В последние дни в заявлениях курдских официальных лиц на северо-востоке Сирии звучит множество обвинений в адрес России. Судя по всему, курдские лидеры действительно сделали ставку на то, что Россия может оказать серьезное давление на режим Асада и поставить под угрозу свои интересы в отношении Турции и Ирана ради курдской мечты об автономии.

Судя по риторике властей курдской администрации в последнее время, местные чиновники еще не вынесли уроков из истории. Так, осенью 1998 года, когда их лидер Абдулла Оджалан прибыл в Москву по поддельным документам в поисках убежища в стране, с которой его связывали долгие отношения, он встретился с высокопоставленными российскими чиновниками, включая Евгения Примакова, бывшего коммуниста и премьер-министра России в тот период. Но всего этого было недостаточно, чтобы позволить Примакову поставить под угрозу российско-турецкие отношения. Оджалана попросили покинуть страну в течение 20 дней, несмотря на то, что большинство из 299 депутатов в Госдуме проголосовали за предоставление ему убежища. Курдский лидер покинул Москву, и его путешествие закончилось в Кении, где он был арестован турецкой разведкой. С тех пор он сидит в тюрьме.

Тогда Примаков предпочел заманчивый газовый контракт с Турцией. Стратегия партнерства по экспорту и транспортировке газа через Турцию была зарождающейся идеей. Оджалан представлял для россиян меньшую ценность, чем эта идея. Сегодня стратегия укрепления партнерства с Турцией в сфере транспортировки и экспорта газа является одним из приоритетов президента России Владимира Путина. Таким образом, сравнивая с 1998 годом, мы можем представить разницу в весе отношений с курдами и Турцией в расчетах Владимира Путина.

Однако углубившись в историю российско-курдских отношений в регионе, мы обнаружим, что проблема заключается не только в газовой проблеме. Дело в устоявшемся подходе, при котором любое сотрудничество с курдами рассматривается как косвенное и поддерживаемое в тактических и временных целях. На каждом историческом этапе России приходилось выбирать между отношениями с Турцией или Ираном и отношениями с курдами, предпочитая первых. Иначе никогда не бывало, за исключением случаев использования курдов для временного давления на Турцию и Иран.

Россия никогда не шла до конца в своих отношениях с курдами, если это угрожало ее сотрудничеству с иранцами и турками. Это правило распространяется на весь период с начала XIX века за некоторыми исключениями, лишь подтверждающими правило.

Даже во время русско-турецкой войны в XIX веке, когда русские использовали курдских борцов против турок, царская власть не решилась поддержать курдское стремление к независимости от Османской империи. Напротив, царская Россия разочаровала курдских лидеров, несмотря на весь их флирт и ставку на помощь этой страны в течение двух десятилетий.

Даже в Первую мировую войну Россия не поддержала попытки курдов обрести независимость от Османской империи. После большевистской революции власти придерживались стратегии построения тесных отношений с Турцией. В глазах лидеров коммунистической России это было предпочтительнее поддержки курдских сепаратистских движений.

Хотя историки описывают период после Второй мировой войны как золотую эпоху в советско-курдских отношениях, когда Москва поддержала муллу Мустафу Барзани оружием, это был всего лишь миг в истории двухсотлетней российской политики по курдскому вопросу. Целью советской поддержки курдов было оказание давления на прозападное правительство Нури аль-Саида в Багдаде. Вскоре после переворота Абделя Керима Касема в 1958 году отношения со столицей, Багдадом, в балансе советских интересов перевесили связи с сепаратистским движением Барзани. Это уравнение продолжало действовать и при Саддаме Хусейне, несмотря на посредничество СССР в вопросе создания курдского самоуправления на севере Ирака в 1974 году. Даже после вторжения США в Ирак, усиления независимости Курдистана и начала инвестиционной деятельности российских нефтяных компаний перевес по курдскому вопросу оставался в пользу Багдада и отношений с Ираном и Турцией. Доказательством тому является российская позиция накануне референдума о независимости Иракского Курдистана осенью 2017 года.

Что касается опыта взаимодействия с сирийскими курдами, то достаточно упомянуть, как Россия дала Турции зеленый свет на вторжение в Африн. Это самое главное доказательство невозможности перевеса отношений с курдами над отношениями с Турцией в балансе российских расчетов.

Учитывая вышесказанное, можно лишь удивиться заявлениям представителей курдских властей в северо-восточной Сирии о том, как их разочаровала Россия. Сделали ли русские то, чего не делали американцы? Напомним, Вашингтон не поддержал независимость Ирака в Курдистане менее двух лет назад, несмотря на тесный стратегический союз с Эрбилем, и сделал это с учетом позиции Ирана и Турции. Неужели лидеры курдов ждут от России того, чего не сделала Америка?