В смысле силовой политики внутри России и за пределами ее границ решения Владимира Путина о территориальной экспансии России с применением военной силы были в равной степени рациональными как в Грузии в 2008 году, так и на Украине в 2014 году. Третье такое решение, которое может быть принято в ближайшие несколько недель или месяцев, будет таким же рациональным. В 2008 году Запад не стал вводить санкции в ответ на фактическую оккупацию Южной Осетии и Абхазии российскими силами. Единственный более или менее значимый пакет санкций Евросоюза, связанный с украинским конфликтом, был введен спустя менее двух недель после того, как 17 июля 2014 года Россия сбила пассажирский самолет Малазийских авиалиний над востоком Украины. Санкции, которые Евросоюз ввел в результате, — они действуют по сей день и оказали умеренное воздействие на российскую экономику, — не были реакцией этого блока на вторжение России на Украину в чистом виде. Скорее они представляли собой попытку Брюсселя наказать Москву за гибель более 200 граждан Евросоюза, которые находились на борту сбитого самолета MH17. По-настоящему болезненные санкции Евросоюза в ответ на бесчинства Москвы на постсоветском пространстве, — таков урок различных войн, которые Россия затевала в Восточной Европе и на Кавказе последние 30 лет, — так и не были введены и, скорее всего, никогда не будут.
Для России в 2008 и 2014 годах экономические издержки ее военных вторжений в Грузию и на Украину оказались незначительными, а та краткосрочная внутриполитическая выгода, которую извлек режим Путина, была высокой. Таким образом, если бы российский режим воздержался от военного вторжения в Южную Осетию и Абхазию в 2008 году, а также в Крым и Донбасс в 2014 году, это стало бы «грехом упущения». Эти военные кампании повысили популярность Путина и укрепили стабильность его режима, — по крайней мере в краткосрочной перспективе.
Уже несколько месяцев популярность российской правящей элиты снижается. В первую очередь это объясняется тяжелыми гуманитарными, социальными и экономическими последствиями коронавирусного кризиса — последствиями, которые старательно преуменьшаются в российской официальной статистике. Среди разнообразных текущих политических проблем Путина самой известной является постепенное превращение Алексея Навального в мученика. В результате этих и некоторых других сопутствующих проблем ставки для Путина и его сторонников существенно выросли по сравнению с 2020 годом.
На этом фоне и в преддверии предстоящих выборов в Государственную думу, которые намечены на сентябрь 2021 года, относительная внутриполитическая выгода очередной внешнеполитической авантюры тоже выросла. Таким образом, текущая напряженность в отношениях между Россией и Западом, а также Украиной, скорее всего, будет сохраняться или даже усиливаться, — по крайней мере до объявления результатов сентябрьских выборов в российский парламент. В случае развития ситуации по наихудшему сценарию нынешний тлеющий конфликт между Россией и Украиной может перерасти в открытую полномасштабную войну.
Между тем, если сейчас Россия вдруг решит начать не опосредованную, а традиционную войну против Украины, Кремль может ввести в бой российские ВВС и, возможно, даже ракетные комплексы класса «земля-земля». Стоит подчеркнуть, что Москва вряд ли станет использовать на Украине оружие массового уничтожения. Однако, если Россия развернет на Украине тяжелую артиллерию, бомбардировщики и ракеты малой дальности с неядерными боеголовками, это будет иметь очень серьезные и даже катастрофические последствия.
Новое наступление России на Украину может среди прочего привести к захвату Северо-Крымского канала, находящегося на юге Украины, что позволит обеспечить Крым пресной водой из реки Днепр. Такое обострение международной напряженности и захват Россией новых территорий на юге Украины может казаться Кремлю довольно привлекательной перспективой в смысле предвыборной тактики и стратегии проецирования силы. Вторжение и вероятный военный триумф России на юге Украины, подкрепленные аргументами гуманитарного толка, станут более привлекательными предвыборными лозунгами для правящей партии Путина, нежели затянувшиеся попытки построить совершенно нерентабельные водоопреснительные предприятия, которые смогут обеспечивать Крым пресной водой, взятой из Черного моря.
Даже если в конечном счете Кремль решит не начинать полномасштабную войну на Украине, следующие несколько месяцев, скорее всего, будут напряженными. Украина, — по крайней мере так кажется в данный момент, — в любом случае выйдет из текущей эскалации с более или менее тяжелыми потерями. Как и прежде, Евросоюз, вероятнее всего, будет выступать с жесткой риторикой, но займет пассивную позицию в плане своей внешнеэкономической политики, если Россия не устроит массовую расправу над гражданами этого блока. Таким образом то, насколько далеко Путин зайдет на Украине, будет зависеть в первую очередь от Соединенных Штатов и Соединенного Королевства.
Доктор Андреас Умланд — научный сотрудник Шведского внешнеполитического института (Swedish Institute of International Affairs) в Стокгольме и старший эксперт в Украинском институте будущего в Киеве.
