Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Газета WSJ уличила Instagram* в пропаганде педофилии и распространении детской порнографии, а власти не обращают на это внимания, заявил Такер Карлсон. Он также упомянул "жутковатую личную жизнь" Барака Обамы. Ранее в США ходили слухи, что его жена — трансгендер.
Здравствуйте, с вами Такер Карлсон!
Допустим, вы хотите подчинить себе целую страну. С чего начать? Во-первых, надо удостовериться, что в вверенных границах вам безоговорочно подчиняются все уполномоченные применять силу — армия, полиция и другие федеральные агентства вплоть до налоговой службы. Иными словами, если у вас проснулись диктаторские замашки, как у "Бэби Дока" (прозвище гаитянского диктатора Жан-Клода Дювалье. – Прим. ИноСМИ), перво-наперво нужно взять под контроль огнестрельное оружие.
Но что, если вам этого мало? Что, если вам подавай еще бóльшую власть — повелевать не только телами людей, но и умами, словно Господь Бог. В таком случае придется взяться за общественные табу. Табу — нечто запрещенное по всеобщему согласию. Это не обязательно нечто противоправное, однако общественные запреты бывают сильнее и долговечнее законов.
Наши общества во многом определяются тем, чего не допускает религия. Так, мусульмане не едят свинину, равно как и ортодоксальные евреи, христиане не одобряют внебрачный секс, амиши отказываются от использования электричества и так далее.
Американское общество не открыто религиозное, но в нем тоже существуют табу. Всегда было интересно, как быстро они меняются. Это происходит не само собой: чтó нам велено любить, а что нет, диктуется сверху, притом подчас силой. Например, вплоть до недавнего времени в стране существовал запрет на нападение на людей по расовому признаку. Это стало главным уроком Второй мировой, о котором нам постоянно твердили.
Если нас чему и научила участь нацистов, так это тому, что нельзя разделять людей по их генетическому коду и что никакой высшей расы нет. Вот только с тех пор мы в этом разуверились. В современной Америке карать людей за цвет кожи не просто разрешено, а даже обязательно.
А ведь еще недавно это было невообразимо, будь то в бизнесе, правительстве и высшем образовании. Это же касается и поведения политиков. Еще недавно, во время президентской кампании 1992 года, прелюбодеяние считалось для любого кандидата пороком, который лишал его возможности быть избранным. Билл Клинтон чуть было не вылетел с предварительных выборов в Нью-Гэмпшире из-за интрижки с Дженнифер Флауэрс. Клинтон врал об этих отношениях напропалую — потому что у него не было выбора. Но он стал последним кандидатом в президенты, к которому применили это правило.
К 2008 году всякому, кто был в курсе, было очевидно, что у Барака Обамы странная и местами жутковатая личная жизнь, но никаких вопросов никто не задавал. К этому моменту личная жизнь национального лидера уже никого не касалась. Это дело Обамы, а не ваше. Наши табу рушились одно за другим с головокружительной скоростью, а оставшиеся утратили всякую нравственную силу.
Воровать, кичиться богатством, бить женщин, курить марихуану прямо на улицах, беззастенчиво лицемерить, отбирать у людей деньги ни за что ни про что — все это некогда считалось в Америке неприемлемым, но времена изменились.
Так что едва ли удивительно, что на грани приемлемости оказалось уже даже величайшее табу из всех — растление малолетних.
Всего поколение назад за разговоры о сексе с чужими детьми можно было получить по морде. А за домогательства можно было и вовсе получить "вышку". Когда в 1994 году Джеффри Дамера забили до смерти в уборной висконсинской тюрьмы, окружному прокурору Милуоки пришлось даже взывать к общественности, чтобы из его убийцы не сделали народного героя.
