Масштабные морские учения НАТО, которые собрали в этом году в Черном море максимальное в истории число союзнических военных кораблей, морской инцидент между Россией и Великобританией, а также заявление Соединенных Штатов о том, что они сохранят присутствие в Черном море, свидетельствуют об очередном росте напряженности в этом регионе. Особенно если учитывать, что Россия заявляет о своей готовности отстаивать собственные интересы, в том числе в оккупированном Крыму.
Многовековая борьба за Черное море продолжается и в XXI веке. Инциденты в море недалеко от Крыма, среди которых недавняя «встреча» британского миноносца «Дефендер» с российскими военно-воздушными и морскими силами — только последний эпизод в целой череде, подтверждают важнейший геополитический подтекст украинского кризиса.
Его породило не только соперничество между Россией с одной стороны и США и европейскими государствами с другой за контроль над континентальными территориями. У этого конфликта также есть важный морской аспект. Украинский кризис все никак не утихает из-за потребности России сохранить и укрепить свою морскую мощь, а также присутствовать в Черном море и Восточном Средиземноморье. При этом Соединенные Штаты и их союзники столь же горячо желают ограничить российское влияние и вытеснить Россию из означенных регионов.
Именно об этом писал геополитический аналитик Борис Тоукас в своем эссе под названием «Геостратегическое значение Черноморского региона: краткая история», которое второго февраля 2017 года опубликовал вашингтонский аналитический Центр стратегических и международных исследований. Обращаясь к истории, Тоукас пишет: «Российская незаконная аннексия Крыма в марте 2014 года привлекла международное внимание к стратегической важности региона, который находится на линии разлома двух бывших империй — Российской и Османской. Кроме того, в происходящее там не раз вмешивались такие европейские державы, как Великобритания, Франция и Германия… Активные сегодня державы реанимируют политические и военные стратегии, основанные на историческом опыте, в современном контексте».
Новая платформа
В конце эссе отмечается важный факт: геополитическая суть некоторых регионов сохраняется, не меняясь веками, а меняются только заинтересованные и вовлеченные силы, а также их методы. Борис Тоукас заключает, что «для России геостратегическое значение Черноморского региона не меняется с 1853 года (начало Крымской войны между Россией и Османской империей — прим. авт.), а НАТО и США пришли на смену некоторым европейским державам в качестве главных геополитических конкурентов России. Крым — источник военной мощи. Турция — основная геополитическая точка. Турецкие проливы — стратегическая точка проникновения российского влияния, а конечная цель — доступ и военное присутствие в Восточном Средиземноморье в противовес расширению США и НАТО на восток и их присутствию в Эгейском море и в Среднем Средиземноморье». О Крыме как исходной точке российской региональной геополитики говорит и бывший главнокомандующий союзными силами в Европе генерал Филип Бридлав, который в 2015 году назвал Крым «геополитической платформой для проецирования власти». В любом случае, Крым, несомненно, находится в центре всех столкновений, которые переплетены в клубке геополитического украинского кризиса.
Главной целью российского вооруженного вторжения на украинскую территорию в 2014 году было обеспечить России полный контроль над военной инфраструктурой Крыма, которая составляет оперативную основу Черноморского флота. События на востоке Украины, которые западная общественность считает главной причиной украинского кризиса, в российской стратегии вторичны. Россия начала вооруженный конфликт на Донбассе опосредованно через пророссийские силы, почти не скрывая присутствия там бойцов регулярных российских войск. Это требовалось для того, чтобы рассеять украинские силы и отвлечь внимание от подлинной российской цели, а ею, разумеется, был Крым.
Без него и его военной инфраструктуры и логистических возможностей российский Черноморский флот не сможет обеспечить сохранение российской геополитической позиции в Черном море, в Средиземноморье, и, в конечном счете, присутствие российских сил в Сирии и на Ближнем Востоке станет невозможным. Потеряй Россия Крым, у нее остался бы только порт Новороссийск, который не способен обслуживать Черноморский флот и удовлетворять его потребности. Сохранить морские и авиационные базы в Сирии в случае утраты главных российских морских баз в Крыму, как источника российской морской мощи в Средиземноморье, было бы не только исключительно сложно, но и в военно-политическом смысле совершенно бессмысленно. Если бы Крым, главная драгоценность в российском ожерелье региональных военно-морских позиций, «отвалился», то рассыпались бы и все остальные его жемчужины, включая Сирию.
