Право принимать решения — это не только привилегия, но и тяжкая ноша. Возможно, римский всадник Понтий Пилат наслаждался моментом, говоря пленнику, представшему перед ним по решению Высокого совета Иерусалимского храма: «Ты не знаешь, что я имею власть распять тебя, и власть, чтобы освободить тебя?» Иисус из Назарета, сын Иосифа, плотник, ответил (по крайней мере по утверждению евангелиста Иоанна): «Ты не имел бы надо мною никакой власти, если бы не было дано тебе свыше».
Он подчеркнул, что у наместника не было никакой собственной власти, а лишь власть, данная свыше, и это было не что иное, как провокация. Тем не менее Пилат, согласно всем четырем версиям Нового Завета, не хотел приговаривать Иисуса к смерти.
А что произошло бы, если бы римский наместник в Иудее поддался этому импульсу? Над этим вопросом давно уже размышляет эксперт по античной истории из Берлина Александер Демандт (Alexander Demandt). Суд над Иисусом — один из ключевых моментов мировой истории, исходя из чего можно провести мысленный эксперимент, называемый неслучившейся (или виртуальной) историей.
Демандт отверг аподиктическое утверждение, что историкам не следует заниматься спекуляциями, — и это одна из его принципиальных заслуг перед исторической наукой. Потому что он показал, что любой человек, оказывающийся в некой решающей ситуации, задумывается над альтернативами (которые есть всегда, ибо ничто не бывает «безальтернативным»), будь то сознательно или бессознательно.
При этом можно в целом утверждать, что принятое решение или действующее лицо не имеет большого влияния на дальнейшее развитие событий. Однако тогда это решение или лицо не является важным. Иначе говоря, оно нерелевантно.
Противостояние Понтия Пилата и Иисуса из Назарета утром (или днем) пасхальной пятницы 30 (по другой версии, 31) года было важным. Потому что наместник следовал воле еврейского Высокого совета (Синедриона) под председательством первосвященника Каиафы и распорядился распять пленника.
Однако сам он не произнес четкого и ясного приговора, отдав это решение на откуп разъяренной толпе, бесновавшейся перед его резиденцией в Иерусалиме. И толпа решила освободить разбойника и мятежника Варавву, а не Иисуса, для которого это означало смерть через распятие. Пилат же, таким образом, омыл свои руки «невинностью».
Однако что было бы, если бы Пилат в ту пятницу воспользовался своей властью (будь то «данной свыше» или нет) иначе, чем описано в Новом Завете? В нескольких из своих многочисленных книг Демандт обрисовал три основные альтернативы, которые могли бы оказаться реальностью, если бы символичное распятие (и дальнейшее воскрешение Иисуса) не состоялось: возможно, Иисус не сыграл бы никакой роли в жизни мира; возможно, он продолжил бы тихо и мирно заниматься своей работой; и, наконец, возможно, последователи Иисуса радикализировались бы и стали творить насилие. Все три сценария были бы вполне вероятны с учетом политико-религиозной ситуации в Иудее того времени.
При этом не имеет большого значения, решил бы Пилат немедленно освободить Иисуса или приказал бы казнить его. Согласно Евангелию от Луки, наместник велел членам Синедриона побить, а потом незамедлительно отпустить пленника.
Этот приговор Пилат мог бы сопроводить запретом на публичные выступления. Тогда Иисус прекратил бы проповедовать и, возможно, просто вернулся бы в родной Назарет, чтобы жить там и трудиться плотником. И тогда, вероятно, все о нем забыли бы.
Вторая гипотеза Демандта предполагает, что Пилат освободил бы Иисуса, не запрещая ему заниматься проповедничеством, потому что понял, что Иисус не призывал людей к мятежу, а был мирным проповедником. Намеком на это были его слова: «Дайте Кесарю кесарево, а Богу Божие».
Далее были бы возможны два варианта. Потому что, если верить евангелистам, Иисус еще до того, как его схватили в Гефсиманском саду, успел предсказать свою судьбу. Если бы Пилат проявил снисхождение, Иисус вдруг оказался бы плохим пророком. «Его харизма пропала бы, а его послание оказалось бы никому не нужным», — считает Демандт.
Еще драматичнее описал гипотетическую ситуацию французский мыслитель Эрнест Ренан (Ernest Renan): «Оставшись на свободе, Иисус потерпел бы крах в отчаянной борьбе за невозможное». Ведь его жертва действительно была сутью его послания.
А если бы у Иисуса все же остались последователи (и особенно если бы их было много), то они, будучи уроженцами Назарета, возможно, превратились бы в одну из многочисленных еврейских сект, живших тогда в Палестине: их названия и отдельные нюансы их веры сейчас едва ли кому-то известны. Среди них были, к примеру, эссеи, саддукеи, терапевты и, пожалуй, самые загадочные, но, определенно, лучше всех известные в наши дни жители местечка под названием Кумран.
