В августе прошлого года Россия первой в мире одобрила вакцину от коронавируса. В заявлении по телевизору Владимир Путин похвалил ответственных ученых: «Мы благодарим всех, кто сделал этот первый, очень важный шаг для России и всего мира». Восемь месяцев спустя Россия привила хотя бы одной дозой «Спутника V» 14 миллионов человек — примерно 6% населения. США одобрили свою первую вакцину в декабре, но уже привили более трети. Более двадцати стран Европы — среди них Франция, Германия и Нидерланды, которых ругают за проволочки с вакцинацией, — привили больше народу на душу населения, чем Россия. В чем причина? Как Россия скатилась с первой зарегистрированной вакцины на 65-е место в мире по темпам вакцинации?
К моменту одобрения препарат «Спутник V» разработки московского Института Гамалеи испытали менее чем на сотне человек, и широкая общественность о результатах не знала. «Надеюсь, русские действительно доказали, что вакцина безопасна и эффективна, — сказал тогда директор Национального института аллергии и инфекционных заболеваний Энтони Фаучи (Anthony Fauci). — Потому что у меня на этот счет серьезные сомнения». Но, как я уже писал в феврале, несмотря на поспешность, научная сторона вакцины надежна и нареканий не вызывает.
«Спутник V» — вакцина векторного типа. В ней ген шипового белка вируса SARS-CoV-2, который стимулирует иммунную систему вырабатывать антитела, вводится вирусным «вектором». (Аналогичная технология применяется в вакцинах «Джонсон энд Джонсон» и «АстраЗенека».) В феврале журнал «Ланцет» (The Lancet) опубликовал результаты исследования третьей стадии, и «Спутник V» показал эффективность в 91%. Фаучи, чьи сомнения поначалу разделяли многие западные ученые, откликнулся на публикацию. «Я просмотрел некоторые отчеты», — сказал он в прошлом месяце, назвав «Спутник» «весьма эффективным».
В самой России «Спутник V» доступен врачам и другому медицинскому персоналу уже с осени, а широкой публике — с начала декабря. В середине января Путин распорядился начать «массовую вакцинацию населения», назвав «Спутник» «лучшим в мире». Мне удалось привиться в московской городской поликлинике незадолго до Нового года. По всей столице точки вакцинации открылись в банках и торговых центрах. Но темпы вакцинации, изначально высокие, с тех пор пошли на убыль. В марте в Москве ежедневно прививались порядка тринадцати тысяч человек. В Нью-Йорке, для сравнения, темпы вакцинации достигают семидесяти тысяч человек в день.
Поначалу Минздрав России задался целью привить 60% взрослого населения страны к июлю. Однако при нынешних темпах вакцинации на это уйдет еще полтора года. Проблема, судя по всему, кроется как в спросе, так и в предложении. Как сообщил в марте сайт журналистских расследований «Проект», в российских регионах царит «дефицит как самой вакцины, так и людей, готовых ею привиться».
По многим оценкам, россияне — чуть ли не величайшие скептики насчет вакцин от коронавируса в мире. По данным недавнего опроса, не желают прививаться от 60 до 70% населения страны. «Это давняя русская традиция, — считает эпидемиолог и профессор Высшей школы экономики в Москве Василий Власов, — не верить начальству». Одно дело — поддерживать или хотя бы пассивно мириться с правящей системой в целом, совсем другое — верить, что ей по силам обеспечить ваше личное благополучие. И в этом отношении российская кампания вакцинации общественное мнение отражает едва ли не ярче, чем, например, прошлогодний конституционный референдум, благодаря которому Путин получил возможность баллотироваться еще на два президентских срока. Профессор социологии Европейского университета в Санкт-Петербурге Екатерина Бороздина, которая недавно провела тридцать интервью, изучая скептическое отношение среди российского среднего класса, считает так: «Я бы не сказала, что люди не верят в сами вакцины, — хотя есть и такие — скорее, они не верят в процесс вакцинации, он им кажется еще одной программой, навязанной свыше».
Посыл российских чиновников, который постоянно крутится по телевизору, — не столько необходимость самой вакцинации, сколько прекращение пандемии как таковой. Ситуация в России изображается относительно радужной — в отличие от европейских стран, которые не вылезают из бесконечных карантинов. Вакцинация не кажется насущной необходимостью, когда ты и так волен делать что угодно безо всяких уколов. В Москве и других городах страны можно запросто сходить в театр, а потом отужинать в битком набитом ресторане. А если останутся силы — посидеть в баре и протанцевать в ночном клубе до утра. У этого невмешательства есть и обратная сторона: высокий уровень заражений и повышенная смертность за последний год.
