Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
То, что произошло в СССР в 1990-91 годах и увенчалось его развалом, было контрреволюцией сверху, во время которой часть советской элитной бюрократии превратилась в капиталистическую буржуазию, пишет в статье для Proletären Андерс Карлссон. Он много лет изучает советский опыт и уверен, что зрелый социализм, несмотря на все его недостатки, был достоин защиты.
Первый и последний советский президент Михаил Горбачев ушел с поста 26 декабря 1991 года. Чуть меньше, чем через неделю — 31 декабря — прекратили работу последние советские институты. Советского Союза больше не существовало.
Уход Горбачева был лишь последним поцелуем смерти. Сам процесс умирания был гораздо более длительным. И начался он 24 августа 1991 года. Именно тогда группа седых заговорщиков на один день свергла Горбачева, безуспешно попытавшись захватить власть в Кремле.
Сам этот переворот большой роли не сыграл. Он был чуть ли не опереточный. Что оказалось важным, так это то, что украинский президент Леонид Кравчук и российский президент Борис Ельцин воспользовались переворотом, чтобы объявить свои республики независимыми от Советского Союза. В случае Украины это произошло в сам день переворота 24 августа, а Россия заявила об этом днем позже. Затем одна за другой из союза вышла большая часть остальных советских республик.
Михаил Горбачев сохранял свой титул президента еще несколько месяцев. Но осенью 1991 года он уже был президентом ничего.
Газета Proletären прокомментировала переворот и то, что последовало за ним, в номере 37 от 1991 года. Статья вышла под заголовком «Собачья драка за государственную собственность» (Ett hundslagsmål om den statliga egendomen). Согласно нашему анализу, мы наблюдали качественный поворот в советском развитии, когда бывшая советская бюрократия переоделась в шкуру капиталистической буржуазии. При этом разные группы представителей этой бюрократии делали все, что могли, пытаясь заграбастать себе всего и побольше.
Это был дальновидный анализ, и он блестяще подтвердился в последовавшее за ним десятилетие. По которому мы сейчас быстро пробежимся. Но для начала давайте остановим взгляд на этом судьбоносном 1991 годе.
В марте 1991 года в стране состоялось всенародное голосование по поводу того, быть или не быть Советскому Союзу. Этот референдум бойкотировали шесть республик поменьше — Эстония, Латвия, Литва, Грузия и Молдавия. Но явка в остальных девяти республиках была очень высока, а результат голосования получился очень убедительным. 77,8% проголосовавших высказались за сохранение Советского Союза.
В России эта цифра составила 73,0%, а на Украине — 83,5%. Российского президента Бориса Ельцина и его украинского коллегу Леонида Кравчука не поддерживал их народ, когда они через полгода объявили о независимости каждый своей страны.
Результаты выборов не значат, что советские граждане некритически относились к развитию Советского Союза. «Гласность Горбачева дала нам право жаловаться, а его перестройка — основания для этого» — вот как звучала популярная шутка в 1991 году.
Как большинство хороших шуток, эта тоже содержит большую долю правды. Потому что 1991 год воистину не принес советским гражданам никакой радости. Советская экономика рухнула — ВВП сократился на 12,8% и потребление упало на столько же.
Иногда утверждается, что это социалистическая плановая экономика рухнула, но на самом деле все было не так. Плановая экономика как раз показывала прекрасные результаты с 1929 по 1975 год — на самом деле, гораздо лучшие результаты, чем были у тогдашних капиталистических экономик.
В конце 1970 годов произошло резкое замедление темпов роста. Система, которая была сконструирована для форсированной индустриализации 1930-х годов, основанной на угле, стали и цементе, отчаянно требовала реформ. Но в почти летаргическую эпоху Брежнева под названием «пусть все останется, как есть», реформы так и не случились. Тем не менее, советская экономика росла вплоть до 1989 года, пусть уже и не так быстро.
