Myśl Polska: В прошлом году мне выпала честь получить из ваших рук вышедшую под вашей редакцией книгу «Восточная политика Польши: между геополитическим фатализмом и проклятием бессилия». Почему для ее описания были выбраны такие слова, как «проклятие» и «бессилие»? Казалось бы, политика должна руководствоваться правилами логики, а это понятия не относятся к рациональной сфере.
Станислав Белень: Название этой книги — отчаянный крик, призывающий опомниться государственных руководителей, которые отвечают за внешнюю политику, в том числе на восточном направлении, в отношении наших соседей: Белоруссии, России, Украины. Конечно, я не питаю иллюзий, что такой призыв даст какой-то положительный эффект, ведь политики редко читают книги и редко меняют свою позицию под влиянием рациональных аргументов. Польская политика не всегда строится на принципах логики и рациональности, позволяющих сделать лучший выбор. В ней доминирует не рациональность, а антирациональность: псевдоморальные поучения, идеи прометеизма, отсылки к разнообразным антипатиям. На политическую позицию и мировоззрение простых людей, искажая индивидуальное восприятие, накладывает отпечаток национальная истерия, идеология мученичества и навязываемый сверху героический дискурс. Невежество и управляемость извне польской восточной политики — это печальный знак времен, в которые мы живем. Немногие могут сейчас позволить себе дать объективную оценку, сказать, что польская внешняя политика иррациональна, контрпродуктивна, приносит больше вреда, чем пользы.
Интересно, что и политики, и журналисты, и аналитики тяготеют к групповому мышлению. Взглянуть правде в глаза, увидеть, как дорого нам обходятся (не только в ментальном, но и в материальном плане) ошибки и заблуждения очень сложно. Не существует безальтернативной политики. Многое можно было бы спланировать и реализовать иначе, а, значит, лучше. Между тем в восточной политике по меньшей мере в последнее десятилетие работает одна схема: во всех ошибках, смоленском безумии, неудачах Украины на пути к созданию нормального государства, проблемах поляков в Белоруссии — во всем винят исключительно Россию и лично президента Путина.
— Что больше всего мешает возвращению к нормальным отношениям?
— Основное препятствие, мешающее развернуться друг к другу, это этноцентризм. Он базируется на польских комплексах, выливающихся в предъявление различных требований за реальные или вымышленные травмы. Польский подход заключается в том, что мы отказываем другим в праве на собственный подход к истории, если тот не учитывает важные для нас, освященные кровью события. Однако каждый народ имеет свою память, свои чувства, на основе которых он, редко оглядываясь на других, формирует собственное историческое самосознание. Обрести возможность извне влиять на такой процесс посредством диалога, работы историков — это особое искусство. Важно осознать расхождения в аргументах и воздержаться от их оценки со своей точки зрения.
Польская сторона в последние годы приложила много усилий к тому, чтобы создать в отношениях с Россией огромный культурный диссонанс. Это парадоксальное явление, ведь культуры наших народов испытывали притяжение друг к другу, накоплен огромный опыт их переплетения, выгодного сотрудничества (вы пишите об этом в ваших прекрасных книгах, например, в новом труде «Как мы строили Россию»). В атмосфере официальной русофобии отказ от враждебности, принятие взаимных отличий потребует продолжительных усилий, преодоления накопившегося недоверия, недоброжелательности, предвзятости. Если после долгих лет регресса политики решат отойти от прежних схем и изменить подход общества (от школ и СМИ до политических партий) к России, им придется проявить немалую отвагу.
— Многие эксперты в Польше, а также в других странах, например, в той же России, считают, что за действиями Варшавы в отношении восточных соседей стоят интересы и интриги Вашингтона, Берлина, Брюсселя. Насколько концепция «отталкивания» России от Европы нам навязана? Соответствует ли она польским интересам?
— Я не соглашусь с вами в том, что многие осмеливаются указывать на авторов унижающих Польшу инструкций. Когда в нашей стране выходили книги американского эксперта Джорджа Фридмана (George Friedman), я неоднократно публично задавал вопрос, как польские комментаторы относятся к этому наглому насаждению идеологии и открытым признаниям в том, что Польша выступает инструментом в стратегии США и НАТО в отношении Восточной Европы, в особенности Украины и России, а также Германии. Не было ни единого аналитика, который бы назвал эти книги беспардонной попыткой изменить наше политическое мышление, вмешаться в суверенные действия Варшавы. Полагаясь исключительно на инициативы американского гегемона и Североатлантического альянса, мы лишились собственного мнения, самостоятельной активности. У нас нет практически ни одного независимого аналитического центра, который бы не занимался созданием доктринальной основы для политики бездумного повиновения и беспрекословного выполнения инструкций, поступающих из США и из западных структур.
При этом следует отметить, что многие положения (сформированные нами самими или навязанные извне), на которые опирается польская восточная политика, неверны. Не правы, например, сторонники концепции «идеальной политики», которые считают, что налаживание взаимоотношений станет возможным лишь после демократизации России по западному образцу. Неверная оценка исходной ситуации уже много лет преобладает в кругах, которые заражены идеей западного «крестового похода», несущего демократию и права человека, а также польским анахроничным прометеизмом. Исторические знания на тему России и действительность, которую мы видим, противоречат такому «нереалистичному оптимизму».