Этой весной эпидемиолог Европейского университета в Санкт-Петербурге и Университета Тампере Антон Барчук провел выборочное исследование нескольких сотен петербуржцев. Его предварительный анализ показывает, что переболеть вирусом могло от 40 до 50% населения города. Аналогичная цифра вырисовывается и для Москвы. Недавно я был на званом ужине по случаю дня рождения: из девяти гостей за столом за последний год коронавирусом переболели семеро. Я был единственным, кто привился. Получить достоверные данные о смертности трудно: официально от коронавируса умерло 100 тысяч россиян, но по последним сведениям государственного статистического агентства на этой неделе выходит, что фактическая избыточная смертность с начала пандемии превысила 400 тысяч. При таком раскладе Россия по уровню смертности на душу населения обходит даже сильно пострадавшие Бразилию и США. По подсчетам «Таймс» (The Times), смертность от коронавируса в США составила 1 на 600, а в России — 1 на 400 человек. «Мы идем к коллективному иммунитету — но не вакцинацией, а повышением смертности», — заключил Барчук.
Отсутствие спроса на вакцины Кремль не беспокоит — по крайней пока что, — потому что запас вакцины относительно невелик. Как выяснило расследование «Проекта», вакцины не хватает даже в районных центрах Подмосковья и Ленинградской области. В городах поменьше десятки пунктов вакцинации закрылись, когда дозы закончились, — а свежих поставок обычно хватает на несколько дней.
За месяцы с момента одобрения «Спутника» российские власти не раз округляли ожидаемое количество вакцин в меньшую сторону. В декабре прошлого года они обещали к весне восемнадцать миллионов доз в месяц, в марте цифра — уже семь. Проблема производства новой вакцины в невиданных ранее масштабах Россией не ограничивается. «Увеличение мощности — задача сложная», — говорит руководитель отдела научных исследований московского инвестиционного фонда Inbio Ventures Илья Ясный. Векторные вакцины основаны на органическом мире биологии, а он непредсказуем. «Каждое производственное предприятие и каждый биореактор преподносят свои сюрпризы. Клетки человека бывают очень капризными. Они хотят — растут, а хотят — нет. Живые организмы требуют постоянных корректировок и исправлений».
Производство второго из двух векторов «Спутника» оказалось особенно затруднительным. (И это одна из причин, почему ученые Института Гамалеи так продвигают «Спутник-лайт» — эта вакцина состоит из одного первого укола). Смешивание вирусных векторов гарантирует, что иммунная система организма нацелена на патоген и не даст иммунного ответа на сам вектор. Но для этого приходится создавать две разные вакцины. «Использование двух векторов резонно с научной точки зрения, — объясняет управляющий биотехнологической фирмой Антон Гопка, — но это усложняет производство».
Наконец, последняя проблема с поставками заключается в том, что Россия — не единственный рынок для «Спутника». Само название вакцины — отсылка к первому советскому Спутнику, запущенному в космос в 1957 году, — предполагает геополитические амбиции Кремля. Повсеместное распространение вакцины было бы долгожданной победой путинской России «мягкой силой». На сегодняшний день вакцина одобрена в шестидесяти странах. По состоянию на начало марта Россия отправила на зарубежные рынки четыре миллиона доз — свыше трети своих поставок. (Но даже при таком экспорте Россия завозит для внутреннего использования «Спутник» с заводов в Индии и Южной Корее). Европейское агентство лекарственных средств запустило процедуру постепенной экспертизы для утверждения в Европейском союзе. Не исключено, что здесь кроется еще одна причина, почему Кремль больше не беспокоит низкий спрос: граждане не расстроятся, если дозы улетят в Аргентину или Сербию. В общем и целом, итожит «Проект», Кремль медлит с широкомасштабной кампанией вакцинации из-за низких темпов производства, скудных запасов и крупных международных контрактов.
И в этом смысле российский рынок вакцин эффективен: спрос и предложение пересекаются, пусть и на низком уровне. Риск в том, что вирус может беспрепятственно размножаться и мутировать. Частичная вакцинация без полной блокировки распространения создает идеальные условия для появления новых, более заразных штаммов. (В сигнальном экземпляре статьи клиники Маунт-Синай две недели назад выяснилось, что «Спутник» менее эффективен против, как минимум, одного из штаммов SARS-CoV-2.) И даже если несколько крупных городов выйдут на коллективный иммунитет, у вируса в России остается предостаточно пространства для маневра. После снижения в первые месяцы года в конце марта суточная заболеваемость снова поползла вверх. 30 марта замминистра здравоохранения предупредил о возможной «третьей волне». У России есть вакцина, которая может защитить от этого сценария, но ее не хватает, — как и желающих прививаться.
Джошуа Яффа — московский корреспондент «Нью-Йоркера» и автор книги «Меж двух огней: правда, амбиции и компромисс в путинской России».
