Милош Земан и его команда советников недавно озаботились ситуацией в Афганистане. В мировом масштабе это все равно, что Афганистаном озаботилась бы команда советников Микронезии. Однако с внутриполитической точки зрения Земану и его «советникам» удобно заниматься пока что гипотетическим сценарием — миграционным кризисом. Но есть и еще одна причина, почему Земан упорно называет уход из Афганистана «поражением Запада» и «провалом НАТО», а его чешские прихвостни упорно повторяют за ним обе эти глупости. Дело в том, что уход из Афганистана сулит огромные проблемы его любимой России.
На первый взгляд, уход США и НАТО из Афганистана может показаться шансом для России. Но потом понимаешь, с какими рисками это сопряжено, и Российской Федерации теперь придется заняться этими угрозами. Речь идет о проблемах четырех типов.
Во-первых, Российской Федерации придется позаботиться о стабилизации обстановки у своих южных границ. Во-вторых, вероятна внутренняя дестабилизация государства, учитывая многочисленное мусульманское население России. В-третьих, государства Средней Азии могут перенять модель управления «Талибана»* в случае его успеха. В-четвертых, в регионе изменится геополитическое соотношение сил.
Нестабильность у южных границ
После распада Советского Союза Россия связала себя с государствами, соседствующими с ней на юге, союзно-вассальскими узами. Причем она шла на сотрудничество с любыми режимами, невзирая на их характер. Этим Россия диаметрально отличается от Европейского Союза, который в странах, соседствующих с ним на юге и востоке, прилагает немалые усилия для достижения определенных стандартов политического, экономического и оборонного устройства.
То, что в государствах между Россией и Афганистаном правят постсоветские старики и плохо функционирующие коррумпированные правительства при полном отсутствии сменяемости власти, Россию нисколько не беспокоило.
Однако на фоне региональной напряженности эта проблема выходит на первый план. Русские очень хорошо это понимают. Поэтому сейчас они отправляют в эти государства своих солдат, деньги и проводят там все больше военных учений. Российской Федерации это влетает в копеечку и заставляет потрудиться ее армию и разведку.
Казахстан и Таджикистан — члены возглавляемой Россией Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ). В Киргизии, еще одной стране ОДКБ, у России авиабаза. Еще одна база (аж на целую дивизию) у нее в Таджикистане. Узбекистан приостановил свое членство в этой организации. Туркменистан, чья граница с Афганистаном крайне уязвима, придерживается нейтральной политики и никогда не входил в ОДКБ.
Помимо организации политических саммитов ОДКБ, с конца весны Россия активно занялась военными учениями в этом регионе. Причем как общерегиональными, так и двусторонними. Летом российские вооруженные силы провели учения в Узбекистане, а затем и в Таджикистане (при участии узбекской армии). В среднем в таких учениях принимают участие от полутора до двух тысяч человек.
Кроме того, Россия поставляет этим странам военное оборудование. В последнее время это в основном техника для наблюдения за границами, включая беспилотные аппараты. Россия финансирует пограничные службы Таджикистана и помогает вести мониторинг границы с Афганистаном.
Летом Россия традиционно проводит учения в этом регионе, но в текущем году они были особенно масштабными. То же можно сказать о Китае. На северо-западе Китая, недалеко от провинции Синьцзян, где сотни тысяч уйгуров содержатся в концентрационных лагерях, в августе прошли, пожалуй, самые масштабные российско-китайские учения за последнее время. В них участвовали российские сухопутные войска и авиация.
Повышенная готовность в связи с событиями в Афганистане заметна и внутри самой России, прежде всего в Центральном военном округе. Именно в его ведении находятся базы в Киргизии и Таджикистане. Российские силы близ Казахстана приведены в состояние повышенной готовности. Российская армия укрепляет базы в Центральном военном округе за счет авиационных полков, располагающих самыми современными истребителями.
Внутренняя стабильность государства
Россия всегда относилась к своему мусульманскому населению как к потенциальным террористам и под этим предлогом вводила драконовские военно-полицейские меры. Но тем самым русские сами нажили себе проблемы. Сочувствующих исламистским организациям, которые борются с империями, включая Россию, теперь будет все больше и больше, и это совершенно естественно.
Радикализация еще не означает автоматическую угрозу терроризма. Но если широкая российская общественность почувствует ее, Путин окажется в опасности. Именно благодаря ощущению внутренней террористической угрозы Владимир Владимирович начал свое восхождение к власти. Насколько обоснованным было это ощущение во второй половине 90-х годов и не приложили ли к нему руку российские органы, тема для другого разговора.
Так или иначе, но Путин выстроил часть своей политической карьеры на имидже жесткого мужика способного защитить напуганное население. Если и без того напуганных людей охватит еще большее беспокойство, Путин точно окажется не в лучшем положении.
