Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Массовая иммиграция в Европу лишает ее идентичности, пишет Telegraph. Например, сегодня количество прибывших в Британию из неевропейских стран составляет уже 80%. Завозишь к себе третий мир — сам рано или поздно им станешь, замечают читатели.
Дуглас Мюррей
Почти десять лет назад я предупреждал, что наш континент движется к краху. Но наши лидеры продолжают вести себя как ни в чем не бывало.
Снова Рождество, и политику Европы в очередной раз потрясла новейшая традиция континента: теракт на рождественской ярмарке.
В прошлую пятницу проситель убежища из Саудовской Аравии въехал в толпу на рынке в Магдебурге. В 2016 году аналогичное преступление в Берлине совершил мигрант из Туниса. Это одна из причин, почему за последнее десятилетие на этих некогда невинных семейных мероприятиях появились полицейское оцепление и заграждения, которые местные жители цинично прозвали “столбиками мультикультуры”. В августе этого года произошла еще одна жуткая резня: сирийский исламист зарезал троих и ранил еще восьмерых на фестивале “разнообразия” в Золингене.
Большинство западных политиков и СМИ наотрез отказывается проводить какую-либо связь между бесконтрольной миграцией последних лет — как легальной, так и нелегальной — и скачком преступности, включая терроризм. Они совершенно резонно возражают, что далеко не всякий, кто прибывает в наши пенаты, — террорист. Но это подмена понятий. Абсолютно ни один здравомыслящий человек никогда не возьмется утверждать обратного.
Почти десять лет назад я начал писать книгу под названием “Странная смерть Европы”. Она предполагалась как ответ на невиданную доселе волну миграции 2015 года, которую поддержала тогдашний канцлер Германии Ангела Меркель. Я предупреждал, что вместе с людьми со всего мира вы завозите и мировые проблемы.
Я отметил, что, вопреки риторике наших политиков, никакие мы не “нации иммигрантов”. На самом деле наши страны были поразительно однородны и культурно, и этнически на протяжении веков, и нормой считалось отнюдь не нынешнее положение дел, а нечто совсем иное. А еще я пытался предостеречь, что наши общества наверняка расколются и изменятся до неузнаваемости, если мы не возьмем иммиграцию под контроль и не займем более жесткую позицию в вопросе депортации нелегалов, у которых нет никаких прав здесь находиться.
Книга пробыла бестселлером номер один много недель — причем во многих странах. Известные политики со всего мира ее прочли и одобрили. Но это было слабое утешение, ведь почти никто не предпринял никаких действий. Правда, датское правительство решило ограничить приток мигрантов, уяснив, что придется выбирать: открытые границы или государство всеобщего благосостояния. В последнее время даже Швеция начала закручивать гайки в попытке обуздать миграционное безумие. Но многие страны после 2015 года, наоборот, вдавили педаль иммиграции в пол.
И у нас иммиграция больше всех. Опубликовав в прошлом месяце ежегодные данные, Управление национальной статистики подтвердило, что с 2021 года население нашей страны ежегодно увеличивается на 1,1 миллиона иностранных граждан. Лишь 10% из них прибывают из ЕС. Большинство же составляют граждане Индии, Нигерии, Пакистана, Китая и Зимбабве.
Надеяться, что они будут платить больше налогов, чем брать из государственной казны (например, через здравоохранение), может только глупец. Большинство из них станет финансовой обузой для системы: усугубят дефицит жилья (особенно муниципального) и ухудшат экономическое положение страны.
Но шаткой экономикой ситуация не ограничивается. Уничтожение на корню нашей государственности или национальной сплоченности еще опаснее.
А ведь развивайся события в обратном направлении, все мы тут же это заметили. Если бы каждый год в Пакистан переезжало бы по сотне тысяч белых британцев, увеличивая их и без того обширное землячество, их бы тут же обвинили бы в “колонизации” — со всеми вытекающими.
Но когда люди того же Пакистана и таком же количестве переезжают в Великобританию, нам внушают, что это “культурное разнообразие”. Отчего же нам понадобилось еще больше этого самого “разнообразия” — да и можно ли о нем всерьез рассуждать, когда целые города и районы Великобритании стали однороднее некуда (только с другим населением) — никто объяснить не удосужился.
