Я впервые приехала в СССР в 1987 году. В то время попасть в страну было непросто, несмотря на объявленную гласность. Единственный способ был записаться в групповой тур через государственное турагенстство.
В России у меня была своя цель, помимо желания увидеть Ленинград (ныне Санкт-Петербург) и Москву. Я обожала яйца Фаберже и «Доктора Живаго», но главным стимулом было увлечение советским андеграундом тех лет. В Советском Союзе музыканты либо подписывали контракт с государственной фирмой грамзаписи «Мелодия», либо прозябали в безвестности. Однако каким-то образом в стране все же делали и рок-н-ролл, и танцевальную музыку, причем некоторые записи даже просачивались на Запад.
Когда мы приехали в Ленинград, я сразу решила общаться с людьми. Я села в автобус из аэропорта в город и тут же разговорилась с двумя парнями на заднем сидении. Они рассказали, что учились в Университете Суррея и невероятно обрадовались, узнав, что я хочу познакомиться с местными музыкантами-подпольщиками. Они и начали устраивать мне встречи со знакомыми и немало мне помогли.
Когда я думаю об этом сейчас, я почти уверена, что эти двое были подсадными утками. Больно удобно всё выходило: у первых же собеседников оказались все нужные мне контакты.
Больше всего мне запала встреча с парнем по имени Борис Гребенщиков. Каким-то образом при полном отсутствии государственной поддержки он стал звездой, а сегодня его называют «русским Бобом Диланом».
Я умирала как хотела с ним встретиться, и мои юные помощники смогли это устроить. Квартира, где он жил, оказалась крошечной и обшарпанной в шестиэтажном доме без лифта и горячей воды. Вот настоящая звезда, а живет примерно в тех же условиях, что и остальной Советский Союз. Звездной системы там не было вовсе.
Оказалось, что Борис и его друзья знают группы от Iron Maiden до Depeche Mode по контрабандным кассетам. Но в их музыкальных познаниях были огромные пробелы. Казалось, это зависит от того, какие ленты удалось пропихнуть через железный занавес, а какие нет.
Чем дальше, тем больше я волновалась, что этими встречами ставлю музыкантов под угрозу. Двое моих спутников проворачивали все с легкостью, немыслимой для общества, где так много ограничений.
Никогда не забуду свой номер в Ленинграде. Я такого раньше не видела — можно сказать, это был «влажный цех». Посреди душевой комнаты просто торчала лейка — и всё! Но сам город был великолепен. Я была там летом, поэтому было очень влажно и туча комаров, но я помню, что было красиво даже когда эти огромные, похожие на свадебные торты царские здания, потускневшие и разваливающиеся, поливал дождь.
Я по-прежнему обожаю русскую музыку, и считаю выдающимся достижением то, как музыканты и ди-джеи справлялись без западных технологий, что были у их коллег.
Но, пожалуй, главным следствием поездки стало то, что я перестала терпеть западных рок-звезд с их роскошью и разгулом. Большинство клише, что вы услышите о России времен СССР, — это правда: по крайней мере, когда я там была, в магазинах были пустые полки. Но люди как-то выживали и не переставали творить.
Вернувшись в Великобританию и США, я перестала безоговорочно соглашаться с поп-звездами с их безумными запросами и отвратительными выходками.
Если сочинять невероятную музыку можно даже в советской многоэтажке без горячей воды, то у тебя открывается иная перспектива. Я не сомневаюсь, что всем эгоистичным поп-звездам 80-х следовало бы там побывать. Им бы не повредило окунуться в реальный мир, — а некоторым и сейчас не повредит.