Джеффри Дамер приставал к детям и убивал их, и люди считали себя вправе радоваться его смерти. Прошло всего 25 лет, и стандарты резко изменились — как в штате Висконсин, так и в остальной части страны. Летом 2020 года во время беспорядков BLM ("Жизни черных важны") в Кеноше семнадцатилетний Кайл Риттенхаус отбивался от осужденного педофила Джозефа Розенбаума. Это был вопрос жизни и смерти: Розенбаум пытался убить Риттенхауса, поэтому тот застрелил его в целях самообороны, но СМИ выставили жертвой именно Розенбаума.
А несовершеннолетний Кайл Риттенхаус, отбивавшийся от растлителя малолетних, был объявлен злодеем. В конце концов ему даже предъявили обвинение в попытке убийства. Если отсюда и напрашивается какой-то вывод, так это что руководители нашей страны больше не считают растлителей малолетних худшими из подонков.
Вчера это проявилось яснее некуда. The Wall Street Journal опубликовала длинную разоблачительную статью о "мягком порно" на Instagram*. Соцсеть, как выяснил журнал, "продвигает обширную сеть профилей, открыто посвященных записи и продаже секс-контента с участием несовершеннолетних". Иными словами, Instagram* сводничает, связывая педофилов с продавцами детской порнографии.
Так, газета обнаружила, что в одном эпизоде Instagram* рекомендовал заинтересованным пользователям ключевое слово "инцест с малышами".
Кстати, никто в Instagram* этого не опроверг — даже владелец Марк Цукерберг. То есть газета все изложила достоверно. Все это было ужасно. Но самое ужасное было дальше: что за этим ничегошеньки не последовало.
Газета с крупнейшим тиражом во всей Америке раскрыла, что одна из самых влиятельных в мире компаний пропагандирует педофилию — и никто у власти даже палец о палец не ударил. Министерство юстиции не объявляло о расследовании, Конгресс не назначал слушаний, а управляющий Instagram* Адам Озери даже не лишился работы. Более того, в закрепленных твитах у него до сих пор болтается ролик, где он хвастает, какой у Instagram* эффективный алгоритм.
Адам Озери: "Люди часто говорят об алгоритме, но вообще-то единого алгоритма для Instagram* не существует. Мы используем целую массу алгоритмов и процессов упорядочивания, чтобы персонализировать опыт и сделать его максимально интересным для каждого пользователя. Мы вообще верим в персонализацию: у каждого свои интересы, поэтому ваш Instagram* будет отличаться от моего".
"У каждого свои интересы", — терпеливо объясняет Озери. Так что ваша лента в Instagram* будет отличаться от моей. Допустим, вы интересуетесь детьми, поэтому вам выдадут "инцест с малышами". Персонализированный опыт, понимаете? Этот твит все еще доступен. Сегодня, конечно, руководство компании (да и власти вообще) осудят растление малолетних и скажут, что это плохо, но вообще тон явно изменился.
Теперь это плохо, но в какой-то абстрактной плоскости. Так же плохо, как, например, гражданская война в Центральной Африке. Никто ее не выбирал, но есть причины, почему она началась. И вот теперь мы называем педофилов "лицами с влечением к малолетним" — ведь разве можно осуждать сексуальные меньшинства? Так что полегче на поворотах. Как бы то ни было, педофилы ведь не штурмуют Капитолий и не усаживаются в кресло Нэнси Пелоси. Мы тут сидим и задаем неудобные вопросы о последних выборах, а ведь с такой конченой мразью даже миндальничать нельзя. Только в этом месяце вашингтонское отделение ФБР выпустило 11 пресс-релизов, и 10 из них касаются событий 6 января.
Имейте в виду, прошло уже два с половиной года, так что теперь вы знаете, почему федералам нет дела до педофилов в Instagram*. У них и так полон рот забот и им элементарно некогда, ведь они выискивают повсюду белых шовинистов.
Белые шовинисты в современной Америке — новые растлители малолетних. У нас к ним терпимость ноль, ведь именно они — величайшая угроза стране. Джо Байден постоянно подчеркивает, как важно "противостоять яду белых шовинистов".
