После того как США и Германия заключили соглашение по «Северному потоку — 2», много и немедленно было сказано о проигрыше Запада, выигрыше России и попранном украинском суверенитете. Как если бы суверенитетом обладали только Украина с Польшей и США, на худой конец Россия, но не Германия.
Германия, как и другие европейские союзники США, не автономна в вопросах обороны и безопасности. Однако внутри этой системы, частью которой являются и страны бывшего советского блока, суверенитет Германии весит не меньше суверенитета Польши, Дании или Украины.
Не просто против Москвы
Для Германии завершение «Северного потока — 2» превратилось в принципиальный вопрос ее суверенитета. Там тоже есть противники проекта — например, глава партии Зеленых Анналена Бербок. Но большинство политического класса и делового сообщества Германии — за.
Поддерживают завершение «Потока» руководство христианских и социал-демократов, двух крупнейших партий, которые с основания ФРГ формируют правительства по очереди или вместе. За высказывался бывший министр иностранных дел Зигмар Габриэль и нынешний — Хайко Маас, действующий канцлер Ангела Меркель и ее преемник на посту главы ХДС, вероятный будущий канцлер Армин Лашет. Поддерживает завершение потока немецкий бизнес и большинство граждан Германии. По сути, речь идет об общенациональном консенсусе, насколько он в принципе достижим в политике.
Если смотреть из Киева или Варшавы, соглашение Байдена с Меркель выглядит победой Кремля. Но строго говоря, это победа Германии. Без ясно артикулированного желания Германии завершить проект Кремль был бы бессилен.
Концепция очередного проигрыша Запада Путину опирается на представление об общем западном суверенитете, который выстраивается из единого центра и обязательно против общего врага. Такой коллективный Запад лучше других представляют те страны, у которых хуже отношения с его противниками. Однако Запад — это не только «против кого», но и «за что». Свести единство Запада к противостоянию Путину означало бы навязать ему негативистскую идентичность, свойственную скорее современной России, которая борется не столько за продвижение своего контента, сколько против распространения чужого.
Этот собственный западный контент, универсализацией которого так обеспокоен Кремль, Германия представляет лучше большинства претендентов, в том числе с точки зрения нынешней американской администрации. В самом деле, если Запад — это не просто те, кто против Москвы, а стабильные, проверенные временем демократии, опирающиеся на определенные ценности и практики, послевоенная Германия воплощает эти ценности и практики никак не хуже, чем провалившаяся в социальную архаику Польша или расколотая Украина с по-российски корыстной элитой и плохо исследованным глубинным народом, чье политическое поведение трудно предсказать.
Трамп восстанавливал великую Америку за счет всех остальных, не исключая собственных союзников. Для него не существовало проблемы сильной Европы: чем меньше Европы в мировой экономике, тем больше там места для США.
Байден утверждает, что заинтересован в сильной и дружественной Европе. Внешняя политика Байдена строится под лозунгом возвращения дипломатии, он хочет быть союзником, а не просто гегемоном. Вернее, он предпочитает реализовывать американское лидерство, или, как у нас говорят, гегемонию, через механизмы союзничества.
Разногласия среди подопечных дают возможность выбрать тех, чья позиция ближе твоей собственной, и говорить от их имени. По этому пути, несомненно, пошел бы Трамп. Байден выбирает среди союзников самого сильного и проверенного и делает ставку на доверительные отношения с ним. Самый верный партнер США — Великобритания — покинула ЕС, так что теперь, если растоптать суверенитет Германии, то можно остаться без важнейшей опоры в европейской политике.
Завершение «Потока», конечно, порадует Путина и усилит зависимость Европы от Москвы, но оно же экономически усилит Германию и остальные западноевропейские страны. А экономически более сильная Германия может с большей уверенностью продвигать те самые демократические ценности, о которых заботится Америка. С другой стороны, уязвленная Германия ослабит Запад и повредит его единству никак не меньше, чем обиженные Варшава и Киев.
Рискованная борьба с фактом
Еще больше ослабит Запад зрелище беспомощности США. Критика соглашения исходит из представления о неограниченном могуществе Америки, которая может остановить что угодно, а если не стала, значит, не хочет. Между тем накануне подписания соглашения госсекретарь Энтони Блинкен, вспомнив классический язык дипломатии, назвал его fait accompli.
Ничто не повредило бы лидерскому имиджу Америки так, как ее борьба против свершившегося факта, который было бы невозможно отменить, не срываясь в опасный радикализм. В самом деле, не вести же против газопровода и немецких предприятий военные действия.
США пошли на соглашение с Германией только после того, как использовали широкий репертуар санкций — финансовых, политических и технологических. Однако по мере наращивания санкций выяснилось, что Россия могла бы в принципе профинансировать достройку газопровода сама. Хотя и этого не понадобилось: заинтересованные европейские компании вложили большую часть денег до введения санкций в 2019 году и, опасаясь войти в число акционеров, остались кредиторами проекта.
