Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Мир не будет ни однополярным, ни многополярным, утверждает американский политолог Бреммер в статье FP. Уже нет стран, обладающих полной властью во всех областях. Будущее за цифровым миропорядком при доминировании не правительства, а технологических компаний.
Что произойдет, когда мир перестанет быть однополярным, биполярным или даже многополярным?
Кто правит миром? Раньше ответить на этот вопрос было нетрудно. Если вы старше 45 лет, значит, вы выросли в мире, где доминировали две сверхдержавы. Соединенные Штаты с союзниками устанавливали правила по одну сторону Берлинской стены, а Советский Союз отдавал приказы по другую. Почти всем остальным приходилось подгонять под одну из сторон свои политические, экономические системы и системы безопасности. Это был биполярный мир.
Затем, в 1991 году, СССР распался, оставив США единственной мировой сверхдержавой. Они стали диктовать условия как благодаря доминирующей роли в международных организациях, так и посредством грубой силы. Это был однополярный мир.
Около 15 лет назад мир снова изменился и стал еще сложнее. Соединенные Штаты стали терять интерес к роли мирового жандарма, архитектора глобальной торговли и даже сторонника глобальных ценностей. Другие страны, становясь могущественнее, все чаще могли игнорировать правила, которые им не нравились, а иногда и сами их устанавливали. Наступила эпоха G-Zero, неполярного мира без глобальных лидеров.
Этот геополитический спад, когда глобальная архитектура перестала соответствовать лежащему в ее основе балансу сил, вызвали три события.
Во-первых, Россию не включили в возглавляемый Западом международный порядок. Сейчас эта бывшая великая держава, переживающая серьезный упадок, крайне разозлилась и считает Запад главным противником на мировой арене. Независимо от того, кто в этом виноват — США или Россия, — факт остается фактом.
Во-вторых, Китай включили в возглавляемые США институты, но с расчетом на то, что по мере интеграции, обретения богатства и могущества китайцы впитают также множество американских черт (превратятся в демократию свободного рынка, готовую стать ответственным участником возглавляемого США порядка и играть по правилам, не желая их менять). Как выясняется, ничего такого с ними не произошло — и Соединенные Штаты не готовы с этим мириться.
И в-третьих, Вашингтон с союзниками проигнорировали десятки миллионов собственных граждан, которые чувствовали себя обделенными из-за глобализации. Их недовольство подпитывалось растущим неравенством в доходах и заработной плате, изменением демографической ситуации и политики идентичности, а также поляризацией из-за новых мультимедийных технологий. В результате многолетнего пренебрежения большинство этих граждан перестали доверять правительствам и самой демократии, что, в свою очередь, лишило их лидеров способности и желания руководить.
Все геополитические кризисы, которыми пестрят заголовки сегодняшних газет: конфликт на Украине, конфронтация из-за Тайваня, ядерная напряженность в отношениях с Ираном и Северной Кореей и т.д. и т.п. — около 90% из них прямо или косвенно связаны с геополитическим спадом, вызванным этими тремя проблемами. Не с отдельными лидерами. Они стали структурной особенностью нашего геополитического ландшафта.
Однако, хорошо это или плохо, геополитические рецессии не длятся вечно. И грядущий глобальный порядок есть нечто совершенное непохожее на то, к чему мы привыкли.
Мы больше не живем в однополярном, биполярном или многополярном мире. Почему? Потому что у нас больше нет многомерных сверхдержав — стран, которые обладают глобальной властью во всех областях. Да-да, Соединенные Штаты и Китай сегодня не являются сверхдержавами — по крайней мере, не в том смысле, в каком мы всегда использовали этот термин. А отсутствие сверхдержав означает отсутствие единого глобального порядка. Вместо этого сегодня мы имеем множество отдельных, но пересекающихся мировых порядков.
Во-первых, мы наблюдаем однополярный порядок безопасности. Соединенные Штаты — единственная страна, которая может посылать солдат, моряков и военную технику в любой уголок мира. Остальные даже близко на это неспособны. Роль Америки в системе безопасности сегодня стала важнее — и, по сути, более доминирующей, — чем 10 лет назад.
Китай быстро наращивает военный потенциал в Азии, но в таком масштабе — только там. Это все больше беспокоит союзников Америки в Индо-Тихоокеанском регионе, которые пуще прежнего полагаются на американский зонтик безопасности. Российско-украинский конфликт аналогичным образом сделал Европу наиболее зависимой от НАТО во главе с США. Между тем, вооруженные силы России понесли на Украине потери, и восстановить все это перед лицом западных санкций будет непросто.
Да, Китай, Россия и другие страны обладают ядерным оружием, но его фактическое применение по-прежнему равносильно самоубийству. США являются единственной в мире сверхдержавой в области безопасности — и останутся таковой как минимум в течение следующего десятилетия.
Но военная мощь не позволяет Вашингтону устанавливать правила в мировой экономике, потому что экономический порядок многополярен. У США по-прежнему крупнейшая в мире, крепкая и динамичная экономика, но глобальную власть здесь разделяют многие.
Несмотря на все разговоры о новой холодной войне, Соединенные Штаты и Китай слишком экономически взаимозависимы, чтобы отделяться друг от друга. Их двусторонняя торговля достигает все новых максимумов, и другие страны стремятся получить доступ как к американской мощи, так и к растущему китайскому рынку (который вскоре станет крупнейшим в мире). В мире не может быть экономической холодной войны, если нет желающих становиться одной из ее сторон.
