Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Энергетический кризис обостряется. В ближайшее время ждать изменений к лучшему не стоит. К такому выводу пришли два чешских эксперта по рынку природного газа. Они объяснили в интервью изданию Seznam zprávy, как постепенно растет зависимость Европы от российского газа, и почему поставки «Газпрома» в Европу меньше, чем в прошлые годы.
Энергетический кризис обостряется. С прошлой недели после периода небольшого спада цены на газ в Европе снова летят вверх и уже побили исторические рекорды.
С конца прошлой недели происходят колебания в поставках по газопроводу «Ямал», который доставляет российский газ через Белоруссию и Польшу в Германию. Во вторник «Ямал» просто иссяк. Это вызвало панику на рынке, и после временного затишья цены снова устремились вверх.
В ближайшее время ждать изменений к лучшему не стоит. К такому мнению пришли аналитики консалтинговой компании EGÚ Brno Михал Коцурек (Michal Kocůrek) и Петр Чамбала (Petr Čambala). Два опытных эксперта по рынку природного газа объяснили в интервью нашему изданию, как постепенно растет зависимость Европы от российского газа.
Seznam zprávy: Почему рынок так бешено реагирует на уменьшение газа в «Ямале»? Насколько оправдана паника?
Михал Коцурек: Дело не только в том, что сократились и без того незначительные объемы газа в «Ямале». Сейчас они сократились почти вдвое от тех объемов, которые поставлялись по этому газопроводу в последние месяцы, а вообще он работает на одну шестую от своей общей мощности.
При этом известно, что в январе 2022 года забронированные мощности «Ямала» останутся примерно на тех же низких значениях, а именно: около 19 миллионов кубометров в день. Чуть вырастут объемы на украино-словацком направлении. И тем не менее это сигнал о том, что значительного увеличения российских поставок газа в ЕС не произойдет и в январе. Даже напротив, они могут еще немного сократиться.
— Чем можно объяснить сокращение?
Петр Чамбала: Причина может быть в желании России или «Газпрома» ясно дать понять, что единственный способ увеличить поставки — запустить газопровод «Северный поток — 2». Но по-прежнему неясно, запрашивают ли вообще европейские заказчики у «Газпрома» больше газа. Поскольку все, что было оговорено заранее, «Газпром» якобы выполняет.
— Как вообще формируется цена на газ в Центральной Европе?
— Михал Коцурек: Чешский рынок ориентируется на происходящее на европейских рынках. Основной рынок — TTF в Нидерландах, и цены почти один в один переносятся оттуда в Чехию. Не думаю, что в Чехии кто-то в силах это изменить. Только на периферии Европы ситуация может выглядеть немного иначе.
— Петр Чамбала: Большая часть газа поставляется в Европу на основе долгосрочных контрактов, у которых есть свои привязки и цены.
— Каково годовое европейское потребление?
— Петр Чамбала: В ЕС оно колеблется в районе 400 миллиардов кубометров. По статистике, в 2019 году около трети газа, поступившего в ЕС, приходилось на СПГ, а две трети — на трубный газ.
— Это соотношение постоянно, или оно меняется от года к году?
— Михал Коцурек: В 2018 и 2019 годах в Европу поступало много СПГ. В Китае спрос тогда упал, и поэтому СПГ отправляли к нам по очень низким ценам. В ЕС тогда продали около ста миллиардов кубометров. Поэтому цены на газ в Европе тогда упали настолько, что в 2020 году мы дошли до пяти евро за мегаватт-час.
Но это был, конечно, исключительный случай. В предыдущие годы в Европу поставлялась едва ли половина. В прошлом году сыграл роль COVID-19. В экономике случился спад, и первыми под нож пошли поставки СПГ. Отменялись уже даже подписанные контракты. Продажи СПГ в Европе упали почти до 70 миллиардов кубометров и теперь составляют примерно четверть импорта в страны Европейского Союза.
— Как это влияет на стоимость СПГ?
— Петр Чамбала: В случае СПГ мы в большей степени, чем с обычным газом, ориентируемся на спотовую цену свободного СПГ на рынке. Около 70% СПГ продаются по долгосрочным контрактам, где цены сейчас невысоки. Вообще же на стоимость СПГ влияет, прежде всего спрос в Азии, и главную роль играет Китай. Стоимость СПГ очень подвержена влиянию общемирового рынка, так что это не только европейское дело. А в Китае сейчас цена на СПГ остается высокой, приближаясь к европейскому уровню.
— Михал Коцурек: Долгое время крупнейшим импортером СПГ была Япония, но в позапрошлом году Китай ее опередил. Еще один крупный потребитель СПГ — Южная Корея, но не отстают и некоторые другие страны Юго-Восточной Азии. Импорт СПГ туда быстро растет. Европу же не рассматривали как растущий рынок сбыта, называя ее «рынком последней надежды». То есть если никто в мире не захочет брать СПГ, его всегда можно отправить в Европу.