Через год после того, как под угрозой санкций судно Pioneering Spirit покинуло проект, российские суда «Фортуна» и, после модернизации, «Академик Черский» возобновили строительство, пусть и медленней, чем более мощный предшественник, а санкции этим «Юноне» и «Авось» были нипочем: аллилуйя возлюбленной паре.
Однако, угрожая санкциями владельцу Pioneering Spirit, компании Allseas и ее голландскому собственнику Эдварду Хеерема, администрация Трампа уже рисковала. Ее суда широко востребованы американскими нефтяниками в Мексиканском заливе. Если бы Хеерема пошел на столкновение и остался бы в российско-германском проекте, американские нефтяники и газовики лишились бы трубоукладчиков. Могло получиться как с «Русалом», когда под давлением собственного бизнеса поспешно введенные санкции пришлось отменять.
Еще более рискованным оказался эпизод, когда группа сенаторов во главе с республиканцем Тедом Крузом направила письмо руководству города Засница, угрожая «финансово уничтожить» порт Мукран, который обслуживает строительство «Северного потока — 2». После этого письма в Германии особенно громко заговорили об угрозе суверенитету, поскольку санкциям предлагалось подвергнуть не частную компанию, а часть региональной и федеральной инфраструктуры немецкого государства. Сенаторы могли не знать, что выборы за выборами депутат Ангела Меркель избирается от того самого округа, где находится город Засниц, а также город Грайфсвальд, близ которого расположена точка выхода «Потока» на немецкое побережье.
Учитывая, что немцы были настроены достроить газопровод, считая его пробным камнем собственного суверенитета, соглашение с Германией не только уступка, но и приобретение для Америки. Новая администрация повела себя так, что Германия предпочла не просто следовать выбранным курсом и уменьшить ущерб отношениям с Вашингтоном, но и зафиксировать на бумаге некоторые обязательства, которые следуют для нее после завершения проекта, в том числе по отношению к Украине.
Конкурентные преимущества
Обе договорившиеся стороны предпочли бы минимизировать ущерб и своим отношениям с Украиной и Польшей. Статья в Politico, полная утечек о том, как администрация США просила президента Зеленского держать себя в руках, комментируя будущее соглашение, если не во всех деталях, то в целом должна соответствовать действительности. Для Украины и других противников проекта это соглашение тоже предстало в виде fait accompli, но варианта испортить в отместку отношения со своим главным союзником и защитником для Киева просто не существует.
Соглашение между Германией и США начинается с обязательств сохранить украинский транзит, защитить Украину и наказать Россию, если она будет использовать поставки газа для политического давления. США и Германия обещают приложить усилия для того, чтобы «Газпром» продлил транзитные соглашения с Украиной, которые действуют до 2024 года, еще на 10 лет. Вряд ли этого удастся добиться только давлением. Предложение, кроме угроз и критики, должно содержать серьезные стимулы.
Второй «Северный поток» укрепит переговорные позиции «Газпрома», этот простой факт невозможно перекрыть обещаниями. В 2020 году через Украину в Европу было поставлено 55 млрд кубометров газа, это ровно тот объем, который прибавит к существующим транзитным мощностям «Северный поток — 2».
Правда, если «Газпром» будет наращивать поставки, как собирается, и руководствоваться заявленными ориентирами 200 млрд кубометров и более ежегодных поставок в Европу, то украинские транзитные мощности понадобятся ориентировочно в объеме около 20 млрд кубометров в год. Но трудно сказать, что может заставить «Газпром» согласиться на десятилетний транзитный контракт с фиксированной ценой по формуле «качай или плати», который действует между Россией и Украиной сейчас.
По нему Россия обязалась заплатить за 65 млрд кубометров транзита в 2020 году и за 40 млрд в год между 2021-м и 2024-м в общей сложности 7,2 миллиарда долларов. «Газпром», получив рычаги в виде «Северного потока — 2» и «Турецкого потока», предпочтет в будущем систему короткого бронирования нужных объемов транзита на аукционах или более гибкий контракт. Правда, если поставки в Европу будут расти, фиксированное соглашение теоретически может оказаться даже дешевле.
Из 55 млрд кубометров, прокачанных через украинскую территорию в Европу в 2020 году, 10 млрд ушли самой Украине в виде реверсных поставок российского газа из Европы (реверс осуществляется юридически, а физически газ отбирается до пересечения европейских границ), а 20 млрд кубометров газа Украина добывает сама. Если транзит через Украину прервется, Украине придется покупать российский или любой другой газ из Европы не юридически, а физически, и он обойдется ей заметно дороже.
