При анализе какого-либо текста можно разбить композицию на следующие части: экспозиция, завязка действия, развитие действия, конфликт, кульминация, спад действия и развязка. Практически все то же самое можно сказать и о сексе. Тем не менее, будь то рассказ или половой акт, мы часто фокусируемся на тех частях, которые приводят к кульминации и оргазму — «большому „O"», моменту наивысшей напряженности. Различные журналы дают советы о том, как довести партнера до оргазма и как вести себя во время прелюдии, и никогда — о том, что происходит позже. И это очень обидно, ведь, согласно недавним исследованиям, удовлетворенность от отношений приходит по большей части именно во время «спада действия».
Вы, вероятно, слышали термин «afterglow», оно же «послевкусие», то есть наступающая после секса атмосфера удовлетворенности и близости. Благодаря именно этому ощущению двум взмокшим людям хочется прижаться друг к другу, а не бежать в душ. Психолог Йоркского университета в Канаде Эми Мьюз заявляет, что любовь продлевают именно скучные на первый взгляд постельные разговоры, а не пресловутое разнообразие.
Изучающая влияние сексуальности на отношения Мьюз и ее коллеги решили выяснить, какая часть интимной близости заставляет людей чувствовать наибольшую связь со своими партнерами. В исследовании 2014 года, опубликованном в журнале Archives of Sexual Behavior, они утверждают, что данную функцию несет именно та часть, что следует непосредственно за половым актом. По словам ученых, длительность это периода колеблется от пары минут до нескольких часов. Наибольшая удовлетворенность отношениями была выявлена среди тех, кто нежился в объятиях друг друга дольше других.
В противоречие тому, что сказал вам однажды, вероятно, старший брат друга вашего кузена, Мьюз также выяснила, что «послевкусие» важнее продолжительности прелюдии и самого секса. «Cosmo и ему подобные журналы рассказывают в основном о прелюдии и позах. Что, конечно же, тоже немаловажно», — сказала она мне. Но как только ее команда включила в анализ эффект от постельных разговоров, они полностью затмили секс любой интенсивности с точки зрения удовлетворенности отношениями.
Само «послевкусие» является, в основном, химическим любовным коктейлем, а наши знания о неврологических аспектах моногамных отношений получены благодаря скромным грызунам степным полевкам. Эти норные существа живут в степях Северной Америки, имеют небольшие округлые уши, а размером не больше ладони. Но в отличие от 97% остальных животных, они формируют моногамные партнерства. На протяжении более 40 лет этот конкретный вид полевки помог сделать множество ключевых выводов о том, почему люди формируют пары и влюбляются. По воле случая в английском языке само слово «полевка» (vole) является анаграммой слова «любовь» (love), хотя степная полевка чуть ли не единственный представитель вида, который вступает в отношения с партнером.
В 1992 году исследователи сообщили, что одинокие самки полевки предпочитали не незнакомого самца, а того, с которым провели хотя бы 24 часа — причем независимо от того, спаривались они или нет. Если полевки разного пола проводили без спаривания менее 24 часов, связь между ними не формировалась. Фокус в том, что самки, которые «сожительствовали» и спаривались с самцом в течение шести часов, тоже демонстрировали признаки привязанности к нему. Отношения между мышами-полевками, как и между людьми, быстрее укрепляются в том случае, если до секса с партнером произошло определенное знакомство.
А начинается все с химических веществ, перемещающихся по нашему мозгу со скоростью молнии. Во время секса мозг переполнен нейромедиаторами, такими как дофамин, окситоцин, тестостерон и вазопрессин, и это лишь немногие из них. Каждое из этих веществ играет множество ролей. И хотя дофамин часто связывают с системой вознаграждения головного мозга (именно он обуславливает привыкание к удовольствию от наркотиков, азартных игр и секса), его роль гораздо сложнее. Болезнь Паркинсона убивает составляющие дофамин нейроны, что приводит к дрожанию и отсутствию гибкости конечностей. У людей с синдромом дефицита внимания и гиперактивности (СДВГ) уровень дофамина также часто весьма низок, что помогает объяснить обусловленные их состоянием снижение мотивации и невнимательность. А у страдающих посттравматическим стрессовым расстройством (ПТСР) во время периодов беспокойства дофамин часто буквально заполоняет мозг. К любви это все отношения практически не имеет.
