Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Экономическая интеграция сделала военные действия в сердце Европы маловероятными, считает обозреватель NYT Пол Кругман. Но мечта о "коммерческом мире" сегодня определенно растеряла бóльшую часть силы.
В начале 20-го века британский писатель Норман Энджелл (Norman Angell) опубликовал знаменитую книгу под названием “Великое заблуждение”, в которой назвал войну устаревшей на фоне экономического прогресса и роста мировой торговли.
По его утверждению, страны утратили способность обогащаться путем завоеваний: промышленных рабочих нельзя эксплуатировать как крестьян, и даже малые державы вполне могут процветать благодаря импорту сырья и продажи товаров на мировых рынках. А между экономически взаимозависимыми странами война еще и чрезвычайно затратна.
Энджелл не говорил о немедленном окончании войны, что сыграло ему лишь на руку, поскольку Первая мировая была не за горами, но надеялся убедить политиков отказаться от мечтаний о военной славе. То есть, по его логике, чем теснее экономические связи между государствами, тем выше вероятность мира.
И действительно, идее мира через торговлю суждено было стать краеугольным камнем западного государственного подхода в эпоху после Второй мировой войны.
В предыдущем очерке я говорил о Генеральном соглашении по тарифам и торговле (ГАТТ), которое регулирует соответствующие правила с 1948 года. Своим происхождением эта торговая система во многом обязана Корделлу Халлу (Cordell Hull), который служил госсекретарем при Франклине Рузвельте и считал мировую торговлю движущей силой мира и процветания. Евросоюз начинался с учреждения Европейского объединения угля и стали, одной из целей которого было создать такую взаимозависимость между Францией и Германией, которая исключила бы войну в Европе.
Но теперь Соединенные Штаты, внесшие значительную лепту в создание мировой торговой системы, вводят новые ограничения на торговлю под знаменем национальной безопасности и прямо заявляют о своем на это праве. Когда так поступали Трамп и его администрация, их сочли безграмотными меркантилистами, которые не понимают исторических причин, стоящих за существующими торговыми правилами. О чиновниках Байдена так говорить нельзя, ведь они прекрасно разбираются и в экономике, и в истории.
Так что же, миру посредством торговли пришел конец? Не совсем, но в последнее время эта доктрина утрачивает силу, и тому есть несколько причин.
Во-первых, идея о том, что торговля способствует миру, верна только для демократий. В 1916 году США ненадолго вторглись в Мексику в безуспешной попытке захватить Панчо Вилью; подобное трудно представить в наши дни, когда мексиканские фабрики стали неотъемлемой частью североамериканской производственной системы. Но можно ли говорить о том, что глубокая интеграция Тайваня в производственную систему Китая полностью исключит возможность вторжения?
И, к сожалению, уже довольно давно во многих странах мира крепнет авторитаризм. Это связано с тем, что некоторые хрупкие демократии не выдержали, а автократии (особенно Китай) открылись — пусть не политически, но экономически, — причем некоторые из них (опять же, особенно Китай) ждал стремительный экономический рост.
Что насчет представления о том, что интеграция с мировой экономикой станет движущей силой демократизации? Оно было одним из столпов экономической дипломатии в ряде западных стран, в частности Германии, которая сделала большую ставку на доктрину Wandel durch Handel — "перемены через торговлю". Но Россия и Китай стали наглядными примерами ее несостоятельности: они начали открываться для международной торговли 30-40 лет назад, но до сих пор не демонстрируют признаков демократического государства или хотя бы неукоснительной приверженности верховенству закона.
По факту, именно международная взаимозависимость усилила риск конфликта на Украине. Путин вполне мог предполагать, что из-за зависимости от российского природного газа Европа смирится с его спецоперацией.
Опять же, я не утверждаю, что идея мира через торговлю в корне неверна. Экономическая интеграция сделала военные действия в сердце Европы маловероятными, включая те, что имеют целью обеспечение доступа к сырью. Но мечта о “коммерческом мире” определенно растеряла бóльшую часть силы.
Это очень важно. Мы живем в мире максимально открытых рынков, но этого не должно было случиться, как и не должно продолжаться в будущем. Мы оказались там, где мы есть, не из-за неумолимой экономической логики: теряя политическую поддержку, глобализация может отступать, причем надолго. Мы оказались там, где мы есть, не из-за того, что экономисты убедили политиков в преимуществах свободной торговли. В реальности нынешний мировой порядок отражает в основном стратегические соображения: лидеры, особенно американские, полагали, что более-менее свободная торговля сделает мир восприимчивее к нашим политическим ценностям и безопаснее для нашей страны.
Но сейчас в этом не уверены даже сторонники активного участия США в международной политике и мировой экономике из администрации Байдена. Довольно серьезная перемена.
