Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Генсек Молодежной организации Центристской партии Георг Вилленберг пишет о языковой политике в Эстонии на страницах Postimees. Он аргументированно критикует статью Марта Раннута, не оставляя камня на камне от идеологических построений лингвиста-нациста.
Георг Вилленберг
Несколько дней назад представитель партии "Отечество", лингвист Март Раннут написал статью, в которой высказался за запрет использования русского языка на школьных переменах. Казалось бы, что тут удивительного: в надежде на голоса кандидат снова разыгрывает русскую карту.
Как говорится, цель оправдывает средства. Но не аморально ли это, когда речь идет о маленьких детях? Эксплуатация подобных тем для зарабатывания политических очков выглядит довольно цинично. Поэтому отбросим в сторону партийную принадлежность автора и ответим по существу: с позиции человека, верящего в инклюзивную Эстонию, равные права граждан и открытое правовое государство.
Для начала стоит отметить, что господин Раннут честно продержался больше половины статьи. Он старательно создавал у читателя впечатление человека, который разбирает вопрос с разных точек зрения, в том числе с юридической.
Получалось не слишком убедительно, но, по крайней мере, автор старался не впадать в идеологическую истерику. К сожалению, в какой-то момент природа взяла свое, и в ход пошли, как говорит сам Март Раннут, сочные выражения. Но обо всем по порядку.
Господин Раннут утверждает, что перемена — не свободное время и что язык общения можно ограничивать. Но где проходит граница между "поддержанием порядка" и вмешательством в частную жизнь ребенка? Раз уж мы заговорили о юридических аспектах, напомню: право говорить на родном языке в данном случае защищено множеством правовых документов.
Помимо эстонского законодательства, одним из таких является, например, Рамочная конвенция о защите национальных меньшинств, в частности — ее 10-я статья.
Затем Март Раннут начинает подменять понятия. Цитата политика: "Говорящий по-русски будто оказался под особой защитой. Ему, значит, можно ругаться?" Напомню, что речь идет о случае, когда в одной из школ Виймси третьекласснице запретили просто говорить на русском языке — то есть ни о какой ругани не шло и речи.
Несмотря на это, Раннут пытается приравнять использование родного языка к бранной речи или крику. Типичная манипуляция. Это так же нелепо, как осуждать человека за то, что он ходит в спортзал и тренирует руки, а ведь бить людей руками на улице нехорошо.
Теперь о понятии "иммигрант". Раннут утверждает, что юридически русскоязычные жители Эстонии — "иммигранты", не относящиеся к национальным меньшинствам. Хотелось бы, конечно, узнать, в каких именно правовых источниках автор нашел подобное определение для обозначения русскоязычного населения.
На самом деле это не только некорректно с юридической точки зрения, но и оскорбительно — с политической и моральной. Многие русскоязычные эстонцы — граждане Эстонии во втором и третьем поколении. Они не иммигранты, а полноправные участники общества. Отказывать им в статусе меньшинства или ссылаться на то, что государство не обязано сохранять их язык и культуру, — значит подрывать саму идею равенства граждан.
После этого автор окончательно впадает в состояние аффекта: здравый смысл подменяется лозунгами, возгласами и эмоциональными вспышками. В тексте наблюдается инфляция понятий: громкие слова вроде "языковой империализм" или "угроза государству" утратили смысл и превратились в риторический шум из-за чрезмерного и неуместного употребления.
Статья Марта Раннута вызывает тревогу не только своими тезисами, но и самим подходом. Ее риторика разделяет общество и усиливает отчуждение между людьми, вместо того чтобы содействовать интеграции и взаимному уважению.
Ведь интеграция — это не ассимиляция, а двусторонний процесс, основанный на уважении. Если мы хотим, чтобы дети свободно и с удовольствием говорили на эстонском, нужно не запрещать им другие языки, а создавать мотивирующую среду, где каждый язык уважают, а ученики чувствуют себя своими.
Без отчуждения, без чувства неполноценности. И грустно, когда некоторые люди настолько ослеплены идеологией, что не понимают этого. Либо делают вид, что не понимают.
13
А какая польза от истонского языка, если им всё равно что бы выжить придётся ехать туда, где про истонию не слышало 95% населения. А уж тем более ни кто ею не размовляет.
