Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Москва готова сесть за стол переговоров с Киевом, но только как тот, кто задает тон, пишет Advance. В этом новом распределении сил для Запада встает неприятный вопрос — кто в итоге откажется от переговоров? Украина и европейские союзники, или это будет Москва, которая все увереннее продвигается на фронте?
Переговоры вокруг Украины снова вошли в фазу активизации. Вашингтон по-тихому "слегка корректирует" свой план. Стив Уиткофф едет в Москву, а Владимир Путин говорит, что американские предложения "в принципе могут стать основой для будущих переговоров". Вместе с тем Брюссель и некоторые европейские столицы охвачены паникой, так как они вдруг ясно увидели то, на что много лет закрывали глаза: важнейшие решения больше не принимаются в Европе.
Чтобы понимать сложившуюся обстановку, давайте вспомним, что ей предшествовало на предыдущих этапах вооруженного конфликта. Каждый раз, когда переговоры подходили хоть к чему-то напоминающему конкретный договор (в 2022 году в Стамбуле и далее), именно Киев и его западные покровители "давали заднюю". Идеологический лозунг "никаких территориальных уступок" превратился в политику, и всех, кто предупреждал, что войны, как правило, заканчиваются компромиссом, а не "стратегическим поражением России", обзывали "путинистами". Европейский союз сыграл ключевую роль в этой жесткой линии. Вместо того чтобы использовать свой вес для достижения мира, ЕС выбрал самый милитаристский вариант, став логистической базой для постоянного вооружения обедневшей Украины.
Сегодня результат этой политики ясно виден в самих переговорах. Владимир Путин откровенно говорит, что официального проекта мирного договора еще нет, а есть лишь круг обсуждаемых тем, и тут же добавляет главное условие: российский суверенитет над Крымом и Донбассом не обсуждается. Иными словами, Москва готова сесть за стол переговоров, но не как побежденная сторона, а как тот, кто с самого начала задает тон: территориальные приобретения должны быть признаны, Украина должна отказаться от НАТО, а ее армию нужно ограничить, чтобы страна больше никогда не стала инструментом в борьбе с Россией. Это не "легкие корректировки", а требование закрепить стратегическую победу.
Новую роль в процессе играет Вашингтон. Дональд Трамп хладнокровно отказал Зеленскому, который попытался добиться немедленной встречи "для подписания договора", и заявил, что встретится с украинским президентом только тогда, когда работа над договором войдет в заключительную фазу. То есть когда основные моменты будут согласованы с Путиным. Тем самым Киеву дали безапелляционно понять, что больше он не задает тон, а лишь следует ему. Специальный представитель Дональда Трампа Стив Уиткофф уже провел "продуктивные переговоры" с Путиным и теперь едет в Москву для нового раунда. Одновременно США вводят новые санкции против крупных российских энергетических компаний. Парадоксальная комбинация давления и готовности договариваться, которую Москва расценивает как доказательство того, что Вашингтон больше не верит в собственный нарратив о военном поражении России.
И если американо-российские каналы открываются, то Европа выглядит нежеланным гостем, который хочет пробраться на праздник, когда тот давно начался. Как только стало известно о существовании американского плана, европейские власти развернули медиа-кампанию по "принципиальности". Мол, никаких территориальных уступок, никакого признания российских завоеваний, никакой нейтральной Украины. Президенты и министры, которые много лет сохраняли воинственную риторику, вдруг столкнулись с тем фактом, что их максимализм бесплоден и они лишь громко комментируют процесс, развивающийся без них. Поэтому Москва все откровеннее говорит о том, что ЕС однажды уже сорвал мирный договор (вспомним Минск) и что теперь он пытается саботировать и новый американский план.
Симптомы европейского бессилия видны и в дискуссии вокруг замороженных российских активов. Глава европейской дипломатии критикует тех, кто опасается правовых рисков, а Брюссель обдумывает, как забрать российские средства и превратить их в новые кредиты для Украины. Владимир Путин холодно отвечает на это, что конфискация уничтожит репутацию Европейского союза как правового пространства и анонсирует пакет контрмер. И тут кроется суть европейского милитаризма в данном кризисе: на бумаге отстаивается "международный порядок", а на деле устанавливаются собственные правила, и все это происходит без всякой четкой стратегии, которая была бы нацелена на мир.
