Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Москва — лучше любого города США, заявил Такер Карлсон в беседе с журналистом Крисом Куомо. По его словам, российская столица напомнила ему юность, когда в американских городах было чисто и безопасно, а люди были гораздо свободнее, чем сейчас.
КРИС КУОМО: Ты побывал в Москве и сказал, что это место лучше всего, что есть в Америке.
ТАКЕР КАРЛСОН: Точно.
КРИС КУОМО: Да ладно.
ТАКЕР КАРЛСОН: Я могу говорить только о том, что видел сам. Это город с 13-милионным населением, что больше любого американского. Управлять таким огромным городом очень сложно. И там нет ни бомжей, ни граффити — полный порядок. Общественные места прекрасны, архитектура не испорчена и не задавлена постмодерном. Я искренне верю, что этот стиль создали, чтобы деморализовать, напрягать и уничтожать дух. Правда.
КРИС КУОМО: Ты считаешь, постмодерн придумали, чтобы уничтожать человеческий дух?
ТАКЕР КАРЛСОН: Конечно.
КРИС КУОМО: Почему?
ТАКЕР КАРЛСОН: А какой у него посыл? Все, что мы делаем своими руками, есть наичистейшее выражение способности к созиданию. За каждым произведением скрыт определенный смысл, некое послание, и это характерно для всех видов искусства. Никто не пишет картину без видения — ее пишут, чтобы о чем-то заявить. Поэтому теплые и человечные здания, возвышающие дух, существуют в защиту человеческих ценностей в противовес тем, что выполнены в духе брутализма или вообще выполнены в виде стеклянных ящиков, коими забиты американские города. Какой смысл работать в кубе с навесным потолком и гипсокартонными стенами, когда в глаза бьет флуоресцентный свет, и ни о какой приватности не идет и речи? В чем суть? А она предельна проста: вы — пустое место, заменимый человек, ждущий удаления файл в корзине, просто ничем непримечательный винтик в большом механизме. И все вроде как на это не обращают внимания, мол, здания всегда такими были. Нет, не были! Архитектура и все сотворенное руками человека максимально отражает то общество, в котором возникает. Кто-то скажет: ну, это просто кустарничество. Нет, не кустарничество, а видимый и осязаемый признак того, кто вы есть, причем не только в личном плане, но и в совокупном, как общество. А если вы живете в таком месте, где не производится ничего прекрасного, а народу не дают возможности жить и работать в потрясающей красоты зданиях, то это больное и темное общество. Но так было не всегда, и это единственное, на чем я заостряю внимание. Москва… Я не собираюсь туда переезжать, я — американец и останусь в Америке, но Москва не так уж и отличается от американских городов моей юности. У нас было свободное общество — куда свободнее, чем сегодняшнее. У нас было больше капитализма, свободных рынков…
КРИС КУОМО: Уж не считаешь ли ты Москву свободным обществом?
ТАКЕР КАРЛСОН: Я говорю, что США были свободным обществом. Страна, в которой я вырос, имела полуфункционировавшую капиталистическую систему с элементом конкуренции. Не было так, что всем заправляют четыре компании, как сейчас. Сегодня у нас не капитализм, а монопольная экономика, и ничего хорошего в этом нет. Раньше была реальная свобода слова — да, определенные ограничения, вероятно, существовали, но я их не замечал из-за масштабности. Города были безопасными и по большей части чистыми, как сегодняшняя Москва. Как я говорил нашим продюсерам, с которыми мы туда ездили, для меня это не повод любить Путина, но повод презирать наших лидеров.
