Финны узнают еще в школе, что Балтийское море находится в очень уязвимом состоянии в сравнении с другими морями, и что питательные вещества, попадающие в него со сточными водами, становятся для него угрозой. «Мертвых» участков на дне моря становится все больше.
Многие уверены, что защита Балтийского моря — это печальная борьба одного небольшого государства, старания которого не приносят результатов из-за безрассудства России.
Правда ли это? Какова ситуация с выбросами в море у соседей Финляндии?
Эксперт Института окружающей среды Финляндии (Syke) Сеппо Кнууттила (Seppo Knuuttila) уже несколько десятилетий изучает тему отходов государств Балтийского моря. По его словам, Россия и главный загрязнитель Балтийского моря Польша могли бы улучшить систему очищения сточных вод. Главного виновника Кнууттила не выделяет.
«Общая картина такова, что выбросы этих стран значительно сократились с 80-х годов».
Выбросы фосфора в Балтийское море сократились на 60%, выбросы азота — примерно на треть, информации о новых значительных источниках выбросов нет, говорит Сеппо Кнууттила.
«Работа, начатая 30 лет назад, начала приносить плоды. В целом объем выбросов в окружающую среду продолжает расти, но выброс питательных веществ в Балтийское море значительно снизился».
Например, объем фосфора в сточных водах Санкт-Петербурга снизился до принятой государствами нормы.
Качество очистки сточных вод в Польше значительно улучшилось благодаря проектам, реализованным при поддержке ЕС. Объем фосфора, который попадает в море через Вислу и Одер, сократился вполовину.
Негативный образ России и Польши в вопросах экологии Балтийского моря частично связан, по мнению Кнууттила, с устаревшей информацией, поскольку работы по защите Балтики начались в странах в разное время. Если в Финляндии очистка сточных вод началась уже в 1970-е годы, то Россия и Польша начали сокращать объем выбросов только в прошлом десятилетии.
Вероятно, с этим связано всеобщее представление о том, что Россия вообще ничего не делает для улучшения состояния Балтийского моря.
«Там к активным действиям приступили в 2000-е», — говорит Сеппо Кнууттила.
Кнууттила сейчас полон оптимизма, но путь к улучшению состояния Балтийского моря не был легким.
Сам Сеппо Кнууттила больше не может проводить исследования качества воды в России, поскольку во время его прошлой поездки в 2012 году с целью взятия образцов его задержали, ФСБ конфисковала его компьютер. Тогда Кнууттила заметил, что кингисеппский завод по производству удобрений «Фосфорит» слил в реку Лугу большой объем фосфора.
Выбросы завода достигали трех тысяч тонн в год. В это же время объем фосфора в сточных водах Санкт-Петербурга удалось сократить на тысячу тонн в год.
Завод обвинил Кнууттила во лжи. Однако весь этот шум не был напрасным.
«Они все оспаривали, но в итоге были вынуждены позже признать совершение таких выбросов — и изменили состав отходов».
Действия «Фосфорита» по улучшению состава сточных вод по-прежнему считается самым значительным прорывом в сокращении выбросов фосфора. В общей сложности объем фосфора в российских отходах, по мнению Кнууттила, сократился более чем на половину.
Фонд Джона Нурминена, который занимается экологией Балтийского моря, считает российские проекты самыми масштабными по своему воздействию на экологию. Фонд Джона Нурминена тоже хвалит действия России.
«Разговоры о том, что Россия ничего не делает — чепуха. Это ошибочное представление», — говорит руководитель проектов фонда по вопросам Балтийского моря Марьюкка Порвари (Marjukka Porvari).
Деятельность Фонда по охране Балтийского моря началась с решения российских вопросов.
«Нам сказали, что если вы поедете в Петербург и улучшите систему удаления фосфора в трех крупнейших водоочистных сооружениях, то фосфор в Финском заливе сократится почти на 30%».
Так и произошло.
«Очистные сооружения уже были построены. Мы туда приехали и установили систему, которая работала в Финляндии уже давно. Мы успели сделать много при сравнительно небольших затратах».