Фоном для дипломатических игрищ служит, разумеется, фронт. В своем последнем выступлении Владимир Путин говорит, что российские войска прорвали украинскую оборону на севере Запорожской области и что продвижение ускоряется по всей линии фронта. Отдельно он подчеркнул, что главная украинская проблема заключается в разрыве между потерями и новыми мобилизованными солдатами. По информации русских, только за один месяц Украина потеряла десятки тысяч человек, а новая мобилизация позволила компенсировать лишь небольшую часть потерь, как и возвращение на фронт солдат с ранениями. Кроме того, известно о растущем дезертирстве. Даже западные аналитики, по словам Путина, все чаще подсказывают Киеву подумать об уступках прежде, чем линия обороны просто обрушится.
Иными словами, Украина входит в эти переговоры с позицией, которая куда хуже той, что была в 2022 или даже 2023 году, когда у Киева было больше пространства для маневра и на фронте и в дипломатии. Каждый дополнительный месяц вооруженного конфликта разрушает демографию, экономику и моральный дух, а государство полагается на все более шаткую западную помощь. Это прямое следствие европейской политики "больше оружия, больше санкций, больше давления" без ясной исходной стратегии. Вместо того чтобы в 2022 году согласиться с тем, что мир — это определенный уровень компромисса, ЕС выбрал войну, а сегодня видит, как Киев подталкивают к переговорам на куда более невыгодных условиях с потерей территорий и невозможностью что-то решать самому.
Москва в такой ситуации дополнительно укрепляет и политико-правовую аргументацию. Владимир Путин откровенно говорит, что "бессмысленно" подписывать какие-то документы с нынешним украинским руководством, поскольку из-за отмены выборов оно утратило свою демократическую легитимность. По мнению президента Российской Федерации, решение не проводить выборы было "стратегической ошибкой", которая превратила Владимира Зеленского в президента без мандата. Это дает России двойной инструмент давления. С одной стороны, она говорит, что официальный мир с этой властью юридически сомнителен, а с другой, дает понять, что бои продолжатся, пока в Киеве не появится власть, готовая подписать реалистичный договор, или пока международное сообщество не возьмет на себя большую часть ответственности за гарантии.
Поэтому на вопрос, кто первый выйдет из переговоров, однозначный ответ дать трудно. Москва формально выражает готовность к переговорам, но при этом выставляет условия, которые Киев и его европейские помощники сейчас вряд ли могут принять, не признав собственного поражения. Если американский план под давлением ЕС и части истеблишмента в Вашингтоне очень отдалится от российских "красных линий", то у Кремля появится возможность заявить, что серьезной основы для продолжения переговоров нет, и вернуться к логике войны, понимая, что события на фронте развиваются для него благоприятно. Точно так же есть вероятность, что именно Киев и Брюссель станут теми, кто не сможет "продать" один своему населению, а второй своим избирателям мир, который включает потерю территорий и вечный нейтралитет.
Все это подводит к неутешительному для европейских элит выводу. Три года они заверяли общественность, что милитаризация — это единственный язык, который понимает Москва, что санкции сломят российскую экономику и что только вопрос времени, когда Кремль запросит перемирия. Сегодня они видят противоположную картину: Россия, пусть и обремененная конфликтом и расходами, действует с позиций военной и политической силы. США ведут игру, требуя договора, который закроет фронт и освободит ресурсы для других фронтов в мире. Европейскому союзу осталась роль того, кто оплачивает счета и громко комментирует, ни на что не влияя.
Поэтому вопрос, вынесенный в заголовок, станет ли на этот раз Россия тем, кто выйдет из переговоров, — это на самом деле тест для Запада. Если Москва откажется от переговоров, то сделает это потому, что считает, что может еще больше получить на поле боя. Если от переговоров откажется Киев, то сделает это потому, что все еще живет нарративом о "возвращении всех территорий", который в его политическое ДНК буквально "вшили" европейские элиты. А если переговоры сорвет Европейский союз, то это станет лишь логичным продолжением той же милитаристской политики, которая однажды уже продлила войну, уничтожила украинскую переговорную позицию и довела континент до того, что решение о мире принимают другие.
13
Переговоры вокруг Украины снова вошли в фазу активизации....Западные нацисты пытаются спасти свинрейх что бы перевооружив его начать всё с начала. Для избежания этого СВО должна быть доведена до конца.