Между тем, крупнейшим в мире общим рынком является Евросоюз, и он способен устанавливать правила и стандарты, которые американцы, китайцы и другие обязаны принимать в качестве платы за ведение с ним бизнеса. Япония по-прежнему удерживает статус мировой экономической державы, хоть и не без труда. Экономика Индии растет быстро, а вместе с ней и влияние на мировой арене.
Относительная важность этих и других экономик продолжит меняться в течение ближайших 10 лет, но глобальный экономический порядок, несомненно, останется многополярным.
Между системой безопасности и экономическим порядком существует напряженность. Соединенные Штаты хотят определять все больше и больше сфер экономики как критически важные для нацбезопасности и оказывают давление на другие страны с тем, чтобы те соответствующим образом корректировали политику в отношении полупроводников, важнейших полезных ископаемых, а вскоре, может, и в отношении TikTok. Со своей стороны, Китай хочет использовать имеющиеся у него коммерческие рычаги для усиления дипломатического влияния. Европа, Индия, Япония и другие страны хотят гарантий, что ни безопасность, ни экономический порядок не станут доминировать друг над другом — и, скорее всего, им это удастся.
Это два мировых порядка, которые мы уже наблюдаем. Но есть и третий, быстро формирующийся порядок, который вскоре будет иметь большее влияние, чем другие — цифровой. В отличие от любого другого геополитического порядка прошлого и настоящего, доминирующими субъектами, устанавливающими правила и осуществляющими власть, станут не правительства, а технологические компании.
Вы в курсе, что оружие, разведданные и программы обучение НАТО помогают украинцам защищать свою землю. Но не приди в первые дни конфликта на помощь западные технологические компании — отразив российские кибератаки и позволив украинским лидерам поддерживать связь с солдатами на передовой, — Россия в считанные недели полностью выбила бы Украину из сети, эффективно завершив (и выиграв) противостояние. Возможно, в отсутствие технологических компаний и их влияния в новом цифровом порядке президент Украины Владимир Зеленский не был бы сегодня у власти.
Технологические компании решают, сможет ли в ходе избирательной кампании бывший президент США Дональд Трамп выступать без фильтров в режиме реального времени перед сотнями миллионов людей. Без соцсетей с их способностью распространять теории заговора не было бы восстания 6 января на Капитолийском холме, бунтов дальнобойщиков в Оттаве, восстания 8 января в Бразилии и так далее.
Технологические компании определяют даже нашу идентичность. Раньше мы задавались вопросом, является ли человеческое поведение в первую очередь результатом генетики или воспитания. А теперь знаем, что роль играют и генетика, и воспитание, и алгоритм. Цифровой порядок становится важнейшим фактором, определяющим то, как мы живем, во что верим, чего хотим — и что готовы сделать, чтобы этого добиться.
Умопомрачительное количество власти, которое скопили технологические компании, сделало их самостоятельными геополитическими игроками. Эти коммерческие субъекты уже контролируют те аспекты общества, экономики и национальной безопасности, которые долгое время были исключительной прерогативой государства. Их личные решения напрямую влияют на жизнедеятельность, взаимодействие и даже образ мыслей миллиардов людей по всей планете. Все чаще они также формируют в том числе и глобальную среду, в рамках которой осуществляется деятельность самих правительств.
Но как технологические компании будут использовать новообретенную мощь? Здесь есть три возможных сценария.
Если американские и китайские политические лидеры продолжат все решительнее заявлять о себе в цифровом пространстве, а предприятия IT-индустрии объединятся с правительствами своих стран, мы попадем в условия технологической холодной войны между США и Китаем. Цифровой мир будет расколот надвое, другие страны будут вынуждены принять одну из сторон, а глобализация начнет рассыпаться по мере превращения этих несвязанных стратегических технологий в стратегически важные направления национальной безопасности и глобальной экономики.
Если IT-компании будут придерживаться стратегий глобального роста, не соглашаясь с правительствами и сохраняя существующий разрыв между физической и цифровой сферами конкуренции, то нашему взору предстанет новая глобализация: глобальный цифровой порядок. Технологические гиганты сохранят суверенитет в цифровом пространстве, конкурируя в основном друг с другом за прибыль, а с правительствами — за геополитическую власть. Можно провести аналогию с крупными государственными субъектами, которые в настоящее время борются за влияние в условиях наложения друг на друга модели экономики и безопасности.
Но если само цифровое пространство станет главной ареной соперничества великих держав, а власть правительств продолжит ослабевать по сравнению с властью технологических компаний, то цифровой порядок станет доминирующим. Если это произойдет, возникнет пост-вестфальский мир — технополярный порядок, в котором на долю технологических компаний выпадет роль центральных игроков в геополитике XXI века.
Все три сценария вполне правдоподобны, и ни один не носит неотвратимый характер. То, к какому мы в итоге придем, будет зависеть от изменений в существующих структурах власти в результате взрывного характера искусственного интеллекта, возможности и желания правительств регулировать технологические компании и — что важнее всего — решения технологических лидеров относительно способов использования новообретенной власти.
Иэн Бреммер — американский политолог, специализирующийся на международных политических рисках. Глава и основатель исследовательской и консалтинговой компании по политическим рискам Eurasia Group, а также основатель медиа-компании GZERO Media.