На основе вышесказанного можно осмелиться сделать осторожный прогноз, что положительные сдвиги в польско-российских отношениях появятся только тогда, когда в международной системе произойдет переворот, а Запад будет готов принять новую интерпретацию своего цивилизационного самосознания, когда потерпит фиаско концепция миссионерства в международных отношениях.
Генри Киссинджер уже несколько лет назад писал в книге «Мировой порядок», что «система миропорядка, установленная и провозглашенная универсальной западными странами, оказалась на переломном этапе. Предлагаемые ею «патентованные средства» признаются универсальными, однако, касательно их применения нет единодушия. Таким понятиям, как демократия, права человека и международное право, даются столь противоречивые толкования, что их в качестве боевого клича регулярно используют в борьбе друг против друга самые непримиримые стороны».
Прежнее зашоренное мышление, приверженность старым схемам враждебности, неприятие чужих аргументов и цивилизационных образцов ведут к возобновлению конфронтации и дестабилизации, причем не только в региональном масштабе. Западные политические элиты впитали дух холодной войны, они страдают синдромом враждебности. Основой их международных стратегий выступает имеющее идеологическую подоплеку соперничество, поэтому им необходим враг. На эту роль идеально подходит Россия с ее наследием империй, воинствующего коммунизма. Структуры западного мира, пережившие холодную войну, не столько адаптировались к новой действительности, сколько перенесли прежний образ врага в новые реалии.
Пришла пора развернуть широкую дипломатическую акцию, запустить существующие консультационные механизмы, а если окажется, что они утратили репутацию и перестали работать, создать новые институты и платформы сотрудничества. Для этого, однако, нужны люди нового поколения, которые способны дать оценку современному капитализму, выступить против зла, которое он принес всей планете. Различия между общественно-политическими системами сейчас стираются. Хищнический капитализм в одинаковой степени подчиняет себе и демократические, и авторитарные государства. Мы наблюдаем драматическое столкновение: многие страны стараются сохранить остатки суверенитета, а международный капитал агрессивно вмешивается в их дела. На этом фоне нужно обратить внимание на реальные источники угрозы, а не называть врагом то одно, то другое государство. В отличие от Трампа с его эгоистичным националистическим подходом, Джо Байден — космополит и интернационалист, он со своей командой делает ставку на продвижение интересов больших корпораций, формально связанных с США. Эскалация конфликта с Россией соответствует интересам крупного капитала и милитаристских кругов.
— Как можно изменить положение дел?
— Польским политикам, как с правого, так и с левого фланга, нужно пересмотреть подход к векторам внешней политики. В глобализированном мире, которому угрожают различные цивилизационные, в том числе, как показала пандемия covid-19, биологические катастрофы, нельзя искать врагов среди соседей, ведь безопасность тех, кто находится рядом, это и наша безопасность. Михаил Горбачев совершенно справедливо писал, что все мы плывем в одной лодке, и тот, кто ее раскачивает, подвергает опасности самого себя.
Пора начать готовить интеллектуальный и политический фундамент для новой системы международных отношений, учитывая, что в мире зависящих друг от друга народов и государств потребуется создать современную форму польского самосознания. Исследователи молодого поколения могут, занимаясь поиском исторической правды, отбросить наконец пустую героическую, мученическую, национально-освободительную риторику и избрать реалистичный подход, опирающийся на поиск того, что может объединять соседствующие народы. Нужно не воскрешать старые споры и провоцировать новые конфликты, а решать проблемы и противостоять угрозам. Дискуссии на польско-российскую тему следует перенести с уровня эмоций и морализаторства на уровень рациональности. Для этого придется обратиться к критическим размышлениям о самих себе и вернуться к нормальному языку. Лингвисты обращают внимание на милитаризацию общественного дискурса. Это создает атмосферу конфронтации как во внутренних, так и в международных отношениях, ставит стороны в позицию врага и жертвы, агрессора и защищающегося (К.Клосиньска, М.Русинек «Перемены к лучшему, или как управлять миром при помощи слов»).
Вступиться за Польшу, потребовать ведения независимой внешней политики, которая опирается на наше собственное, а не навязанное извне понимание национальных интересов, должно в первую очередь молодое поколение поляков. Нужно выйти из заколдованного круга бессилия, перестать ввязываться в антирежимные или антироссийские авантюры на Украине и в Белоруссии. Все жители земного шара заинтересованы в создании новой, общепланетарной солидарности. Возведение ментальных барьеров между народами на фоне нарастания глобальных угроз не приведет ни к чему хорошему. Политики, ссылающиеся на то, что получили власть демократическим путем, не могут чувствовать себя освобожденными от ответственности за международные стратегии, которые в долгосрочной перспективе окажутся для Польши губительными. Ответственность не может носить абстрактный характер, ее нельзя, как в приобретшей сакральный налет и конституционный статус фразе, нести «…перед богом и историей». Это означает ни перед кем.