Может сложиться парадоксальная ситуация, когда Украине будет выгодно прокачивать по своей ГТС российский газ в Европу едва ли не задаром, лишь бы иметь возможность брать российский газ по дороге в Европу, а не из Европы. Понимание украинских трудностей вряд ли сделает Кремль более сговорчивым, тем более когда Украина накладывает санкции на российские и дружественные Москве украинские компании.
Западным союзникам Украины придется сформировать для Москвы пакет из угроз и стимулов. Причем и те и другие не обязательно будут адресованы только России. Польша атакует немецкие отводы от «Потока» в Австрию и Чехию за нарушение согласованной энергетической политики ЕС. Однако сама по себе идея сочетания сдерживания и вовлечения противника близка нынешней американской администрации и любой немецкой.
Германия в принципе не чувствует себя вправе плодить смертельных врагов в Европе, особенно среди бывших жертв собственной агрессии. Байден, как политик времен холодной войны и разрядки, тоже в курсе вечного спора двух методов обращения с диктатурами — изоляции и вовлечения, и не исключает оба. Кроме этого, Украине обещана серьезная помощь в энергетическом переходе.
Зеленый диктат
Соглашение, которое на первый взгляд кажется выгодным России, в действительности по-своему выгодно всем сторонам. Учитывая твердое намерение Германии и способность России достроить газопровод, соглашение дало России возможность сделать это без дополнительного давления, а Германии не вопреки, а в согласии с США. Администрация Байдена, оказавшись перед лицом свершившегося факта, в последний момент сумела не остаться от него в стороне и выступить другом одних своих союзников и гарантом интересов других. Газопровод был бы достроен, а Германия постаралась бы смягчить ситуацию для Украины и так, но сейчас соавтором этого смягчения оказались Соединенные Штаты. Наконец, Украина, которая могла не получить ничего, кроме размытых обещаний, получила письменное соглашение своих союзников, половина которого посвящена ей с упоминанием конкретных сумм.
Задача Европы при худшем сценарии — помочь Украине возместить потерянные деньги и 10 млрд кубометров газа, который она получает из российского транзита. В частности, на это нацелены обещания из американо-германского соглашения поддержать деньгами и технологиями переход Украины к зеленой энергетике.
Переход к зеленой энергетике, вероятно, был одним из важных аргументов, который убедил Байдена принять свершившийся факт и пойти на соглашение с Меркель. Хотя многие в России по-прежнему считают энергетический переход утопией, а то и военной хитростью в мировой конкурентной борьбе, большинство западных стран собираются уйти в постуглеводородный отрыв всерьез.
В отличие от Трампа Байден разделяет с европейцами это стремление. В последнее время, особенно за полтора года эпидемии Covid, США растеряли имидж страны, которая может успешно координировать глобальные усилия и идти в авангарде решения общечеловеческих проблем. Байден намерен вернуть США на эту позицию там, где она пострадала больше всего, — в борьбе за чистую энергию против глобального потепления. Это важно не только для природы, но и для американского лидерства. Тот, кому удастся возглавить борьбу за стабилизацию климата, будет идти во главе мирового прогресса и формулировать будущие международные правила.
Структура немецкой энергетики одновременно продвинута и архаична. Больше трети дают солнце и ветер, но почти четверть — уголь и только 12% — газ. После аварии на Фукусиме Германия отказывается от атомных станций, которые дают 12,5 % энергии. Газ, самый чистый из углеводородов, призван заместить убыль, вытеснить уголь и стать мостом для перехода к возобновляемой, в том числе водородной энергетике.
Ослабление позиций Украины Запад попробует компенсировать, включив ее в общеевропейский энергетический переход. Новая энергетика — одна из областей, где Украина уже чувствует себя довольно уверенно и, если не упустит своего, может стать одним из экспортеров зеленой энергии в Европу. Газопроводы позволяют транспортировать не только газ, но и водород, правда, в их нынешнем виде — не больше 10% в составе метано-водородной смеси. Эти 10% в газотранспортной системе, проходящей через территорию Украины в Европу, могут быть отданы под водород украинского производства.
Россия может побороться за экспорт собственного водорода не только по обоим «Потокам», но и по старой советской трубе: эта конкуренция может стать для России одним из стимулов продлевать украинский транзит. Энергетический переход, по замыслу его инициаторов, должен создать новую систему координат и новый пакет стимулов и наказаний для отношений с Россией. Пока еще необходимую углеводородную Россию в зависимости от ее политического поведения и собственных технологических достижений или будут брать в низкоуглеродное будущее, или оставят беднеть в грязном прошлом с ее все менее нужными углеводородами. Россия может подготовиться к этому новому формату отношений или, как уже бывало, уповать на то, что ничего у них не получится.