Изменения проводились не только на финские деньги, хотя фонд Джона Нурминена и Финляндия продвигали эти идеи и финансировали многие проекты.
«Водоканал Санкт-Петербурга вложил в эти проекты миллиард, Финляндия и Фонд — в общей сложности несколько десятков миллионов. Так удалось сделать многое за короткий срок».
По опыту Фонда, масштабные проекты в России успешно реализовывались в рамках сотрудничества и раньше. Правда, оккупация Крыма сильно помешала воплощению этих идей.
«К счастью, все это удалось сделать еще до Крыма. Сейчас реализовать подобные проекты очень сложно. Проекты, получившие международное финансирование, невозможно проводить из-за санкций».
По мнению Порвари, в Польше ситуация гораздо сложнее, чем в России. Система очистки сточных вод за годы членства Польши в ЕС улучшилась, но в это же время польские чиновники не соглашаются открыто рассказывать о других отходах.
«С Польшей невозможно обсуждать, например, террикон фосфогипса в Гданьске и Полице», — говорит Порвари.
Отвалы в Полице гораздо больше, чем у российского завода «Фосфорит», но Польша не позволяет производить замеры. Согласно оценке рисков, проведенной Фондом Нурминена, с терриконом связаны большие риски утечки.
«Насыпь настолько большая, что если состав отходов такой же, как в случае с „Фосфоритом", то большая часть работы по охране Балтийского моря будет перечеркнута».
Хельсинкская комиссия несколько лет безрезультатно пыталась получить данные об отвалах у польских чиновников.
«В отношении отвалов фосфогипса в Польше действительно никаких изменений не произошло», — говорит Порвари.
«В России выбросы были ударом по репутации завода „Фосфорит", находящегося в частной собственности. А эти польские заводы принадлежат государству, и у них нет стимула разбираться с выбросами».
Порвари также делает замечание Латвии, которая отказалась перейти на использование всеми одобренных очистных сооружений, которые применяют во всех остальных странах Балтийского побережья.
Несмотря на все события в международной политике, на драму в прессе и данные о сокрытии информации, об особых переменах пока говорить тяжело. По мнению Кнууттила, это связано с тем, что свойства воды меняются медленно.
«Даже если выбросы не будут сокращаться, и если мы не согласуем наши позиции, качество воды будет улучшаться. Изменения становятся заметны примерно через 30 лет», — говорит он.
«Хочу напомнить, что мы двигаемся в хорошем направлении. Пресса часто сообщает, что ничего не было достигнуто, особенно в период цветения сине-зеленых водорослей. Однако те, кто следит за этой темой уже давно, смотрят на ситуацию иначе».
Сейчас общий объем выбросов фосфора составляет около 29 тысяч тонн, поставлена цель сократить этот объем до 22 тысяч тонн. Кнууттила говорит, что эту цель можно достигнуть не только за счет улучшения ситуации в Польше и России: сейчас также необходимо вмешаться в происходящее с отходами сельского хозяйства. Их объем не получилось значительно сократить даже в Финляндии.
«Это непросто, но в вопрос диффузного загрязнения вод необходимо вмешаться во всех странах».
К примеру, в вопросе отходов сельского хозяйства в Ленинградской области сейчас особое внимание уделяется работе животноводческих предприятий и наличию ям, в которые сбрасывается лишний навоз.
«Большие животноводческие предприятия производят много навоза, и, если нет полей, которые можно им удобрить, может возникнуть риск для экологии. К сожалению, за десять лет никаких результатов в этой сфере достигнуто не было», — подытоживает Кнууттила.
Но в общей картине состояния Финского залива эти отходы являются настолько незначительным фактором, что они не могут отменить достижения России.
Новой угрозой стало потепление климата, которое опять может усилить эвтрофикацию Балтийского моря. Однако это может и не повлиять на судьбу моря.
«Если цели по сокращению сточных вод с питательными веществами будут достигнуты, то их позитивное влияние может оказаться значительнее, чем негативное воздействие изменения климата».