Как все уже знают — и многие не преминули заявить об этом на последних выборах — это одно из величайших предательств в истории нашей страны.
Увековечить такую миграционную политику в нашей стране решило правительство Тони Блэра, и произошло это в 1997 году. Ее последствия убедили британскую общественность много лет подряд голосовать за тори, чьи правительства постоянно клялись снизить уровень миграции с нынешних сотен тысяч до “доблэрских” десятков тысяч в год. В 2016 году одной из главных причин, почему британская общественность проголосовала за выход из Европейского союза, стало стремление снизить миграцию. Нам же обещали “вернуть контроль” над нашими границами.
Вместо этого Тереза Мэй, Борис Джонсон и Риши Сунак (будем считать, что за свой короткий срок Лиз Трасс не успела предпринять ничего серьезного) раз за разом предавали этих избирателей. Они не только не вернули контроль, но и, наоборот, отпустили поводья. И не просто впустили в страну рекордное количество новоприбывших — в том числе по поддельным “студенческим визам” и через другие лазейки — страна осталась без руля и ветрил.
Посулив иммиграционную систему на основе баллов (по которой селиться здесь смогут лишь те, кто принесет Великобритании пользу), они фактически завозили чернорабочих, студентов и иждивенцев.
Если сравнить иммиграцию из ЕС и остальных стран, то после Брексита эти графы практически поменялись местами. Сегодня количество прибывших из ЕС сократилось до докризисного уровня 2016 года, а доля прибывших из неевропейских стран, наоборот, составляет тот же процент, что и европейцев до Брексита (80%).
Теракты, организованная преступность, поножовщина и многое другое — это лишь верхушка айсберга. Многие СМИ и политики об этом даже не заикаются. Более серьезная проблема заключается в том, что когда вы сохраняете иммиграцию на заоблачном уровне, не можете поставить заслон прибывающим на надувных лодках и боитесь даже подумать о высылке нелегалов, вы не просто предаете избирателей, а лишаетесь родины.
Об этом предупреждал не я один — а многие другие и до, и после меня. Но те, которым бы следовало прислушаться, пропустили все мимо ушей, и от этого в это Рождество на душе еще грустнее.
Комментарии читателей
St Bu
Я понимаю твою боль, Дуглас. С тех пор, я поступил в Лестерский университет в 1998 году, я хорошо усвоил, чтó на самом деле означает “разнообразие”. Отпихивать локтями британский народ и его культуру. Это преступление против британского народа, и в этом повинны все политики, начиная с Тони Блэра. Они заслуживают суровой кары за содеянное. Я говорил это не раз... они нанесли нашей стране больше вреда, чем все наши исторические враги вместе взятые!
Andrew Caird
Я уже говорил: поздно спохватились, поезд ушел!
Justin Side
Паспорта тут ни при чем. Собака, рожденная в конюшне, — не лошадь, а лошадь, рожденная в конуре, — не собака.
Simon Love
Да какое еще к черту “разнообразие”? Им в британских городах и не пахнет. Одни мусульмане и негры. Как в рекламе по телеку...
Timothy Sterling
Говори правильно: “цветные”. Подобающая терминология — признак просвещения.
Peter Bolt
Они приезжают “начать новую жизнь”, но почему-то не собираются отказываться от старых привычек.
Susan Durrant
Ну правильно: завозишь к себе третий мир — сам рано или поздно им станешь.
Shaun UK
Меня недавно на светофоре в Лутоне обхамил некий мусульманский джентльмен. Мы немного попререкались, он разозлился и, уезжая, бросил: “И вообще, слышь, белый, это уже не твоя страна”. Миленько.
Oliver Bollard
Леваки называют это культурным обогащением.
Jo Wood
Отличная статья, все верно сказано, но, увы, правительство ненавидит собственный народ и вместо этого нянчится с нелегалами и преступниками. Нас они и слушать не хотят. Британия уже не Британия. Это чужая для меня страна, хотя я здесь родился и вырос и всегда любил свою страну. Но я действительно зол на правительство: такое чувство, что я тружусь не ради собственного будущего или пенсии, а чтобы содержать преступников.
