Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Летом 2024 года пройдут выборы в Европарламент. Избежать роста влияния "новых правых" Европе не удастся, считает автор статьи для Unherd. А значит, придется прислушаться к "понимающим Путина" силам в Германии, Франции, Венгрии и других странах.
Европейские популисты оказались на пороге реальной власти.
Изо всей вереницы выборов, ожидаемых по всему миру в этом году, важнейшие состоятся в Европе. В каждой из 27 странах ЕС, где в начале июня состоятся выборы в Европейский парламент, действует минимум одна партия из “новых правых”, называемых враждебными им кругами также "ультраправыми". В некоторых странах (Финляндия, Италия, Словакия, Швеция) они входят в коалиционное правительство, а в трех (Венгрия, Италия, Словакия) даже стоят в его главе.
2023 год завершился неожиданной победой в Нидерландах Герта Вилдерса и его Партии свободы, а предстоящий год сулит таких побед еще больше. Австрийская Партия свободы, по некоторым опросам популярнейшая в стране, наверняка победит на парламентских выборах осенью. В Бельгии, где парламентские выборы состоятся в июне, партия “новых правых” “Фламандский интерес” не только стремится к победе во Фландрии, крупнейшем и богатейшем регионе страны, но и лидирует по общим опросам. И она, и ее ближайшая соперница, Новый фламандский альянс, стоят на позициях местного национализма — вплоть до отделения от Бельгии.
Рост Ле Пен и "Альтернативы для Германии"
Нельзя не заметить символизм подъема “новых правых” в стране, где располагается штаб-квартира Европейского союза. Но то же самое справедливо и для других ключевых стран ЕС. Говорят, что сам Эммануэль Макрон убежден, что в 2027 году махать рукой со ступеней Елисейского дворца будет не кто иная, как Марин Ле Пен. Продолжает расти и “Альтернатива для Германии”, так что санитарный кордон вокруг “нерукопожатной” партии, с которой госпожа Меркель в свое время запретила всем "приличным партиям" вступать в коалиции, в этом году наверняка рухнет. Палец в рот “Альтернативе” явно не клади: в прошлом месяце замглавы партийной фракции в Бундестаге Норберт Кляйнвахтер заявил мне, что “разница между программой ХДС и нашей не такая уж большая”. Во многих землях Германии (особенно на востоке, где позиции “Альтернативы” сильнее всего) члены основных партий уже завязали с “новыми правыми” связи (как минимум неофициальные). Как это уже произошло в Швеции, с парламентской арифметикой приходится считаться, и центристам понадобятся помощь “новых правых”, если они захотят власти.
Таким образом, в жизнь воплощается самый мрачный кошмар ЕС: популистский мятеж. Руководство Франция и Германия десятилетиями декларировало стремление к “еще более тесному союзу” и энергично реализовывало его на практике. Но хотя лишь немногие из “новых правых” действительно требуют выхода из ЕС, их коллективную политику можно сформулировать словами: "Никогда больше не сближаться так тесно, как сейчас!" Таким образом, эти правые или якобы ультраправые партии косвенно пытаются вырвать сердцевину из наднационального проекта Евросоюза. И если “новые правые” в этом преуспеют, ЕС наверняка ослабнет.
Стратегия страха работает все хуже
На данном этапе это одна из важнейших тенденций столетия. В большинстве комментариев и репортажей на эту тему на Западе и в других демократических странах это подается как немыслимая политическая катастрофа, открывающая повсюду путь к авторитаризму. Памятуя о горьком опыте истории, критикующие ЕС правые партии представляются публике как проводники экстремизма, таящегося за обманчивой приверженностью демократии. Однако такой подход — с постоянными отсылками к фашистскому или нацистскому прошлому (а оно есть у многих европейских партий, включая "рукопожатные") — по иронии судьбы ничуть не поможет привлечь "новых правых" к ответственности. Пришло время относиться к ним точно так же, как мы относимся к левым партиям с коммунистическими корнями в Италии, Германии, Португалии и Швеции, а также ко всем остальным, не запятнавшим себя никакими тоталитарными связями. Это значит, что нам надо отринуть напрашивающиеся на язык оскорбления и вместо этого попытаться во всем разобраться, а если и критиковать, то по делу – политику и риторику этих партий, а не их якобы космпрометирующие связи в прошлом или настоящем. Только так мы сможем понять истинную природу “новых правых” — и то, чем обусловлен их продолжающийся подъем.