Россия помнила о вооруженной интервенции американских и европейских сил в Ирак, а главное, о жестокой прямой вооруженной интервенции в Ливию, где в качестве посредников были задействованы самые экстремистские организации исламистов, с помощью которых во имя установления демократии западные силы не только свергли диктаторов (их и не стоило жалеть), но и разорили целые государства и спровоцировали кровавые гражданские войны, унесшие сотни тысячи жизней. После этого Россия постепенно переоценила угрозу для своих геополитических интересов, а затем изменила и свою внешнюю политику. После революций арабской весны, почти откровенно спровоцированных, организованных и поддержанных Соединенными Штатами и европейским державами (в политическом, разведывательном и военном плане), которые не обошли своим вниманием и Сирию, где у России морские базы, а также Украину, сменив там насильственно власть, Москва посчитала, что ее стратегические интересы находятся под прямой угрозой.
По мнению представителей российской политической и военной элиты, выше описанные подрывные операции американо-европейских сил в регионах, которые Россия связывала со своими стратегическими интересами, были направлены на разобщение Украины и России и слом одного из столпов так называемого славянского триумвирата, как в российской геополитике называют близкие связи между Россией, Украиной и Белоруссией, а также на вытеснение России с позиций в Черноморском регионе. Москва сочла, что все действия США и их союзников были мотивированы желанием уничтожить ее военные базы на Украине, в Сирии и Крыму, где базируется Черноморский флот, один из ключевых инструментов российского регионального влияния. И если бы в таком случае разрушилась бы мозаика российских геополитических амбиций в Черном и Средиземном море, пострадало бы положение России не только в регионе, но и на международном уровне.
Славянский триумвират
Россия объективно не могла предотвратить разрушение так называемого славянского триумвирата из-за предательства Украины, и российское политическое руководство это понимало. Но в Москве также хорошо понимали, что если российский флот покинет Крым (а это неизбежно ослабит его боеспособность), о достижении российских региональных геополитических интересов придется забыть. В Москве сочли, что если не могут предотвратить отклонение украинской политики от российского влияния, то можно хотя бы предотвратить утрату позиций в Крыму после смены власти на Украине. Но для этого необходимо провести рискованную вооруженную операцию по отделению Крыма от Украины. В итоге операция была проведена. Россия заняла Крым, насильно его изолировала от остальной Украины и, наконец, провозгласила его аннексию.
Столкновение России с США и европейскими державами из-за Белоруссии, которое постепенно входит в заключительную фазу, — тоже элемент геополитической картины так называемого славянского триумвирата. Москва пытается остановить уход Белоруссии, последнего государства из «исторической тройки», которое еще сохраняет близкие отношения с Россией. Конечно, говоря о Белоруссии, как и обо всех других геополитических пертурбациях, нужно отбросить ложный нарратив о распространении демократии и борьбе за демократию, так как за этим вовлеченные страны просто скрывают реальные и конкретные геоэкономические и геополитические интересы. Никакой борьбы за демократию в Белоруссии сейчас нет, как не было ее и на Ближнем Востоке. Все дело исключительно в жесткой и неумолимой геополитике в самом сердце европейского континента или, по Маккиндеру, Хартленда.
После Майдана к власти на Украине пришли политические силы, которые ясно дали понять, что не хотят продолжения российского военного присутствия на Украине и в Крыму. Хотя формально они не ставили под сомнение договор 2010 года, который продлил российское право на использование базы в Севастополе до 2042 года. При этом если бы на другом конце российского регионального позиционирования радикальные исламистские группировки свергли Башара Асада в Сирии, то российские силы и российские морские базы в Сирии сохранить не удалось бы.