— Петр Чамбала: Именно мировой спрос на свободный СПГ — главный фактор, который влияет на стоимость газа в нашем регионе. Его спотовая цена определяет цены для Европы как раз в таких ситуациях, как сегодняшняя, когда у нас нехватка газа на рынке. Дешевле нам его никто не продаст.
Российское влияние
— Насколько сильно на цену нашего газа влияет Россия?
— Михал Коцурек: Еще один фактор, влияющий на биржевую стоимость в Центральной Европе, — это физическая поставка. В основном она осуществляется на основании долгосрочных контрактов. В точности мы не знаем, какие цены установлены контрактами. Но нам известно, что «Газпром» постепенно отказывается от способов установления цены, которые применялись в прошлом, и все чаще включает в свои контракты переменный элемент, зависящий от газовых цен на рынке Европы.
— Кто относится к главным потребителям российского газа «Газпрома» в Европе?
— Петр Чамбала: Поставки регулируются межгосударственными соглашениями и связанными с ними контрактами крупных компаний, таких как RWE Supply & Trading, которая осуществляет поставки в Чешскую Республику, OMV, Shell и так далее.
— Долгосрочные контракты постепенно теряют свое значение, и в газовой торговле на первый план выходит биржа. Когда начались эти изменения?
— Петр Чамбала: Перемены начали ярко проявляться после 2010 года по мере либерализации рынка в Европе. Их лоббировали уже упомянутые крупные потребители, которые с помощью арбитражей добивались от поставщиков, чтобы цены меньше зависели от нефти и нефтепродуктов и чтобы они больше соответствовали процессу открытия европейского рынка.
В 2013 году подобную тяжбу с «Газпромом» вела компания RWE. Речь шла о статье «бери или плати», когда RWE была вынуждена закупать газ по контракту и продавать его на рынке, где его дешевле покупали небольшие поставщики, конкурировавшие с RWE на локальных рынках.
— Откуда вообще поступает газ, который продается в Чехии? Есть ли у нас газ из тех партий СПГ, которые прибывают из-за океана?
— Михал Коцурек: Центральная Европа располагает единственным СПГ-терминалом в Польше. Его мощность относительно невелика по сравнению с СПГ-терминалами в Нидерландах, Франции, Италии, Испании, и Чешская Республика снабжается в основном газом, поступающим по газопроводам, преимущественно на основе контрактов с «Газпромом».
Дешевая Америка
— Если в этом году в Европе такая нехватка газа, то почему нельзя просто снова увеличить поставки СПГ до уровня позапрошлого года?
— Михал Коцурек: Можно сказать, что мощности у нас есть, и мы можем увеличить поставки СПГ вдвое. Но крупные компании, которые экспортируют газ в Европу, должны заключить контракты. Очень трудно закупать газ только на свободном рынке в момент, когда растет спрос.
Если бы контракты с экспортерами были подписаны заблаговременно, скажем, с привязкой к американскому индексу биржи Henry Hub, то цены сегодня составляли бы приблизительно 25 евро за мегаватт-час. И это несмотря на то что, например, в Америке газ в три раза дороже, чем в прошлом году.
Но тогда мы должны включиться и в строительство СПГ-терминалов, которые возводятся в Америке. США планируют экспортировать до 80 миллиардов кубометров газа через новые СПГ-терминалы. Но пока они только в планах, и неясно до конца, все ли они будут построены. Для этого необходимы заранее подписанные контракты. Кстати, так делает Польша.
— Почему американский СПГ такой дешевый?
— Михал Коцурек: Во-первых, газ в США часто добывают вместе со сланцевой нефтью. Часть расходов можно компенсировать за счет цены на нее. Во-вторых, американский рынок чрезвычайно ликвидный. В-третьих, в США по-другому смотрят на инвестиционные риски. Есть много компаний, которые прогорели и разорились на газе, но их все время сменяют новые, которые берутся за добычу и верят, что цены пойдут вверх. И вот теперь цены изменились, и они могут зарабатывать.
— Кто является крупнейшим поставщиком СПГ в Европу?
— Михал Коцурек: Традиционно это был Катар, но в последнее время он теряет первую позицию, и его обходят США. Сразу за ними идут Россия, Нигерия и Алжир.
— Россия экспортирует СПГ в Европу? О ней говорят только в связи с поставками по трубопроводам…
— Михал Коцурек: У России есть два СПГ-терминала. Один на Сахалине на Дальнем Востоке, и он снабжает в основном японский рынок. Другой на полуострове Ямал, где сегодня развивается одна из основных областей добычи в России. Но на первых ролях там не государственный «Газпром», а «Новатек», частная российская компания, которая занимается добычей газа и экспортом СПГ. Экспортировать газ по трубопроводам вправе только «Газпром», и отчасти поэтому и появился этот СПГ-терминал. Поставки СПГ в Европу постепенно увеличиваются.
— Какую позицию занимает Россия в поставках газа в Европу?
— Петр Чамбала: Она крупнейший поставщик. Сегодня на Россию приходится приблизительно половина газового импорта в страны Европейского Союза.