И тем не менее, многие симптомы стресса — повышенная бдительность, бессонница, потеря аппетита — могут носить практически эйфорический характер, если они вызваны возникновением романтического чувства. Учитывая двойственную природу многих из вышеозначенных химических веществ, неудивительно, что окситоцин (иногда называемый «гормоном объятий») не только способствует желанию образовывать пары, но может также усиливать воспоминания о негативном социальном опыте. Как обнаружилось на примере степных полевок, высвобождение окситоцина во время секса позволяет парам сформировать моногамную связь. Когда ученые отключили подачу окситоцина, полевки стали вести себя подобно своим немоногамным собратьям. В большинстве случаев связанные с сексом и образованием пар вещества сообщают мозгу, что этот момент важен, и на него стоит обратить внимание — так или иначе.
Как в 2008 году писал в журнале Scientific American Mind живущий в Бразилии невролог Мартин Портнер, чтобы испытать оргазм, людям нужно нечто большее, чем просто возбуждение: «Для этого требуется освобождение от запретов и контроля, при котором у самцов отключается центр мозга, отвечающий за активность, а у самок затихают различные области мозга, участвующие в контроле мыслей и эмоций». На фейерверки стоит смотреть только на фоне ночного неба. Женский мозг, как правило, повержен данному эффекту сильнее мужского, пишет Портнер. В исследовании 2009 года, опубликованном журналом Human Brain Mapping, ученые пришли к выводу, что стимуляция гениталий привела к деактивации в тех частях мозга, что связаны с ингибированием эмоциональных реакций. А передышка позволяет партнерам раскрыться после секса и сформировать более глубокую связь.
«Секс — это ускоритель», — говорит Ларри Янг, исследователь социальной нейробиологии из Университета Эмори в Грузии (работающий с полевками на протяжении нескольких десятилетий). По его словам, секс вызывает «залп нейронов», высвобождающий дофамин, окситоцин и другие химические вещества, которые мы ассоциируем с образованием пар и любовью. «Отведя жену на ужин при свечах с цветами на столе, ее мозг гарантированно высвободит дофамин и окситоцин, — сказал он мне. Должно быть, разговоры двух нейробиологов о свиданиях можно слушать бесконечно. — А секс в действительности лишь расширяет ситуацию».
Чтобы раскрыть тайну секса и формирования пар, ученые подвергли «семейные» отношения степных полевок невообразимому давлению. Желая доказать, что степные полевки действительно моногамны, исследователи расставили ловушки и ловили пары одну за другой. В одном случае одну и ту же пару поймали дважды, а спустя 20 недель они все еще были вместе. При исследовании горя, самцов и самок полевок селили вместе на достаточно долгий срок с целью формирования между ними связей. Затем самок забирали, а самцы начинали проявлять подавленность. Когда последних помещали после этого в воду и вынуждали плыть, они боролись за жизнь не особо рьяно и сдавались быстрее. Менее 20% мышей-полевок, потерявших партнера, находят себе новую пару. Многим, чье сердце хоть раз было разбито, хорошо знакомо это чувство: призрачное отсутствие партнера; апатия, связанная с потерей.
«Моногамные животные,» будь то полевка или человек, «выработали систему, в которой удовольствие от секса сочетается с социальной информацией о партнере,» заявил Янг. Это важно. Подавляющее большинство представителей животного царства не считает секс социальным опытом. А у людей даже самый отъявленный ловелас связывает воспоминания о хорошем и плохом сексе с человеком, с которым спал. Но это не то же, что любовь.
И хотя химические процессы несомненно имеют место как во время секса, так и на протяжении всех отношений, «послевкусие» и сама любовь представляют собой значительно более сложные аспекты. Как объясняет Янг, люди давно знали, что дофамин связан с удовольствиями — поеданием шоколада, сексом, катанием на американских горках (если вам такое нравится), — но лишь в ходе экспериментов со степными полевками ученые выяснили, что процесс формирования пар мозг также воспринимает как награду. Многие исследователи в этой области считают секс не более чем манипуляциями с гениталиями, в то время как более глубокие части отношений — желание, возбуждение, оргазм и даже любовь — происходят внутри мозга.
И хотя ученым удалось исследовать социальные последствия «послевкусия» путем опроса участников об удовлетворенности своими партнерами, исследований о конкретном воздействии «послевкусия» на мозг немного, если таковые вообще имеются. Немоногамные животные не испытывают «послевкусия» и не тратят время на размышления о своих сексуальных партнерах.
