Левые истерики с крупнейших медиаплатформ уже который год вопят о том, что президент Трамп вот-вот установит в стране фашистскую диктатуру. Между тем иммигранты из советского блока, которых у нас не хотят слушать, предупреждают, что тоталитарная тирания на самом деле приходит слева, но американцы слишком наивны, чтобы увидеть ее приближение.
Похоже на бред, да? Я, во всяком случае, так и подумал, когда впервые услышал об этом от одной пожилой женщины, которая шесть лет просидела в тюрьме узницей совести во входившей в советский блок Чехословакии. Но чем больше я разговаривал с такими, как она, тем чаще я приходил к тому, что они — словно канарейки в угольной шахте. (В прежнее время вместо химических индикаторов рудокопы брали в шахту клетку с канарейкой и во время работы следили за птицей: если она вдруг начинала беспокоиться, они поспешно покидали шахту из-за вероятности скопления горючих газов — прим. перев.). И сообщение у них у всех одно: происходящее в сегодняшней Америке напоминает им жизнь при левых диктатурах компартий.
У американцев это не укладывается в голове — отчасти потому, что свое представление о тоталитаризме мы почерпнули из оруэлловского романа «1984» и солженицынского «Архипелага ГУЛАГ». Но старые диссиденты предсказывают отнюдь возвращение не сталинизма, а той диктатуры левой идеологии, которая возникла в СССР еще до Сталина. И предупреждают, что левые у власти ставят перед собой тоталитарные цели: они хотят не просто повиновения, а повсеместного внедрения левой идеологии, пусть и гораздо более мягкими средствами.
Кому нужен ГУЛАГ, если выбить повиновение можно, пригрозив человеку увольнением или очернив его репутацию в социальных сетях? Зачем нужна тайная полиция и слежка-наружка, если широкие массы сами делятся всеми личными подробностями с «Гуглом» и другими «бдящими» капиталистическими гигантами через смартфоны и ноутбуки?
Мягкому тоталитаризму будущего вполне по силам объединить правительства, транснациональные корпорации, СМИ и ведущие институты так называемого гражданского общества, которые вместе будут подавлять инакомыслие и принуждать к послушанию. В один прекрасный день Соединенные Штаты получат собственную версию высокотехнологичной системы социального слежки с узнаванием лиц — по образу и подобию Китая. То есть люди будут получать "социальные зачеты" или социальные "незачеты". Те, кто в свое время боролся с советским коммунизмом, призывают нас готовиться к сопротивлению новому тоталитаризму, пока мы еще в силах что-то сделать.
Одиночество и атомизация общества. Тоталитарные движения, пишет Арендт, представляют собой «массовые организации раздробленных, изолированных людей». «Человека в нетоталитарном мире к тоталитарному господству подготавливает именно тот факт, что одиночество, когда-то бывшее лишь пограничным опытом сравнительно немногих людей, обычно в маргинальных социальных обстоятельствах вроде старости, в нашем веке стало повседневным опытом все возрастающих в числе масс».
Разочарование в иерархии и общественных институтах: одиночество имеет политическое значение, потому что массы жаждут чувства общности. В здоровом обществе человек может обрести чувство товарищества и единства целей через институты гражданского общества: политические партии, церкви, общественные клубы, спортивные лиги и тому подобное. В современной же Америке они по сути завяли.
Трансгрессивность ради неё самой: как в добольшевистской России, так и в донацистской Германии элиты упивались собственным бунтарством, высмеивая традиции и нормы — нравственные и прочие. Они купались в мерзости и пороке и называли это «освобождением». Они наслаждались свержением общественных институтов и векового жизненного уклада ради аутсайдеров.
Читаем у Арендт: «Элита была совершенно не против заплатить уничтожением цивилизации за удовольствие лицезреть, как в нее ворвутся некогда несправедливо из нее исключенные». Ее мрачное пророчество применимо и к потрясениям вокруг движения «Жизни черных важны» (Black Lives Matter) — как на улицах, так и в элитных заведениях.
Восприимчивость к пропаганде и идеологии: в дототалитарных странах, пишет Арендт, ненависть к «респектабельному обществу» была настолько наркотической, что элиты были готовы пойти на «чудовищные подделки в историографии» — лишь бы нанести ответный удар по тем, кто, как им казалось, «вычеркнул обездоленных и угнетенных из памяти человечества». Арендт словно предвосхитила «Нью-Йорк таймс» с их мошенническим проектом «1619» (проект, приуроченный к 400-летию прибытия первых африканских рабов в колонию Вирджиния в 1619 году и направленный на «переосмысление истории страны» в попытке поместить последствия рабства и вклад черных американцев в сердцевину национальной истории, — прим. редакции ИноСМИ).
Америка сомнамбулой скатывается в мягкий тоталитаризм. Если мы не услышим пророческие голоса переживших коммунизм, то мы поистине заслужили этой участи. Как учил Солженицын, лучшая защита простых людей — не молчать перед лицом идеологической лжи. Если мы надеемся отстоять свою свободу, надо для начала отказаться от спасительной лжи, которой мы себя утешаем: что здесь этого не может быть никогда.
Род Дреер — автор новой книги «Жить не по лжи: руководство для диссидентов-христиан»
