Виталий Манский — один из самых известных документалистов в России и в мире. Он родился в 1963 году во Львове, Украина, СССР. За свою профессиональную карьеру он снял более 30 фильмов, принимавших участие на фестивалях по всему миру и получивших множество наград.
В 2019 году Манский представил фильм «Свидетели Путина», основанный на документальных кадрах, снятых лично режиссером за дни и часы до избрания Владимира Путина президентом на первый срок — его первая предвыборная кампания, люди вокруг него, его первые слова. Тогда к нему еще можно было приблизиться. Эпоха, когда Ельцин, уходя, называет его своим преемником.
Последний фильм Манского рассказывает о Михаиле Горбачеве, 89-летнем бывшем лидере Советского Союза, принимающем режиссера в своем подмосковном доме для одной из самых важных бесед — о реформах, которые он провел в качестве партийного лидера в 1980-х годах, о падении Берлинской стены и последующем крахе советской империи.
bTV Новините: Почему в фильме Горбачев говорит, что живет в аду?
Виталий Манский: Это ад жизни, когда то, что ты пытался сделать для людей, они отвергли — я имею в виду свободу, демократию; когда люди отвернулись от тебя и официальной власти, которая тоже в какой-то степени существует благодаря тебе, поскольку ты каким-то образом разрушил коммунистическую империю, тебя «назначили» главным виновником всех бед, тебя хотят привлечь к ответственности за поражения и неудачи, потерю Варшавского договора и распад СССР. Жить в таком мощном отрицательном поле — не самое приятное, тем более что это несправедливо, особенно по отношению к Михаилу Горбачеву.
— Как дошло до того, что он стал главным виновником всего, хотя долгие годы его считали человеком, сделавшим многое для свободы и демократии?
— Просто Россия поменяла свою идеологию — изменила вектор своего развития. Сегодняшняя Россия формулируется словами президента Путина, а он говорил, что «распад СССР — крупнейшая трагедия прошлого века». А если есть трагедия, должны быть виновники этой трагедии, и людям, россиянам, через СМИ внушили идею, что виноват один человек — и это Горбачев. Парадокс фильма в том, что Горбачев физически жив, а то, что он пытался сделать в своей стране, мертво. И мы видим старого, больного, слабого и порой не очень уверенного в своих взглядах человека, но живого — в то время как страной правит могущественный, но неживой человек.
Если вы меня спросите, я скажу так — я очень хорошо отношусь к Горбачеву, потому что при нем у меня была надежда. Да, жили мы не очень хорошо, и чтобы прокормить детей, мне приходилось по ночам работать билетером в кинотеатре, но я жил с надеждой, и это было счастьем. А при Путине никакой надежды нет.
— Так мы подходим к фильму «Свидетели Путина». Это фильм с уникальными кадрами, сделанными за дни и месяцы до того, как он был избран президентом и назначен преемником Бориса Ельцина. Как вы тогда оказались рядом с молодым Путиным?
— Как режиссера-документалиста меня очень интересовало, как устроена власть, как устроена система передачи власти, на тот момент я уже был достаточно известен и правительство заинтересовалось мной. У нас был обоюдный интерес. Я хотел попасть в это пространство и снять фильм, а правительство было заинтересовано в том, чтобы использовать меня для своих нужд. К сожалению, я заплатил за вход в это пространство: можно сказать, что меня в некоторой степени использовали. И я частично виноват в том, что некоторые люди голосовали за Путина, потому что видели мой фильм о нем. В этом фильме было показано, что Путин — человек, за которого нужно голосовать. Однако спустя годы я могу с полной ответственностью сказать, что даже если бы такого фильма не было, Путин все равно стал бы президентом, потому что таково было решение группы политиков, управлявших страной.
— Это люди из окружения Бориса Ельцина?
— Но все же, когда вы снимали «Свидетелей Путина», вы уже немного его узнали — была идея «омоложения власти», у вас были надежды, что он принесет что-то новое. Как вы думаете — власть изменила его или он власть?
— Я думаю, что сначала он работал на своих создателей и методично был их проводником, чтобы занять пост президента, но, когда он получил его, то постепенно, но довольно быстро начал реализовывать свое видение роли президента России. До его назначения президентом я его не знал. И это очень интересный случай, в отличие от Горбачева. Я снимал фильм и параллельно с этим знакомился с человеком. В ходе съемок я разочаровался и старался передать свое разочарование через то, как я снимаю.
Например, когда буквально в первый год своего правления он решил вернуть советский гимн и советский флаг в Россию, для меня это стало непреодолимой проблемой. Я никак не мог с этим согласиться. Вот почему я пытался прояснить с ним его позицию, а получалось, что мы как бы спорим. В тот момент я оказался единственным человеком в первый год его правления, кто имел право спорить с ним. И я уже не могу представить себе такую ситуацию, в которой кто-то мог бы противоречить Путину. Это символичное возвращение советского гимна впоследствии привело к возвращению советской имперской идеологии — войне на Украине и гибели людей в окопах по обе стороны.
— Где обрывается связь между российской политической элитой и Западом? Что делает не так Москва и что, возможно, Запад?
— Плохо, что она ей не доверяют ее же граждане. Что нет демократических институтов, в том числе при обновлении власти. Полное прекращение политической конкуренции сделало невозможным эволюционную смену власти в России.
— В чем Запад ошибается насчет России?
— По-моему, Запад крайне наивен, полагая, что Россия играет по правилам. Скажем так — образно: Запад играет с Россией в баскетбол или футбол, в то время как Россия играет с Западом в регби.
— Что, на ваш взгляд, будет с Алексеем Навальным?
— Если его не убьют, он станет президентом.
— Обычно я задаю этот вопрос своим болгарским гостям, но мне было бы интересно услышать ваш ответ: какое ваше любимое слово в русском языке?
— Во всех языках мое любимое слово — свобода.