Коллапс случился лишь в 1990-91 годах, когда макроэкономические реформы Михаила Горбачева — Перестройка — упразднили ядро плановой экономической системы, в то время как желанная рыночная экономика все равно по-прежнему существовала лишь как дисфункциональная фигура мысли. Из-за этого сложилась ситуация, когда вообще ничего не работало. Полки магазинов зияли пустотой, потому что товары растащили и отправили на черные рынки, а продукты гнили на складах, так как не хватало транспортных мощностей.
Советская экономика обрушилась не потому, что она была социалистической, а потому, что она как раз больше социалистической не была.
Как чувствовали себя советские граждане в сумерках Советского Союза? Сейчас, спустя 30 лет, многие чувствуют ностальгию по СССР, особенно в России. И питает эту ностальгию деструктивное развитие капитализма. Так что правильный ответ, пожалуй — ну, так себе.
Многие россияне вспоминают эпоху застоя Брежнева как «старые добрые времена». Для этого есть основания. За почти два десятилетия правления Леонида Брежнева сократился разрыв в доходах различных слоев населения, а ассортимент и количество потребительских товаров выросли. Добавьте к этому хорошо развитую систему социального обеспечения, полную занятость населения, дешевое жилье и богатую культуру. В итоге большинство советских граждан жило достаточно хорошо.
Как известно, сейчас у нас есть индексы практически для всего, в том числе индекс, определяющий, как себя чувствуют люди в разных странах. Этот индекс сокращенно называют PQLI — аббревиатура от английского Physical Quality of Life Index (Индекс физического качества жизни — ИФКЖ). В 1986 исследователи Ширли Сересто (Shirley Ceresto) и Говард Уэйтцкин (Howard Waitzkin) использовали этот индекс, чтобы сравнить уровень жизни в капиталистических и социалистических странах. Они пришли к выводу, что социалистические страны в целом демонстрируют лучший ИФКЖ, чем капиталистические страны того же уровня развития. Сравнение показало, что качество жизни советских граждан в важнейших аспектах было лучше, чем у граждан богатейших капиталистических стран, поскольку благосостояние распределялось более равномерно.
Тем не менее, советские граждане все равно были недовольны. В годы правления Брежнева в стране стали пить катастрофически много алкоголя, а по обществу разлилась социальная апатия.
Это разительно контрастировало с социальным энтузиазмом 1930-х годов. Тогда рабочий класс призвали на передовую строительства социализма и, несмотря на тяжелые условия жизни, большинство рабочих активно взялись за эту задачу. Была вера в то, что коллективные усилия на благо многообещающего общественного проекта приведут к лучшей жизни в будущем. В рабочем классе нуждались.
При «зрелом» социализме брежневских лет никаких призывов больше не было. Государственное и партийное руководство все больше бюрократизировалось, его устраивало текущее положение дел, и социальная мобилизация ему была не нужна. Рабочий класс изгнали на зрительские места как пассивного получателя даров зрелого социализма. В рабочем классе больше не нуждались.
Вышеизложенное, конечно же, представляет собой упрощенную картину сложных отношений, в которых также играли роль и другие факторы, такие как дефицит демократии. Но одно ясно точно. Распад Советского Союза вызвало не масштабное народное недовольство. Советских рабочих, за редким исключением, зрелый социализм, несмотря на все его недостатки, устраивал.
Но когда другие силы взяли курс на капиталистическую контрреволюцию, рабочий класс остался на зрительских местах, не имея ни силы, ни сознательности, ни способности организоваться, чтобы оказать сопротивление. Тот рабочий класс, который построил социализм, в 1991 году не смог его защитить. В этом великая трагедия русской революции.
В своих мемуарах Михаил Горбачев постоянно жалуется на сопротивление, которое государственный и партийный аппарат оказывал его экономическим реформам — Перестройке. Это, конечно, правда. Некоторые предприимчивые члены партии и правительственные чиновники начали свою капиталистическую карьеру еще в советские времена — многие из них стали нынешними супербогатыми олигархами. Но большинство бюрократов были вполне довольны своей участью: пусть она и не приносила особого богатства, тем не менее, они не были готовы рискнуть тем, что у них было, из-за какой-то авантюры с рыночной экономикой.