— Михал Коцурек: Причем доля России постепенно увеличивается. У нас, конечно, немного снизилось потребление, но за последние десять лет значительно сократилась и внутренняя европейская добыча. Речь не только о Норвегии, которая потребляет минимум газа и очень много добывает. Норвегия, напротив, за последние десять лет постепенно увеличивала добычу, предназначенную прежде всего для экспорта в Европу.
— Петр Чамбала: Норвегия — интересный игрок. В последнее время ей удавалось увеличивать добычу, и три года назад она достигла почти 120 миллиардов кубометров. А недавно ввиду сложившегося кризиса норвежцы заявили, что готовы развивать новые месторождения, прежде всего те, которые находятся близко к уже существующим морским газопроводам.
Похоже, Норвегия действует прагматично и не производит впечатления ярого сторонника «Зеленого курса». Эта страна хочет сохранить свою экономику, которая частично базируется на ископаемых видах топлива.
Нидерланды сокращают добычу
— Норвегия не член Европейского Союза. Внутри него крупнейший добытчик — Нидерланды?
— Михал Коцурек: Да, но они сокращают добычу. Еще десять лет назад Нидерланды добывали ежегодно 75 миллиардов кубометров, а в этом году — всего 20. И они хотят вообще свести добычу до минимума, закрыв свое крупнейшее месторождение Гронинген из-за неблагоприятного воздействия на окружающую среду (локальных землетрясений).
— Петр Чамбала: В Нидерландах есть ряд небольших месторождений, но в целом добыча сократилась, и в ближайшие пять лет от сегодняшних 20 миллиардов кубометров, как ожидается, останутся только десять.
— А что вы скажете о другом европейском добытчике — Великобритании?
— Она уже не член ЕС, но и там добывают меньше, чем раньше. В этом году добыча составила около 30 миллиардов кубометров. Также газ добывают Германия, Польша, Италия, но там речь идет о малозначительных нескольких миллиардах. Крупнейшим добытчиком после Нидерландов в ЕС становится Румыния с десятью миллиардами кубометров в год. Большие планы на добычу там строила австрийская компания OMV, но она не смогла договориться с румынским правительством о сборах и отчислениях с добычи.
— Петр Чамбала: В любом случае европейские страны не относятся к крупным поставщикам, которые могли бы влиять на европейский рынок. Правда, если бы в последнее десятилетие добыча так не снижалась, Нидерланды и Великобритания могли бы помочь справиться с тем, что происходит сейчас. Они могли бы компенсировать недостающие нам объемы газа и тем самым сдержать резкий рост цен.
— Снижение добычи в Европе связано только с объективными природными условиями, или свою роль играет кампания против ископаемых видов топлива? Банки отказываются финансировать проекты в этой области, а Европейская комиссия до сих пор не определилась, признает ли газ приемлемым для готовящейся таксономии…
— Петр Чамбала: В ЕС уже договорились о том, что признают газ приемлемым топливом на переходном этапе и что ему будут оказывать инвестиционную поддержку до 2030 года. Правда, на очень строгих условиях.
Вина политики
— Но споры на эту тему велись долго, и инвесторы пребывали в состоянии неопределенности. Политика на самом деле не причастна к сокращению европейской добычи?
— Михал Коцурек: Скорее нет. Я говорю совершенно серьезно. Даже раньше, когда громко рассуждали о замечательной переходной роли природного газа и его будущем в энергетическом балансе Европейского Союза, фактически нигде не было слышно о проектах по развитию добычи. Некоторое движение ощущалось в 2005 — 2012 годах, когда обсуждался потенциал сланцевого газа в Европе. Проводились разного рода исследования, прежде всего, в Польше. Но эффект был минимальным, и никакие новые потенциальные месторождения не разведываются.
— Так или иначе Европа зависит в основном от поставок «Газпрома». Почему они меньше, чем в прошлые годы?
— Петр Чамбала: На рынке информация противоречива. Те, кто подписал контракты с «Газпромом», получают поставки в соответствии с этими контрактами, и их потребности, по-видимому, удовлетворяются в достаточной степени. Но если оценивать поток газа из России, то ясно, что он значительно слабее, чем раньше, и мы не можем дать исчерпывающее объяснение этому.
— Не потому ли, что трейдеры просто меньше заказали, памятуя о прошлогоднем экономическом спаде?
— Михал Коцурек: Конечно, да. Но когда трейдеры видят, что газ на рынке очень дорогой, а большее количество российского газа эту цену снизило бы, то было бы логично, если бы они постарались, например, изменить заказ. Никто из импортеров не жалуется, что «Газпром» отказывает ему в поставках.
— Петр Чамбала: По доступной информации, «Газпром» выполняет заказы. Что заказано, то поставлено. Но мы знаем, что после прошлогодней зимы «Газпром» заполнял преимущественно отечественные хранилища газа, откладывая дополнительные заказы на потом. Однако сейчас никто не знает подробностей взаимоотношений «Газпрома» с импортерами.