— Как, на ваш взгляд, можно восстановить рациональную восточную политику Польши?
— Нашу восточную политику определяет отношение к России. Польское руководство стало заложником «старого мышления», апеллирующего к давним травмам и обидам, угрозе утраты самостоятельности, возникавшей в связи с имперскими поползновениями соседа. Во многих западных странах, смотрящих в будущее, лучше осознают необходимость перемен, отказа от тоски по утраченному миру, подготовки к новым вызовам. Те, кто смотрит в прошлое, постоянно обращаются к аргументам исторического толка, выстраивают современное самосознание на анахроничной базе, неуловимых факторах, которых не могут понять за границей. Современный мир между тем требует умения приспосабливаться, решать проблемы, связанные с цивилизационным развитием, выходом на новый этап технологического и культурного развития. Современные польские элиты, а вместе с ними и общественность, как кажется, к таким переменам не готовы. Выйти из заколдованного круга бессилия и фатализма поможет лишь смена поколений в политическом истеблишменте.
Чтобы создать условия, способствующие завязыванию диалога с Россией, следует прежде всего отказаться от нескольких доктринальных посылок, которые определяют стратегию Запада, в том числе Польши, в отношении Москвы. Нужно, во-первых, пересмотреть тезис, гласящий, что лишь демократические государства могут гарантировать сохранение международного мира. Внутриполитическая система, конечно, накладывает отпечаток на внешнюю политику государства, но это не значит, что демократия обладает исключительными правами на мир. Следует не навязывать свои общественно-политические модели, а искать точки пересечения интересов, совпадения по вопросам элементарных ценностей, близких большинству.
Во-вторых, необходимо отказаться от милитаризации международных отношений. После окончания холодной войны начался резкий рост расходов на модернизацию армии и вооружения. Почему игнорируется (или упоминается вскользь) тот факт, что крупнейшая демократическая держава мира относится к числу наиболее воинственных и активнее всего вооружающихся стран земного шара? Что это: индивидуальная слепота или следствие зависимости политики, СМИ и науки от западного гегемона? США и Запад повинны в том, что приостановились переговоры на тему разоружения, снизилась эффективность контроля над вооружениями, наблюдается огромный регресс в сфере механизмов формирования доверия в широком смысле этого понятия.
В-третьих, уважение к международному праву требует объективного подхода к случаям его нарушения. Между тем используются двойные стандарты, например, в отношении принципа невмешательства во внутренние дела и уважения территориальной целостности государств. Мы давно видим, что одним позволяется больше, чем другим. Больше всего клеймят Россию, хотя инструментальный подход к международному праву давно демонстрируют США и их союзники.
— Нас ждет «эпоха затяжных холодов» или даже «ледниковый период»?
— Подход к польско-российским отношениям должен основываться не на детерминизме, а на диалектике. История не предопределила того, что они всегда должны оставаться замороженными и характеризоваться враждебностью. Этот принцип известен народам современного Запада: англичанам и американцам, англичанам и французам, французам и немцам. Можно привести много примеров того, как посредством долгого и сложного процесса примирения удавалось придти от враждебности к нормальным отношениям, мирному сосуществованию и активному сотрудничеству. Последние виды контактов не подразумевают бесконфликтности. Разнообразные споры во все времена были нормальной формой международного воздействия. Приведенные выше примеры «примирения и установления прочного мира» между народами стали возможными потому, что те приходили к нему самостоятельно. Они беспристрастно оценили, к чему привела долгая вражда, а потом руководствовались собственными соображениями и национальными интересами.
Исторические аналогии в отношении польско-российских отношений могут оказаться бессмысленными не только из-за огромных расхождений в размере потенциала наших стран и масштабе эскалации страха или неверного восприятия реальности с каждой из сторон, но также из-за зависимости Польши, которая ограничивает ее инициативность и волю к примирению. Эта проблема, повторюсь, требует критического взгляда на то, что Польшу используют как инструмент в процессах конфронтационного противостояния Запада с Россией. Если мы взглянем на наши интересы через призму мотивов других стран, мы сможем лучше осознать существующие ограничения. Жаль, в польских исследованиях такую тему не поднимают, чтобы не идти против течения господствующей политкорректности.
Россия объективно играет в международных отношениях важную роль, выступая не частью западного сообщества, а его противовесом вместе с так называемым остальным миром, в котором доминирующую позицию занимает Китай. Эта роль заключается в сохранении баланса сил в глобальной системе. В этом смысле магические заклинания о том, что Россия стала уже «постдержавой» или «государством, переживающим перманентный кризис», ничего не изменят.
Жизненным интересам каждой из сторон соответствует соперничество или конкурентная борьба, но никак не взаимное уничтожение. США со своими союзниками на Западе прекрасно понимают, что вооруженная конфронтация закончится для всех неизбежной катастрофой. Провоцирование напряженности, милитаризация мышления не только затратны, но и опасны, однако они соответствуют интересам лоббистов из армейских кругов и оборонно-промышленного комплекса, которому военная конъюнктура обеспечивает прибыль. Отсутствие политической воли для преодоления конфликта на востоке Украины следует увязывать именно с этим контекстом.