(…)
Угроза Олимпиаде
Непосредственно перед началом российской вооруженной интервенции на Украину и оккупации Крыма в 2014 году, случайно или нет, в СМИ муссировалась тема прямой угрозы, исходящей от исламистских группировок, которые могут совершить нападение на российскую территорию во время проведения зимних Олимпийских игр в Сочи. В конце 2013 года глава всех саудовских спецслужб, принц Бандар ибн Султан, известный благодаря своим связям с радикальными исламистскими группировками как «принц джихада», лично предложил российскому президенту Путину договор, согласно которому саудиты в обмен на отказ России от поддержки Асада внесли бы свой вклад в безопасное проведение Олимпийских игр в Сочи, предотвратив нападения со стороны чеченских группировок.
Как передают российские источники, это предложение было отклонено, А насколько принц Бандар ибн Султан действительно замешан в исламистском терроризме, свидетельствует тот факт, что с поста его убрали летом 2014 года, непосредственно перед тем, как Саудовская Аравия вошла в так называемую антитеррористическую коалицию. Вместе с тем непосредственно перед проведением Олимпийских игр и до событий на Украине, которые изменили лицо Восточной Европы, к российскому побережью близ Сочи подошли американские военные корабли. Фрегат «Тейлор» (FGG-50) типа «Оливер Хазард Перри» и командный корабль 6-го флота США «Маунт Уитни», по заявлениям американской администрации, прибыли в регион, чтобы в случае террористических атак помочь России, хотя Москва ни о чем подобном не просила и не собиралась пользоваться военными услугами США. Более того, присутствие американских военных кораблей близ своего побережья Кремль расценил прямо противоположным образом — как угрозу.
Исходя из оценки угроз для своих позиций в Черном море и Средиземноморье, в том числе опасности потерять базу в Крыму, Москва приняла решение о вооруженном вторжении в Крым в ходе решительной и молниеносной операции и его аннексии, тем самым положив начало украинскому кризису.
Масштабные военно-морские учения НАТО «Морской бриз 21», которые собрали в этом году в Черном море рекордное число союзнических военных кораблей, морские инциденты между Россией и конфликтующими с ней государствами, а также заявление Соединенных Штатов о том, что они сохранят присутствие в Черном море, как и предупреждения России о решимости отстаивать свои интересы там — все это говорит о том, что морской аспект в украинском конфликте — это одна из его главнейших движущих сил.
Российский план
Противостояние только внешне ведется за право контролировать огромные континентальные территории на востоке Европы, ведь российская власть хорошо понимает: невозможно помешать сближению Украины и Запада и оставить ее в своей сфере интересов. Подлинная борьба ведется за Черное море и Восточное Средиземноморье, с которыми Россия связывает свои стратегические интересы. А они заключаются в том, чтобы вырваться с сухопутной позиции в окружении неприятельских сил на открытое морское пространство и занять позицию на Ближнем Востоке и в Северной Африке.
Российская сторона сочла, что для этого у нее достаточно дипломатического и военного потенциала, и попыталась сохранить свое присутствие на стратегическом направлении, воспользовавшись своим черноморским побережьем и Крымом как новым бастионом на Черном море, открывающем ей путь в проливы Босфор и Дарданеллы в Средиземное море и далее на Ближний Восток. С другой стороны, США и их союзники стремятся ограничить российское влияние в этом регионе и помешать России в достижении ее геополитических целей. На саммите в Бухаресте в 2008 году НАТО принял декларацию, в котором Черное море признали «важным для евроатлантической безопасности». Все очевиднее, что Россия, пользуясь своей дипломатической и военной мощью и позицией в Крыму на Черном море (и далее через Восточное Средиземноморье), после Сирии пытается закрепиться еще и в Среднем Средиземноморье и в Северной Африке, прежде всего в Ливии, Египте и Алжире.
Столкновение мировых геополитических гигантов за спиной Украины в украинском кризисе — это не только борьба за контроль над континентальными территориями, но и в большей мере борьба России за сохранение необходимого ей военного выхода в Черное море и за контроль над морскими коммуникациями в Черном море и Восточном Средиземноморье. При этом США и их союзники всячески противодействуют России, стараясь ограничить и вытеснить российское влияние из этих регионов.
