Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Ограничение цен на российскую нефть вступит в силу совсем скоро, но вопрос о том, насколько хорошей была эта идея, остается открытым, пишет автор статьи для Bloomberg. Автор называет это решение признаком слабости Запада. Россия, напротив, может занять более жесткую позицию.
Ограничение цен на российскую нефть имеет экономический смысл, но на карту здесь поставлено гораздо больше, чем просто экономика.
Ограничение цен на российскую нефть, устанавливаемое США и их союзниками, скорее всего, вступит в силу в ближайшие несколько недель. Один вопрос заключается в том, как может действовать такое ограничение. Другой вопрос – хорошая ли это идея. Сложный и неопределенный ответ на первый вопрос является причиной для беспокойства по поводу второго.
Ограничение цен имеет экономический смысл. Но на карту здесь поставлено гораздо больше, чем просто экономика. Россия продает нефть со значительной прибылью, и ограничение цен снижает часть этой прибыли. Россия пополняет около 30% всего своего федерального бюджета с помощью нефтегазовых доходов, так что их снижение повредит спецоперации президента Владимира Путина на Украине.
Допустим, цена на нефть составляет 100 долларов за баррель, а добыча обходится России в 50 долларов за баррель. Прибыль от этой нефти составляет 50 долларов за баррель. Теперь предположим, что предельная цена составляет 70 долларов за баррель. Российская прибыль падает до 20 долларов за баррель — но нефть все равно будет добываться. Точно настроенный контроль над ценами позволил бы перераспределить доходы в пользу покупателей российской нефти, не сильно влияя на поставки этого сырья.
Соблюдение ограничения должно осуществляться с помощью морских служб, таких как страхование перевозящих судов. Страны "Большой семерки" плюс Австралия, которые обсуждают ограничение, запретят своим компаниям продавать морские услуги, если они не помогут обеспечить соблюдение ограничения. В настоящее время многие из этих услуг продаются через западные страны, в частности, Великобританию.
Одна из проблем заключается в том, как установить ограничение на нужном уровне. План в том, чтобы установить фиксированный предел, а не с некоторой процентной скидкой к мировым ценам на нефть. Поэтому по мере изменения мировых цен на нефть необходимо будет корректировать предельный уровень, и желательно быстро. Учитывая, что потребовались месяцы, чтобы согласиться с идеей ограничения, еще предстоит выяснить, возможно ли это. И ситуация только ухудшится, если западная коалиция против России расколется или если соответствующие бюрократические структуры будут действовать медленно.
Если предельная цена окажется слишком низкой, и российская нефть вообще исчезнет с мировых рынков, это может значительно усугубить и без того серьезный глобальный экономический спад.
Вторая проблема заключается в том, что Россия может просто продавать нефть странам, не участвующим в соглашении, в первую очередь Китаю и Индии. Но продажа большего количества сырья в эти страны может потребовать от России снижения цены. И хотя Китай и Индия вряд ли присоединятся к плану "Большой семерки", само существование ценового ограничения дает им рычаги давления на Россию.
Суть, однако, остается неизменной: любое снижение доходов российского правительства может быть значительно меньше того, на что указывает план по ограничению цен на нефть. И это даже без учета того, сколько Россия могла бы заработать на продаже нефти на черном рынке. У стран, не входящих в G-7, был бы стимул покупать танкеры, самостоятельно страховать их и использовать для доставки российской нефти без ограничения цен.
Но главная проблема – это риск эскалации. В той мере, в какой ограничение цен вредит России, Кремль может предпринять ответные меры, и не только на Украине. Ответные меры также могут иметь место на энергетических рынках. Россия может прекратить поставки в Европу, где она все еще продает газ. Или занять более жесткую позицию на нефтяных рынках и продвигать ее в ОПЕК. Также Россия может начать военные или террористические удары по инфраструктуре Западной Европы, импортирующей энергоносители.
Конкретные прогнозы сделать сложно. Но до сих пор Путин демонстрировал склонность к эскалации, так что риски реальны.
Один из вопросов заключается в том, должна ли "Большая семерка" вообще идти на эскалацию, учитывая нынешнюю ситуацию. Другой вопрос – должны ли быть предпочтительным методом эскалации, скажем, военные поставки, а не энергетические рынки.
К сожалению, ограничение цен на нефть может быть воспринято скорее как признак слабости, чем как сигнал силы. Самым сильным вариантом было бы вообще прекратить покупать российскую нефть. Ограничение цен на нефть сигнализирует о том, насколько она нам нужна, и на какие экономические и дипломатические ухищрения мы готовы пойти, чтобы получить ее. Остается выяснить, обескуражит ли этот сигнал Путина или придаст ему смелости.
Также стоит задуматься о том, как отреагируют другие страны. Допустим, "Большой семерке" удастся снизить цены на российскую нефть. Почему бы не расширить эту стратегию, например, в следующий раз против Саудовской Аравии? В конце концов, идея налога на импорт нефти, в целом аналогичного по своему эффекту ограничению цен, обсуждалась десятилетиями. Если это сработает в отношении России, то может сработать и в отношении небольших стран, не обладающих ядерным оружием.
Однако, поскольку большинство стран осознают это, долгосрочным результатом будет ослабление торговых связей с Западом и сокращение инвестиций в энергетические мощности. Катар уже дал понять, что, возможно, в будущем он не станет так сильно стремиться продавать столько газа в Европу.
Конечно, возможно, что ограничение цены сработает. Но я не могу заставить себя поверить, что такой радужный исход вероятен.
