Военный путч в Мьянме, где в феврале этого года армия снова пришла к власти, и последовавшая жестокость полиции и силовых структур против демонстрантов подверглись на Западе жесткой критике и санкциям. Совсем другую позицию заняли Россия и Китай, которые пытаются извлечь максимум пользы из сложившейся ситуации.
Довольно лояльную позицию в отношении мьянмской армии заняли и некоторые страны региона, такие как Индия, Лаос, Вьетнам и Пакистан. Ситуацию закрепил военный парад, который состоялся 27 марта, на который все эти страны отправили своих представителей. Однако наибольшее внимание привлек заместитель российского министра обороны Александр Фомин. Он был самым высокопоставленным зарубежным представителем.
Фомин нисколько не скрывал, что его цель — поддержать максимально глубокое сотрудничество между странами, прежде всего в оборонной и оборонно-технической сфере. Кстати, у этого сотрудничества давние традиции, и замминистра лишь подтвердил отношения, существовавшие еще до путча. В 2015 — 2019 годах Россия занимала второе место среди крупнейших поставщиков оружия в эту страну сразу после Китая. В последнее время в игру вступила Индия, которая хочет ограничить китайское влияние в регионе. Для России это очередной конкурент.
Москва исходит из логичного предположения, что военная хунта будет нуждаться, а также будет делать ставку, прежде всего, на армию. Учитывая то, как в стране поменялась власть и как подавляются протесты (только в день парада были убиты 60 человек), для западных конкурентов эта страна будет практически закрыта. Причина, прежде всего, — в общественном мнении внутри западных стран, которое мешает налаживать контакты с такими режимами, как режим в Мьянме. А вот Россия и Китай могут особо не оглядываться на общественное мнение. Да и санкции, которые вводят западные страны, не очень препятствуют Москве и Пекину.
Для России, крупного экспортера оружия, ситуация, в которой отпадают ее западные конкуренты, весьма выгодна. Кроме того, Москва способна подстраивать свое предложение под рынки, которые не нуждаются в самых современных технологиях, и может предложить им надежное и относительно недорогое оружие. С другой стороны, Россия сама заинтересована в поставках оружия с высокой добавленной стоимостью, которое и стоит дороже, и именно к такому оружию проявляла интерес Мьянма. Этому как раз посвятил свой визит министр обороны РФ Сергей Шойгу, который побывал в Мьянме за неделю до путча и договорился о поставках оружия, включая дроны. Россия предоставит кредит на закупку своих вооружений, который партнерская страна впоследствии погасит. Очень часто к таким договоренностям добавляются контракты для российских добывающих компаний, в том числе добывающих энергоносители. Эта схема уже опробована в африканских странах и Венесуэле.
Россия давно руководствуется прагматичными интересами во внешней политике. На практике это означает, по крайней мере так утверждает Москва, что Россия не вмешивается во внутриполитические дела той или иной страны и преследует только собственные узкие цели. Единственный критерий для такой политики — это то, как правительство той или иной страны относится к сотрудничеству с Россией и готово ли оно давать контракты российским компаниям. Сотрудничество в области безопасности, в свою очередь, гарантирует, что российским инвестициям ничто не будет угрожать. Что касается Мьянмы, то Россия убедилась в ее заинтересованности в очередных сделках в области вооружений и возможности концессий для российских компаний. Проблема в том, что у России в регионе есть конкуренты, прежде всего Китай. Уже сейчас он является главным поставщиком оружия в Мьянму, но догнать его также стремится Индия и другие страны. Если Россия хочет обойти конкурентов, ей придется действовать быстро. В случае Мьянмы России важно не столько занять новые рынки, сколько гарантировать, что она не потеряет в борьбе с конкурентами старые.
Поэтому, как я считаю, было бы упрощением, если не ошибкой, воспринимать нынешние российские шаги в таких странах, как Мьянма и Венесуэла, как геополитическую игру. Россия и ее руководство преследуют, прежде всего, собственные цели, а идеологическая ориентация — лишь дополнительный критерий. И даже политическая или военная поддержка своего клиента, с этой точки зрения, — логичная стратегия. Конечно, подобная политика не образец этики, и большой вопрос, разумно ли полагаться на людей, которые не соблюдают даже собственные правила (это подтвердило огромное число жертв в Венесуэле). Однако такая политика, несомненно, прагматична.
