Стремительный крах проамериканского правительства в Афганистане после вывода войск США возродил давнюю полемику об упадке Америки. Некоторые наблюдатели зашли настолько далеко, что даже отказывают США в статусе сверхдержавы. Однако реальность иная. Хотя роль и влияние страны за последние десятилетия снизились, основная причина кроется не столько в падении Америки, сколько в экономическом росте азиатских держав — особенно Китая и Индии — а также геополитическом и военном возвращении России. Упадок американской мощи относителен и коренится в фундаментальной неравномерности национального развития.
Другая причина внутренняя и более серьезная. Американская экономическая модель сильно пострадала во время мирового финансового кризиса 2007-2009 годов. Политическая модель оказалась под серьезным ударом за четыре года президентства Дональда Трампа и с тех пор практически не оправилась. Вообще, последние десятилетия общественная модель идет вразрез со средним классом — основе американского общества. А пандемия не только обнажила кризис здравоохранения, но и обострила давние разногласия насчет общественных ценностей и расовых отношений. Все это говорит о значительном упадке основы американской мощи внутри страны.
На этом фоне Афганистан олицетворяет собой окончательный крах веры, что после холодной войны США смогут переделать мир по собственному образу и подобию. Продвижение западной демократии и либеральных ценностей натолкнулось на явно непреодолимые препятствия в ряде мест от Афганистана и Ирана до Китая и России. Но чиновники в Вашингтоне этого еще не осознали. В самом деле, предшественники президента Джо Байдена — Барак Обама и Дональд Трамп — понимали опасность глобального перенапряжения Америки и каждый по-своему пытались перенаправить ресурсы на восстановление домашней базы. Успех либо провал этих усилий и решит дальнейшую судьбу страны.
Вызовы дома и за границей
Америка сегодня — это дом разделенный (намек на речь Авраама Линкольна, который, в свою очередь, цитировал Евангелие от Матфея, — Прим. ИноСМИ). Напряжение, ее раздирающее, не исчезло с поражением Трампа и приходом в Белый дом Байдена. Надвигающейся угрозой считается гражданская война, пусть эта перспектива и выглядит по-прежнему надуманной. У американцев вообще есть привычка заряжать себя энергией, преумножая угрозы, и, как следствие, они не раз изобретали свою страну заново. Но положение, бесспорно, серьезное.
США близятся к очередному моменту переосмысления, и для этого потребуется нечто гораздо большее, чем наклейка на бампер «Отстроим заново и лучше» (один из лозунгов Джо Байдена, — Прим. ИноСМИ) и огромный пакет инвестиций в инфраструктуру. И, что важнее всего, Америка уже не соревнуется сама с собой, как это было после окончания холодной войны. Впервые более чем за столетие стране грозит неизбежная утрата роли ведущей экономики мира и, возможно, технологического превосходства. Если это произойдет, последствия для глобального положения Америки будут огромными.
Следовательно, во внешней политике — от разворота Обамы к Азии и объявления Пекина противником при администрации Трампа до озабоченности Байдена соперничеством сверхдержав — страна сосредоточилась на Китае. Перейдя от счастливого наступления во имя глобализации к активной обороне во имя защиты своего первенства, Америка энергично ответит на китайский вызов.
Строить предположения о вероятном исходе китайско-американского соперничества было бы безрассудством. Можно лишь предположить, что в конце концов США Китай не победят. Точно так же и Китай: даже превзойдя Америку по определенным параметрам, он не заменит ее в качестве нового мирового гегемона — впрочем, Пекин и не претендует на универсализм.
Складывающийся в XXI веке мировой порядок, вероятнее всего, окажется многоуровневым или многомерным. Китай и Америка наверняка останутся единственными сверхдержавами, но ни одна из них не будет управлять своей частью мира, как во второй половине прошлого века делали лидеры в Вашингтоне и Москве. Вместо этого в различных функциональных областях и географических регионах будут оказывать влияние разные группы игроков, вплоть до негосударственных субъектов.
Новая «прохладная» война
Сейчас, когда однополярный момент уже стал историей, цель России — оставаться самостоятельным игроком мирового класса. Таково современное определение исторического термина «великая держава», широко используемого сегодня в России. Для руководства страны Россия — не что иное, как великая держава, точно так же, как для многих в Вашингтоне самосознание Америки неразрывно связано с мировым превосходством.
Однако сохранить и гарантировать этот статус России будет непросто. К числу геополитических проблем относится, прежде всего, поддержание равновесия — хотя едва ли равноудаленного — в конфронтации Америки и Китая. Втянувшись в эту борьбу, Россия может кончить даже хуже, чем после рокового участия в Первой мировой.
Сопутствующий вызов для России состоит в том, чтобы стоять на своем с китайскими партнерами и тем поддерживать отношения в стабильном состоянии. В отношениях с США лидерам Москвы и Вашингтона необходимо тщательно поддерживать взаимопонимание. Это значит, что конфликты, где прямо или косвенно участвуют Россия и Америка (в частности, Украина), не выйдут из-под контроля, что серия инцидентов между вооруженными силами (например, в Сирии) не приведет к стрельбе, и что за крупной кибератакой не последует военного ответа.
Однако несмотря на конфронтацию с США, основные вызовы России будут внутренними. В политической сфере надвигающимся препятствием станет переход к новому режиму после Владимира Путина, лавирование между Сциллой нестабильности и Харибдой усугубляющейся стагнации. В сфере экономики крайне важно высвободить потенциал страны, который сдерживают монополии и коррупция неподотчетных, своекорыстных элит.
Есть и другие препоны. Актуальная задача — освоение технологических новшеств и энергетический переход. Перемена климата сказывается на огромной территории России даже сильнее, чем на окружающем мире. Демографическая ситуация, вопреки всем усилиям правительства, остается безрадостной: рождаемость низкая, а ожидаемая продолжительность жизни мужчин отстает от остальной Европы. А у иммиграции как лекарства есть и обратная сторона: многие приезжие из сельских регионов Средней Азии не склонны к ассимиляции и в некоторых случаях становятся жертвами джихадистской пропаганды.
Наконец, чтобы уверенно двигаться вперед, России необходимо заново открыть для себя свои ценности — например, сотрудничество на благо общества, патриотизм, не связанный с нынешними властями, и доверие к согражданам — и претворять их в жизнь, отринув подрывающий доверие повальный цинизм.
Задача не из простых. Но главный урок распада Советского Союза тридцатилетней давности в том, что, хотя крупные страны нельзя победить извне, они могут рухнуть сами под тяжестью внутренних проблем (и иногда рушатся), и неважно при этом, игнорируются ли они или решаются неправильно. Этот урок, разумеется, актуален не только для России, но и для остальных значительных держав, будь то на подъеме или в упадке.
Дмитрий Тренин — директор Московского центра Карнеги, российского отделения Фонда Карнеги за международный мир со штаб-квартирой в Вашингтоне, округ Колумбия. Бывший офицер советской и российской армии. Автор множества книг по истории и внешней политике России, в том числе «Россия: краткая история ХХ века» (Polity, 2019).