Основные аспекты этого явления были выявлены совсем недавно. Как же долго длится «послевкусие»? В исследовании с участием молодоженов, проведенном в 2017 году и опубликованном в журнале Psychological Science, обнаружилось, что всплеск сексуального удовлетворения «повышен на протяжении примерно 48 часов после секса» и что более высокая общая удовлетворенность браком была зафиксирована у супругов, говоривших о более сильном «послевкусии». Один из авторов исследования, Андреа Мельтцер из Государственного университета Флориды, сказала мне, что молодоженов решено было задействовать потому, что они чаще занимаются сексом, и за те две недели, что продолжалось исследование, ученым практически наверняка удалось бы зафиксировать соответствующие данные, добавив, что результаты применимы ко всем состоящим в длительных отношениях парам.
Тот факт, что эффект «послевкусия» секса длится два дня, не означает, что все пары, планирующие жить долго и счастливо, должны заниматься любовью через день. В целом, более высокая удовлетворенность наблюдается у пар, вступающих в интимные отношения чаще других. Однако в одном из исследований 2015 года пары просили заниматься сексом вдвое чаще обычного, и это привело к незначительному снижению общего уровня счастья. Не так уж и удивительно, поскольку в случае назначения секс ничем не отличается от указаний типа «ешьте брокколи» или «ходите в тренажерный зал пять раз в неделю».
Как и в случае с высвобождением дофамина и окситоцина, «послевкусие» сказывается на удовлетворенности отношениями на подсознательном уровне. В своем исследовании Мельтцер не просила оценивать то, насколько пар устраивал секс, а лишь о самом факте интимной близости и общих ощущениях от отношений. «Люди говорят: „я счастлив(а) на протяжении 30 минут [после секса]", но, как нам кажется, некоторые моменты люди осознают не до конца», объяснила она.
Если истинный эффект «послевкусия» представляет собой не просто вызванную эндорфинами краткую эйфорию объятий после секса, а чувство длительного удовлетворения, которое не проходит на протяжении нескольких дней, становится понятно, почему оргазм оказывается все же предпочтительнее. Физический эффект оргазма наступает мгновенно, пропустить его трудно (по крайней мере, мужчинам), и с ним приходит волна эйфории. Желание довести партнера до оргазма — цель четкая и достижимая. И уже менее очевидным является то, достаточно ли потраченного нами на объятия и разговоры после секса времени для продвижения некой гипотетической концепции долгосрочного удовлетворения.
К тому же — по крайней мере, у людей, — эффект «послевкусия» может быть вызван не только оргазмом, но также странностью и эмоциональной беззащитностью самого секса. «Секс предполагает определенную степень уязвимости, — говорит Мьюз. — [Ваш партнер] не только смотрит на ваше тело, но и думает о том, что вам нравится, а что — нет». Даже в долгосрочных отношениях такая открытость может быть рискованной. Тем не менее, возможностей здесь, по ее словам, много. Пары, способные обнажаться друг перед другом — эмоционально и физически — чувствуют наибольшую удовлетворенность. Хотя другие физические проявления любви, такие как держание за руки и быстрые объятия на диване, несомненно важны, в моногамных отношениях секс представляет собой уникальную форму физического проявления любви, которая служит укреплению связей между партнерами.
В конце концов, у людей успешные отношения формируются посредством не одно только хорошего секса, хотя благодаря ему в отношениях, безусловно, происходит химический взрыв. Большинство людей, вступающих и поддерживающих моногамные отношения, ждут от партнеров многого — поддержки, понимания, смеха — и именно эти моменты выходят на первый план во время «послевкусия». Как научили нас немоногамные животные, желание вступать в половую связь не равнозначно желанию прилагать усилия для развития отношений.
На психологическом и химическом уровне сексуальное напряжение и сам секс представляют собой нечто запоминающееся и мощное. Вот почему мы часто стремимся к возрождению искры нашей сексуальной жизни, когда нам кажется, что отношения начинают черстветь. Но как и после прочтения захватывающей книги с трагическим концом, отношения к партнеру определяют именно те чувства, что остаются у пары после секса, а не количество оргазмов.
Тоув Данович — журналистка, чьи работы публиковались в таких изданиях, как Narratively, Lucky Peach, Modern Farmer и других. Живет в Портленде, штат Орегон.
