскажу непопулярное мнение, но если признать, что демократия в отношениях между государствами означает, что каждой стране, невзирая на ее размеры, дают слово, то Европейский Союз — очень демократичная организация. И в этом его проблема.
На прошлой неделе Урсула фон дер Ляйен обосновывала процесс закупки вакцины от коронавируса и, в частности, сказала, что каждый контракт, подписанный комиссией, должны были утвердить все страны-члены. Каждому государству комиссия предоставила для этого пять дней. Некоторые успели, а другие замешкались. Некоторые без возражений поддержали комиссию, а другие внесли замечания, и процесс утверждения затянулся.
«На принятие решения 27-ю странами уходит больше времени, чем на единоличное решение одного человека», — сказала в интервью нескольким СМИ глава Европейской комиссии. И этот процесс повторялся почти во всем: и когда речь шла о стратегии закупки вакцин, и когда рассматривался вопрос о сокращении сроков аккредитации препаратов в Европейском агентстве лекарственных средств.
Демократия или равенство между государствами, если хотите, помешали ввести новые санкции против России из-за ареста Алексея Навального. В вопросах внешней политики и безопасности в ЕС действует право вето, и хотя мнение всех стран одинаково значимо, одна единственная страна может заблокировать всех. На этот раз так поступила Германия.
Критики единогласного голосования утверждают, что на самом деле оно недемократично, поскольку голос немецкого избирателя «весит» намного меньше, чем голос ирландца, люксембургца или, скажем, чеха. Сторонники консенсуса, напротив, говорят, что это голосование лучше всего демонстрирует честность Европейского Союза, преодолевшего силовую политику национальных государств, в рамках которой малые страны не имели никакого значения.
Принятие решение 27-ю равными государствами и необходимость получить 27 согласий, конечно, превращает ЕС в молох, ледокол, который не способен сразу двинуться с места. Но решение есть: купировать демократию и доверить решение кому-то одному. Однако с этим, как правило, не согласны даже самые громкие критики «беспомощного» Европейского Союза.