Поэтому, например, российские СМИ в последние недели довольно часто показывают кадры, на которых агенты ФСБ проводят задержание опасных элементов, потенциальных членов «ИГИЛ».* Некоторые из них реальны, а некоторые выглядят инсценировкой.
Неприятная «модель»
Вацлав Гавел как-то сказал, что проблема России заключается в том, что у нее нет ясных границ. Это стимулирует ее к имперской политике. Специфика российских границ заключается в том, что для их стабильности и безопасности Россия должна быть сильной и за своими пределами. Ведь кризис на периферии империи часто приводил к кризису в ее центре. В этой связи стоит отметить, что политические последствия первой чеченской войны сформировали многих нынешних высокопоставленных российских руководителей.
Опять-таки встает вопрос, насколько реальна угроза и не является ли она плодом фантазий российских элит? Автор данной статьи, например, полагает, что демократическая Украина с перспективой членства в Европейском Союзе не представляла бы для России и ее интересов никакой опасности. И тем не менее в последние 15 лет Кремль боится этого сценария как черт ладана.
События в Афганистане тоже могут привести к дестабилизации российской периферии. Во всех выше упомянутых государствах сегодня установлен светский режим, привитый традиционным племенным и религиозным обществам. Подобные светские, в значительной мере вживленные, режимы видят угрозу для себя в двух вещах. Первая — работающая демократия, а вторая — стабильное и основанное на исламе устройство.
Пока это абсолютно гипотетический и умозрительный тезис, но если «Талибан», движение преимущественно с внутриполитическими, а не внешнеполитическими амбициями, добьется успеха в управлении Афганистаном, оппозиционные движения в упомянутых «станах» получат мощный импульс.
Картина угроз в «мягком подбрюшье» России складывается и из других элементов: угрозы контрабанды оружия и наркотиков, распространения радикализма и проникновения террористов вместе с мигрантами.
Головной боли добавил и теракт «ИГИЛ» в аэропорту Кабула. Сможет ли «Талибан» контролировать ячейки «ИГИЛ», которые как минимум со времен российской интервенции в Сирии не питают симпатии к России? Сможет ли «Талибан» обеспечить безопасность российскому посольству в Кабуле, которое остается там одно из немногих? Сколько баз подготовки террористов в Афганистане сохранится? Обо всем этом должны подумать российские стратеги и военные планировщики.
Изменения на шахматной доске
Уход США и НАТО из Афганистана повлечет за собой также изменение баланса сил и связей в регионе. Россия хочет, чтобы Пакистан, Индия и Китай остались крупными заказчиками российского ВПК. Это одна из немногих технологических областей, в которой России еще есть что предложить.
Но экспорт в Пакистан осложняется его взаимоотношениями с Индией, и в будущем ситуация только усугубится. Соединенные Штаты, напротив, завершив афганскую операцию, освободили себя от необходимости считаться с Пакистаном. Это, несомненно, поспособствует укреплению американских торгово-экономических уз с Индией, в том числе в области экспорта оружия. Поэтому со временем Россия может лишиться одного из своих крупных заказчиков.
Сотрудничество с Китаем в оборонной сфере, несомненно, продолжится, поскольку Россия в ней сильнее. Но что касается торгово-экономической конкуренции на только что образовавшемся пространстве, Поднебесная не станет церемониться с русским медведем.
Ошибочная тактика, но победная стратегия
Выступая как-то с речью, президент Байден косвенно подтвердил, что союзники покинули Афганистан, в том числе, и потому, что Соединенным Штатам необходимо сконцентрироваться на более серьезных угрозах — России и Китае.
С тактической точки зрения во время вывода войск были допущены некоторые ошибки, которых не удалось избежать и в ходе 20-летней войны. Но со стратегической точки зрения в долгосрочной перспективе вывод войск, несомненно, американская победа, особенно если говорить о рациональном использовании ресурсов.
С Россией все наоборот. После успешной отработки перебрасывания войск на границу с Украиной в этом году возникли реальные опасения в связи с очередными провокациями на фоне недавних учений «Запад-2021». Если их не будет, то это отчасти потому, что России есть чем заняться в других регионах.
Изменившаяся ситуация не может нравиться Милошу Земану. Ему хотелось бы, чтобы вернулось «братание» Соединенных Штатов с Россией ради общей борьбы с терроризмом. Но период после 11 сентября уже не повторится, господин президент.
Мартин Стропницки возглавляет Программу стратегий безопасности в Центре безопасности аналитического центра «Европейские ценности». Он работал в Канцелярии президента Чешской Республики (при Вацлаве Гавеле), а затем на дипломатической службе, в том числе послом в Будапеште (2002 — 2006) и Варшаве (2010 — 2014), заместителем директора Отдела Центральной Европы, а затем Отдела аналитики и планирования МИДа ЧР. Является автором концепции Чешско-польского форума и советником председателя Комитета по европейским делам палаты депутатов парламента ЧР.
* запрещенная в РФ организация, прим. ред.