Например, многие из них придерживаются экономических и общественных взглядов, скорее типичных для программ социал-демократов, однако в сочетании с евроскепсисом, суровым неприятием глобализации и поддержкой семей. Правда, подходы этих партий в разных странах сильно разнятся. Две партии, пришедшие в правительство в сентябре 2022 года (“Шведские демократы” и “Братья Италии” Джорджи Мелони), открыто выступают за национальный и социальный консерватизм, заимствованный у британских правых, вдохновленных ныне покойным сэром Роджером Скрутоном. Обе партии поддерживают Украину и ратуют за НАТО (хотя Швецию по-прежнему не пускает турецкое вето) и придерживаются умеренных социальных взглядов.
Крайне правые Центральной и Восточной Европы не такие: они склонны к более жесткому, по-своему даже бунтарскому политическому подходу. Отчасти это следствие недавнего перехода от коммунизма к парламентской демократии и либеральным институтам. В этом смысле показательна болгарская партия “Возрождение”, которая с момента основания в 2014 году выросла до третьего места на парламентских выборах 2023 года. Она, в отличие от исторических ультраправых, напротив, пророссийская и антиамериканская, не желает помогать Украине и враждебно настроена к правам геев. В июне прошлого года группа протестующих (якобы под руководством депутата “Возрождения”) попыталась сорвать показ бельгийского фильма “Близко” об очень интимных отношениях двух мальчиков-подростков.
Протест против "формально успешных", за реальную меритократию
Мощное, неоднородное и агрессивное движение такого рода требует пристального внимания. Но, самое главное, предстоит разобраться, почему по всей Европе миллионы представителей рабочего класса и низшего среднего класса, исторически придерживавшиеся левых взглядов, теперь отдают свои голоса “новым правым”. Эту ширяющуюся группу избирателей уже не спишешь со счетов как “отбросы общества” (этот ярлык Хиллари Клинтон в свое время навесила на поклонников Дональда Трампа, прим. ИноСМИ) или “узколобых ксенофобов”. Именно из этих слоев приходят мощнейшие силы для преобразования общества и борьбы с “презрением дипломированных классов”, как выразился американский философ Майкл Сэндел. По его мнению, элиты превратили саму концепцию меритократии в систему, где “заслуги автоматически приписываются самым формально успешным, людям с "бумажными" заслугами”.
В большинстве партий “новых правых” внимание к проблемам рабочего класса выражается в том числе в резкой неприязни к массовой иммиграции. Их первый всплеск поддержки еще в 2010-х годах диктовался именно этой позицией, поскольку традиционные левые и правые широко поддерживали свободный приток рабочей силы и щедрые программы для беженцев. Если у “новых правых” Европы и есть некая общая проблема, то это именно она. В то же время, во многом вследствие близорукой политики их партийного руководства, левые партии (лейбористы, социалисты, социал-демократы) все больше теряли рабочий электорат, делая вместо него ставку на представителей среднего класса — мобильных, с успешной карьерой, а в социальном отношении крайне либеральных.
Свои "новые правые" есть и в США
Это отнюдь не новость для Европы и даже не ее особенность. Ярче всего это явление дало о себе знать в США, где вдохновленное Дональдом Трампом движение “Вернем Америке былое величие” (MAGA — по первым буквам аббревиатуры на английском языке, прим. ИноСМИ) охотнее всего поддержали в регионах, пострадавших от промышленного упадка. Но “новые правые” и Трамп — не одно и то же. Движению “Вернем Америке былое величие” больше присущ бунтарский дух, и оно, во многом благодаря непредсказуемой фигуре Трампа. Американский популист выглядит гораздо радикальнее европейцев. Те, как правило, смягчают свои программы, придя к власти или даже приблизившись к ней. Яркий тому пример — Джорджа Мелони. Движение Трампа же, напротив, вращается вокруг его личности, а в политическом плане он во многом отщепенец. Так, он необоснованно трубит о фальсификациях на выборах, утверждает, что нелегалы “портят Америке кровь” и грозит установить однодневную диктатуру для наведения порядка, если выиграет выборы в этом году.
Именно эта относительная умеренность европейских новых правых и их крепнущая близость к власти требует более тщательного освещения событий. Против чего они выступают, ясно. А вот как они собираются этого достичь — нет. Они чаще устоявшихся партий играют на своем статусе незапятнанных компромиссами новичков. Но если “новые правые” не выполнят своих обещаний и не изменят политику на корню, то потерпят неминуемую неудачу. Таким образом, грядущий год станет подлинным началом их главного испытания — и как демократических организаций, коими они себя именуют, и как политиков, чьи идеи якобы преобразят их страны.
Джон Ллойд — пишущий редактор The Financial Times, работает над книгой о подъеме “новых правых” в Европе