В общем, вы поняли: превосходство белых — величайшая угроза Америке. Сам Джо Байден так сказал. Это опаснее ядерной войны с Россией и мексиканских наркокартелей, которые уже убили сотни тысяч американцев и подмяли под себя наши юго-западные штаты. Белый шовинизм — это плохо. Джо Байден говорит, что это вообще хуже некуда, но вот в чем вопрос: может ли кто-нибудь из руководства страны дать ему четкое определение? Что это — когда очень сильно любишь белых? Если так, то тяжко же придется тем из нас, кому не посчастливилось иметь белых детей. Или это нечто похуже — желание прогнать из страны всех небелых и создать своего рода этногосударство?
Если именно это имел в виду Джо Байден, то каковы истинные масштабы этой угрозы? Сколько людей действительно работает над проектом белого этногосударства в Америке и каковы шансы, что они преуспеют? Мы считаем, что таких наперечет, а шансов у них и вовсе по нулям, но сказать наверняка мы не можем, ведь у нас нет точных цифр.
Но это отнюдь не риторические вопросы, когда президент США рассуждает о худшем на свете преступлении. Вам хотя бы полагается знать, в чем оно заключается. По крайней мере, по нашему дореволюционному кодексу полагалось. До Джорджа Флойда ответы на такие вопросы не составляли труда. Преступление определялось как поступок, запрещенный законодательным органом, — как правило, действие, причиняющее вред другим.
В тогдашней Америке преступления описывались простыми английскими словами, а потом эти описания хранились в специальных книгах, где можно было всегда почерпнуть ответ. Раньше любой знал наверняка, преступник он или нет. А теперь нет.
И нет нужды говорить, что ровно в этом и заключается смысл: выбить вас из равновесия, заставить бояться. Когда у преступления нет четкого определения, ты не можешь быть уверен, нарушил ты закон или нет. Тебя могут обвинить в любое время и отнять вообще все. Ты живешь в вечном страхе.
Помните недавний случай? Мужик по имени Эммануэль Кафферти ехал на грузовике мимо митинга, который организовали чернокожие. Оказалось, что кто-то ехал прямо за ним. Позже этот человек опубликовал в Твиттере фотографию с якобы шовинистским жестом. Кафферти сказал, что и понятия не имел ни о каких жестах, а просто хрустел костяшками пальцев. Но его все равно уволили.
Этот якобы шовинистский жест оказался настолько оскорбительным, что местные каналы даже размыли фотографию руки. Его уволили с работы и сломали ему жизнь, потому что он хрустел пальцами. Он же не знал, что хрустеть пальцами — это расизм. Справедливости ради, никто не знал — до тех пор, пока бедолага Эммануэль Кафферти не хрустнул.
Когда у преступления нет внятного определения, обвинить можно любого. В такой стране не расслабишься. Раньше было понятно: власть руководствовалась законами, а не насаждала моральный террор. Политики не имеют права обвинять нас в том, что сами не могут определить. Закон были прост: растление малолетних преступно, а непопулярные мнения — нет. Вне публичной сферы люди решали эти вопросы сами. Как и в любом обществе, на основе табу.
Все знали, чтó разрешено, а что нет, потому что правила менялись нечасто, и табу были естественными. Они исходили из коллективного опыта и инстинкта — двух надежнейших проводников в этой жизни. Они сформировались по той же самой причине, почему до сих пор существуют.
Наша задача — отстоять их вопреки непрекращающемуся запугиванию властей. Вы же интуитивно понимаете, что такое хорошо и что такое плохо — вы с этим родились. Так что не позволяйте им вам растолковывать, что именно вы чувствуете. Пусть не лезут к вам со своим морализаторством. Цепляйтесь за свои табу так, будто от них зависит ваша жизнь, потому что так оно и есть.
Берегите их и лелейте, словно семейные реликвии — можно сказать, что это они и есть.
***
* деятельность Meta (соцсети Facebook и Instagram) запрещена в России как экстремистская.
