Юзеф Пилсудский считал, что Россия всегда, какой бы режим там ни установился, будет представлять для Польши опасность. Что представляют собой отношения с российским государством, мне довелось узнать на собственном опыте: в конце 1945 года, когда мне исполнилось всего две недели, советская контрразведка СМЕРШ арестовала моего отца Миколая Шереметьева. К нам он уже не вернулся. Я вырос в Легнице, которую называли «малой Москвой», поскольку там базировался огромный гарнизон советской армии (Северная группа войск). Под конец существования «Народной Польши» военный суд «Народных» польских вооруженных сил приговорил меня к многолетнему заключению, в частности, за «подрыв польско-советской дружбы». Так что, как выглядит российская угроза, я знаю не по книгам.


После распада СССР я с тревогой следил за формированием РФ. Я принадлежал к той немногочисленной группе людей, которая заметила, что российский империализм возрождается. Мне было очевидно, что вместе с этим вернется и угроза для Польши. Такие выводы можно было сделать, ознакомившись с концепциями, которые формулировали российские стратеги и геополитики, обратив внимание на изменения, появившиеся в военной доктрине, или анализируя направления внешней политики, на которых сконцентрировался Кремль.


В Варшаве долго этого не замечали, всех даже охватила какая-то беззаботность и уверенность, что после распада СССР Россия больше не вынашивает никаких агрессивных планов. Войны в Европе, как считалось, закончились, а поэтому можно больше не думать о защите собственных границ, тем более что Польша стала членом НАТО, гарантировав себе безопасность на веки вечные.


Сейчас мы все отчетливее видим, что Россия проводит имперскую политику. Кремль, впрочем, не скрывает, что он хочет создать «европейское геополитическое сообщество» (иногда появляется уточнение «от Владивостока до Лиссабона»). Российское руководство считает, что ему удастся создать подчиняющееся Москве «содружество», в котором ему удастся объединить потенциал европейских стран, в первую очередь Германии. Благодаря этому Россия в роли сверхдержавы сможет установить равноправные отношения с Китаем и Соединенными Штатами.

 

В Западной Европе (в Берлине, Париже, Риме, Мадриде) сталкиваются друг с другом две политические тенденции: одни считают, что Европе нужно развернуться в сторону России, другие — что ей следует сохранять прежние связи с США. Москва, в свою очередь, надеется, что ослабленной Западной Европе (хотя бы из-за проблем с исламскими «беженцами») придется искать поддержки Путина. Российский президент выглядит человеком, который способен действовать в отношении мусульман решительно и жестко (примером чего служит Чечня). Звучат даже такие мнение, что он сможет защитить христианство перед натиском ислама, то есть сыграть роль современного Яна III Собеского.


В российских планах свое место отведено Польше, в течение последних двух веков 150 лет находившейся под российским сапогом и считающей сейчас, что безопасность ей могут гарантировать только американцы, а, значит, ставшей преградой для претворения в жизнь российских планов в Европе. Положение нашей страны приобретает особое значение в контексте российской стратегии. Польша лежит в Центральной или, точнее, пользуясь определением выдающегося историка Оскара Халецкого (Oskar Halecki), Восточно-Центральной Европе. Если России не удастся подчинить себе польское государство, она не сможет претворить в жизнь свои имперские планы на Западе. Наша страна перестанет служить препятствием, только если она согласится на статус подчиняющейся Москве новой Польской Народной Республики, однако, сомнительно, что поляки одобрят такие планы.


В любом случае будущее польско-российских отношений следует рассматривать, помня об одном неизменном факте: Россия не откажется от своих великодержавных планов и будет стараться любыми доступными средствами подчинить себе поляков. Это должно быть очевидно польским элитам, силам, принимающим политические решения, и всем гражданам нашей страны. Угроза со стороны Москвы — это постоянная величина, а россияне воспользуются каждым моментом нашей слабости, чтобы вторгнуться в Польшу.


Существует и второй неизменный фактор, о котором следует упомянуть. Это уверенность союзников Варшавы, что Кремль можно уговорить стать мирным участником международных соглашений, которого заботит экономическое развитие своей страны и благополучие собственных граждан, и который готов функционировать, опираясь на общие с Западом ценности. Многие полагают, что они смогут вести с Россией «диалог» и с его помощью убедить ее отказаться от агрессии и насилия. На Западе всегда найдутся такие люди, которые будут недооценивать исходящую от Москвы опасность.


Учитывая вышеуказанные неизменные факторы, следует разработать собственную концепцию обороны Польши, включающую в себя такие элементы, которые заставят потенциального агрессора понять, что захватить нашу страну будет не так просто (я имею в виду силы территориальной обороны). Можно быть уверенными в надежности наших противников, но стоит одновременно помнить, что у них есть собственные интересы, в соответствии с которыми они будут действовать. Нам нужно заручиться союзнической поддержкой, но одновременно осознавать, что в трудный час мы можем оказаться предоставленными самим себе. Нельзя позволить, чтобы повторилась ситуация сентября 1939 года, когда Польша тщетно ожидала помощи союзников. Будем надеяться, что эту проблему удастся решить благодаря стратегии национальной безопасности Польши, а также проистекающей из нее оборонной стратегии, которую следует как можно быстрее разработать.