Решающий поворот случился в марте 1990 года. До этого момента параграф шестой Брежневской конституции 1977 года давал Коммунистической партии Советского Союза, КПСС, конституционное право управлять Советским государством. Этот параграф законсервировал бюрократию КПСС, в начале 1950-х годов получившую полную свободу действий. Всевозможные карьеристы стремились в партию по экономическим причинам, а не потому, что они были или хотя бы считали себя коммунистами. «Конечно, я член партии, но я не коммунист» — вот что частенько повторяли в брежневские годы.
Горбачев выступил против этого, для начала вознамерившись отменить параграф шестой, но, когда ему надоело сопротивление Перестройке, он пошел в атаку на саму партию, генеральным секретарем которой был он сам. Эта атака началась еще в сентябре 1988 года, когда Горбачев объявил о сокращении местного партийного аппарата на 900 тысяч мест, что стало, по сути, настоящей бойней, за которой через несколько месяцев последовало сокращение и центрального аппарата — вдвое.
Когда не помогло и это лекарство, Горбачев решил развернуться по полной. 15 марта 1990 года он сам провозгласил себя президентом, чего никогда раньше не случалось в Советском Союзе. А затем одним из первых указов президента он отменил шестой параграф.
Когда был отменен шестой параграф, КПСС насчитывала 19 миллионов членов. Из них 800 тысяч принадлежали к привилегированной элите, в советском контексте называемой номенклатурой. В этой элите были высокопоставленные государственные и партийные чиновники, а также высшие военные и директора государственных предприятий.
Куда же теперь было податься представителям номенклатуры, когда их положение больше не гарантировал параграф шестой? У них была стабильная и безопасная, пусть и не слишком гламурная, жизнь, а сейчас перед ними вдруг разверзлась пропасть.
В одной из своих статей в 1991 году исследователь Советского Союза Джерри Хаф (Jerry F Hough) утверждает, что большинство представителей советской администрации жили в сравнительно неважных условиях — у них было простое жилье и в лучшем случае плохонькая «Лада».
«Должностные лица с такими организационно-административными способностями добились бы гораздо большего в западноевропейской системе — и они это знают», — пишет Хаф.
Именно так. И когда разверзлась пропасть, члены номенклатуры начали что-то предпринимать, чтобы спастись. Это привело к драке за государственную собственность, о которой Proletären писал уже в 1991 году. Когда был взят курс на восстановление капитализма, было важно награбить как можно больше для себя лично.
К полученным в итоге результатам есть ключ. В 1992-1993 годах социолог Ольга Крыштановская изучила 100 самых богатых капиталистов в новой России Бориса Ельцина, уделяя особое внимание их происхождению. Исследование показало, что 77 из них вышли из разных слоев советской элиты. Среди них есть представители союза молодежи, называвшегося Комсомол, например, такие, как олигарх Михаил Ходоровский, начавший свою капиталистическую карьеру еще в 1988 году. И есть директора государственных предприятий, такие как глава АвтоВАЗа Владимир Каданников, которые еще в 1990 году предприняли меры, чтобы превратить свои гигантские предприятия в частную собственность. И у которых это мастерски получилось.
То, что произошло в Советском Союзе в 1990-91 годах и увенчалось его роспуском 30 лет назад, было контрреволюцией сверху, во время которой часть советской элитной бюрократии превратилась в капиталистическую буржуазию. Это имело ужасающий результат для подавляющего большинства советских граждан, проголосовавших весной 1991 года за сохранение Советского Союза.
Великая трагедия произошедшего заключалась в том, что советский рабочий класс оставался на зрительских местах, не имея ни силы, ни достаточной информации, чтобы защитить социализм, который он когда-то помог построить. А ведь зрелый социализм, несмотря на все его недостатки, был достоин защиты.
Андерс Карлссон — автор книги «Путешествие в неизведанное: Октябрьская революция и советский опыт» (Resa in i det okända: Oktoberrevolutionen och den sovjetiska erfarenheten)
