Кремль ведет «газовую игру нервов», надеясь на то, что страх перед нехваткой газа в Европе заставит ее сертифицировать «Северный поток — 2» и запустить его в эксплуатацию. Вашингтон не может себе позволить игнорировать эти уловки.
У меня были плохие предчувствия относительно развития событий на евразийском пространстве. Я знаю, что многие радуются очевидному успеху встречи президентов Джо Байдена и Владимира Зеленского, видя в ней важный шаг к нормализации отношений между США и постсоветской Восточной Европой. Но меня тревожат отдельные моменты и высказывания, напоминающие события 2008 года накануне российского вторжения в Грузию.
Украинские официальные лица и большинство представителей информированного сообщества, читая различные коммюнике и заявления по итогам американо-украинского саммита, могут сделать вывод, что Соединенные Штаты вновь подтвердили свои партнерские и едва ли не союзнические отношения с Украиной. Речь идет об очевидных обещаниях поддержки, которые имеют целью усилить позиции Украины по отношению к пророссийским сепаратистам на востоке (а также против регулярной российской армии) и справиться с реальными издержками Украины в случае запуска трубопровода «Северный поток — 2». Этот трубопровод позволит России экспортировать больше углеводородов, не прибегая к услугам украинской транзитной инфраструктуры. На мой взгляд, позиция США сформулирована очень тщательно, чтобы создать видимость мощной поддержки в попытке удержать Россию от новых военных и экономических акций против Украины, однако в ней есть лазейки и пути отхода, позволяющие США не предпринимать реальных действий.
Меня беспокоит то, что. как и с Грузией в 2008 году, здесь может возникнуть «разница в интерпретации». Украинцы могут переоценить уровень американской поддержки и предпринять некие опрометчивые шаги или даже попасть в ловушку в отношениях с Россией. Мы увидим повторение ситуации 2008 года, когда на смену американским заявлениям о Грузии как о близкой и стойкой союзнице США, которая может рассчитывать на помощь Америки, пришла критика в адрес Тбилиси за его «легкомысленность», а также преднамеренно неверное толкование американских обещаний. Это случилось после того, как Москва проверила американские обязательства на прочность и вместе с Тбилиси обнаружила, что они не такие уж и прочные. Сейчас Россия тихо усиливает сомнения в надежности США среди их европейских партнеров после эвакуации из Афганистана. На Украине она тоже может придумать какой-нибудь инцидент, чтобы испытать на прочность гарантии США и Запада.
Здесь важно вернуться к весенней обеспокоенности по поводу «российской мобилизации против Украины». Преобладает мнение, что российский военный психоз удалось погасить благодаря искусному давлению и сигналам со стороны США, сдержавшим президента Владимира Путина. Конечно, перед российским вторжением в Грузию в 2008 году тоже были аналогичные мобилизации, перемещения войск и инциденты. Поэтому открытым остается вопрос о том, удалось ли «устрашить» Москву, или она просто действовала в соответствии со своей стратегической логикой. И еще. Пожалуй, декларативные заявления Вашингтона несут в себе гораздо меньше веса, чем нам кажется.
В связи с этим возникает еще одна обеспокоенность, связанная с Белоруссией. Мы в США стараемся сосредоточивать внимание на предотвращении серьезных и драматических изменений. Весной на территорию Украины крупных вторжений не было, и мы заявляем, что «кризис удалось предотвратить». Но Россия такими действиями заложила основу для более незаметного и неуловимого изменения в соотношении сил. Что касается Белоруссии, то там главная обеспокоенность была связана с тем, что Россия вот-вот поглотит или аннексирует эту страну. Александр Лукашенко, вернувшийся недавно в Минск из Москвы, где он встречался с Путиным, заявил, что Белоруссию никто «не проглотил». Но мелкий шрифт в некоторых подписанных соглашениях заложил основу для стратегии «постепенного отсекания», которая не влечет за собой драматических перемен в российско-белорусских отношениях. Фактически в этой встрече не было никакой пищи для сенсационных заголовков и драматических материалов первой полосы, за исключением того, что положение Белоруссии по отношению к России безвозвратно изменилось.
Одна из важнейших перемен заключается в создании объединенного энергетического пространства. Это вызывает озабоченность иного рода: по поводу возможного приближения энергетического кризиса в Европе. Соединенные Штаты надеются, что Украина останется главным транзитером идущего в Европу газа (хотя и настаивают на альтернативных поставках). Москва же сейчас ведет «газовую игру нервов». Россия экспортирует через Украину ровно столько газа, сколько предусматривает ее соглашение с Германией, но ни одного кубометра больше. Россия надеется, что страх перед нехваткой запасов газа в Европе заставит ее сертифицировать «Северный поток — 2» (строительство которого завершено) и запустить его в эксплуатацию. В то же время «Газпром» и прочие российские газодобывающие компании перебрасывают поставки на Турцию и Китай. США своими санкциями не сумели остановить строительство газопровода, и теперь пытаются воспрепятствовать техническим действиям по сертификации трубопровода. Но похоже, что Россия надеется на возникновение энергетического кризиса в Европе, причиной которого станет не Москва, а Вашингтон.
В таком решении есть своя стратегическая логика, хотя очень многие критически относятся к действиям администрации Байдена по прекращению споров с Германией из-за «Северного потока — 2». В какой-то момент Соединенные Штаты во имя трансатлантической солидарности могут попросить своих европейских партнеров согласиться на экономические убытки в рамках совместных действий против Китая. Поэтому администрация подумала, что, если европейские экономики пострадают из-за действий США в отношении «Северного потока — 2», она уже не сможет требовать от них дополнительных жертв в борьбе с Китаем.
И наконец, мы подходим к новой главе в российско-китайских отношениях, к недавнему телефонному разговору Путина с китайским руководителем Си Цзиньпином. Китайцы напугали многие страны Азии своей расшифровкой этого звонка, которая как будто указывает на то, что Москва теперь поддерживает позицию Пекина по Южно-Китайскому морю и Тайваню. Позже российский МИД разъяснил тот момент, когда Путин сказал, что посторонние силы (такие как США, другие страны НАТО и т.д.) не должны вмешиваться, а должны сохранять нейтралитет в отношении достоинств и недостатков претензий противоборствующих сторон. Но сигнал был понятен, особенно для Индии и Японии. Раз они не хотят вкладывать инвестиции в Россию, опасаясь американских санкций, возникает риск сближения России и Китая в ущерб их интересам. Как и в случае с германским лоббированием «Северного потока — 2», Нью-Дели и Токио могут посчитать целесообразным воспротивиться американскому экономическому давлению на Россию, особенно из-за Украины, дабы удержать Москву от попадания в тесные стратегические объятия Китая.
Мелинда Харинг (Melinda Haring) довольно точно суммировала точку зрения администрации Байдена: «Белый дом сосредоточился на covid-19, на Китае и климатических изменениях. При этом он решительно настроен на то, чтобы игнорировать Россию». Но Россия, похоже, готовится подать четкий сигнал Америке: «Джо, меня нельзя игнорировать».
