Сегодня, шестнадцать лет спустя после первого расширения на восток, европейский проект столкнулся с одним из первых побочных эффектов своего поспешного расширения в область Восточной Европы. В Польше и Венгрии с каждым разом все серьезней нарушают баланс сил, совершают нападки на правовое государство, свободу прессы и права человека. Сегодня по беспокоящим причинам из-за двух этих государств-членов в Европе должны бить в набат.
Начнем с анализа основы, на которой в общем строятся общества Восточной Европы. Разберемся, какая историческая реальность до настоящего момента определяла их цивилизационную базу.
На территории, простирающейся от сегодняшней Эстонии до сегодняшней Болгарии, находятся почти все страны, вступившие в ЕС после 2004 года, за исключением Кипра и Мальты. Однако здесь же и живут народы, чьи цивилизационные характеристики заметно отличаются от цивилизационных характеристик народов Западной Европы. Эти народы, в отличие от народов Запада, веками жили в обстановке постоянной непредсказуемости, подавления и нестабильности. Королевства здесь бесконечно образовывались, распадались и сливались друг с другом. Соседние империи постоянно их завоевывали, перемешивали и подстраивали под себя. Целыми эпохами многие из этих народов считались низшими, их подчиняли себе разные тираны, которым или удавалось династически закрепиться, или их жестоко свергали другие тираны. Такая обстановка постоянной нестабильности, подавления и воинственности сохранялась до 1991 года, до коллапса советского блока, который оставил на этих сообществах отметины и раны, а кроме того, проблемы с доверием. Этим народам в глубине души сложно строить доверительные отношения с теми, кто их окружает. Это делает их более закрытыми и осторожными в том, что касается доверия ближнему. Зачастую это называют изоляционизмом.
В свою очередь, западноевропейские народы развивались под влиянием универсалистского иудаистско-христианского наследия и греко-романского наследия, сосредоточенного на единстве и распространении таких общих ценностей как закон, порядок и прогресс. Дух этих народов не подпитывается противостоянием «другому» или закрытой идентичностью, ограничивающей общение только с себе подобными. Эти народы не питаются исключительно собственной историей, их общества, напротив, демонстрируют открытость и интерес к чужому, они рационализируют отличия и жаждут открытий. Исторически это можно доказать экспансионистскими походами, создавшими различные мировые европейские империи, вроде, например, португальской, испанской и британской. Эти походы, по своей сути, мало чем отличаются от греческой экспансии Александра Македонского и последующей экспансии Римской империи, ведь правители рассматривали их просто как инструмент или механизм распространения своих представлений об обществе. То же самое происходило и с мировыми европейскими империями, разве что исторический момент и масштабы были другими.
Такое поведение в Западной Европе в целом воспринимают как антипрогрессивное, бесчувственное и, в конечном итоге, бесчеловечное. Есть, однако, и некоторые противоречивые исключения, которые в небольшом количестве существуют с обеих сторон.
Это обстоятельство создает отчетливый разрыв между Востоком и Западом внутри ЕС, по важным вопросам два этих блока придерживаются разных мнений. Когда на рассмотрение выносят эти важные вопросы, они создают разрыв, выражающийся на территориальном уровне и крепко связанный с культурными ценностями. Сегодня эти культурные ценности начинают создавать режимы, которые ставят под сомнение фундаментальные положения Европейского союза, пренебрегая демократией, извращая правовое государство и подавляя свободу выражения внутри самого Европейского союза. Их можно сравнить с троянским конем, который подло и скрытно пробирается в «крепость» и рано или поздно нападет на нее изнутри.
Расширение на Восток рассматривали как своеобразный советский подарок. Эти страны недавно освободились от влияния СССР, своего «бывшего хозяина», который подавлял их и десятилетиями силой над ними господствовал. Западная сфера могла бесплатно их «получить», распространить на них свое собственное видение общества. Тогда желание Запада поглотить эти страны было настолько огромным, а геополитическая возможность настолько неожиданной — ведь непонятно было, сколько времени России понадобится на то, чтобы восстановить экономику после коллапса Советского Союза и вновь обратить свой взгляд на эти территории, — что сам ЕС закрыл глаза на исполнение определенных требований, необходимых для вступления в блок. Когда, например, Португалия в 1977-1986 годах проходила процесс вступления, ей такого не позволялось. С другой стороны, эти страны, перепуганные тем, что Россия восстанавливалась и вновь начинала обращать на них свое внимание, сами были заинтересованы в том, чтобы ускорить процесс и найти укрытие, которые было бы достаточно крепким, чтобы защитить их от империалистского рвения Москвы, но при этом сдержанным, чтобы они вновь не оказались подавленными. Европейский союз для этих стран был лучшим из двух миров.
В то время западный блок, возможно, рассматривал мысль о том, что отличия между Западом и Востоком могут в какой-то момент вызвать неприятности. Однако мы, жители Запада, как хорошие патерналисты, искренне верили, что наши усилия по распространению цивилизованности изменят восточные народы, сделают их более похожими на нас, и рано или поздно настанет утопическая европейская гармония.
Столкнувшись с ситуацией этого внутреннего раскола, ЕС оказался вынужден принимать фундаментальные решения, которые определят его будущее и/или будущее его существования.
Может ли ЕС вводить жесткие санкции против стран, которые не исполняют требования, выдвигаемые для принадлежности к блоку, с тем, чтобы призвать их двигаться в определенном направлении? Эта мера может вызвать еще больший раскол и разногласия между блоками в том смысле, что восточный блок (или его часть) может выйти из европейского проекта и создать свой союз, потенциально способный нанести самом ЕС смертельную рану. Раньше такое уже случалось, Наполеон Бонапарт создал Рейнский союз, который в 1806 году окончательно прикончил многострадальную Священную Римскую империю. Однако в этом случае Наполеон, вызвавший раскол Европы, окажется, вероятно, русским, старым «хозяином»-угнетателем, со всей иронией этой ситуации.
Может ли ЕС исключить из своего состава то или иное проблемное государство, сохранив при этом остальные и создав «санитарный» барьер между странами, нападающими на фундаментальные ценности союза? С точки зрения борьбы за власть, это может оказаться сложно, если какое-то из этих государств займет важное экономическое положение на европейском уровне, как это может через несколько десятилетий случиться с Польшей.
Среди этих сценариев существует также большая вероятность, что решение появится после внутренней борьбы, которую западные демократии ведут сегодня против нелиберализма и постправды. Потенциальная (будем надеяться) победа над этими явлениями, вероятно, сможет внести гармонию в сосуществование двух европейских блоков, пусть и заметно отличающихся по духу.
Рикарду де Оливейра Ай-Ай — магистр в области международных отношений и европейских исследований, специалист в области международного банковского дела.