Если развивать эту альтернативную версию и предположить, что мирное послание Иисуса, несмотря на несостоявшееся распятие, оказалось бы убедительным, то нельзя исключать, что большое еврейское восстание против Рима в 66 году не состоялось бы — и тогда Иерусалимский храм не был бы разрушен. И не появилась бы еврейская диаспора.
Прямо противоположна третья гипотеза Демандта. Дело в том, что сейчас практически никто не упоминает о том, что в Новом Завете есть, в частности, места, совершенно не сочетающиеся с великолепным посланием Нагорной проповеди. В Евангелии от Матфея Иисус, например, говорит: «Не думайте, что я пришел принести мир на землю. Не мир пришел я принести, а меч». А пятью строфами ниже есть формулировка, чем-то схожая с идеями исламских джихадистов: «Потерявший жизнь свою ради меня сбережет ее».
Еще жестче другая строфа из Евангелия от Луки, произнесенная Иисусом: «Врагов же моих — говорит, — тех, кои не хотели, чтоб я царствовал над ними, приведите сюда и избейте предо мною!»
Демандт считает эту фразу настоящей, потому что, действительно, с чего бы Луке (или автору названного его именем Евангелия) было выдумывать ее? Доказано, что последователи Иисуса воспели лишь пацифистскую сторону его послания.
Так что, вероятно, Иисус имел определенный потенциал радикализации. То же самое можно сказать и о его приверженцах. Так, Иуда, предавший его, имел прозвище Искариот, имеющее общий корень с латинским словом sicarius — «кинжал». А один из его ближайших сподвижников (а согласно Евангелию от Иоанна — и вовсе лично Петр) схватил в Гефсиманском саду меч и отсек ухо одному из охранников Синедриона, схвативших Иисуса.
Так что же произошло бы, если бы Пилат проявил милосердие, но потом все равно столкнулся с восстанием, во главе которого стоял бы Иисус? И тогда тоже были бы возможны два варианта: Пилат жестоко подавил бы восстание и наказал бы преступников, то есть они наверняка были бы распяты. Но возникло ли бы тогда христианство, проповедующее любовь и мир? Большой вопрос.
Или же Иисусу удалось бы добиться успеха и пошатнуть позиции Рима на Востоке. Тогда карательная экспедиция Веспасиана началась бы не в 66 году, а на три с половиной десятилетия раньше, и ее возглавил бы какой-то другой римский полководец. В ее окончании сомневаться не приходится: Иерусалим был бы захвачен и разорен.
Итак, размышления Демандта по поводу последствий какого-либо иного решения Понтия Пилата относительно судьбы Иисуса предполагают пять различных альтернатив. С точки зрения верующих людей, все эти размышления бессмысленны. Но все остальные вполне могут задуматься над значением приговора, вынесенного утром Страстной пятницы 30 (или 31) года.
Эрнест Ренан сформулировал это лаконично: «Глупая ненависть врагов Иисуса предопределила его успех».
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ.
Лучшие
Показать новые комментарии (0)
Все комментарии

| -41 Еще скажите, что он воскрес. Не добили просто. Раскрыть всю ветку (1 сообщений в ветке) 
| 0 Божий Bitch, это тебя не добили в утробе...пожалели...а надо ли было, вопрос.. 
| -43 Эти еврейские сказки хороши для своего времени были. Ждём про плащаницу, которой накрыли спасителя и про огонь. Ну, про тот самый, который день в день появлятся и не обжигает. А леса горят.. Раскрыть всю ветку (1 сообщений в ветке) 
| 2 МужикКакойта, ты снова подтвердила, что веришь сказкам лживых и двуличных священников ватикана, которых твоя европка отмазывает от повсеместной педофилии. 
| 0 управлять римскими провинциями было не легко..особенно - хитровыделанными евреями, сицилийцами и прочими вечнонедовольными южноитальянцами... 
| -1 Не возможно изменить прошлое а можно только изучать. Будущий тоже не возможно ищменить так как каким будеть будущий определено прошлым. 
| 1 Согласно гипотезе множества Вселенных есть и такая, где Иисус распял Понтия Пилата. Но это уже совсем другая история :) 
| -45 И в 988 году на Руси бы приняли бы иудаизм. ... и поднялась бы Русь Иудейская до самого Белого моря... и Маш-квуа (сборный пункт окружных податей на иврите) стала бы Третьим Иерусалимом... Раскрыть всю ветку (2 сообщений в ветке) 
| 2 anakoshyka, хорошо ещё ,что украинское стадо было занято копанием Чёрного моря,а потом направилось рыть Марианскую впадину.Страшно представить скачущий мир с кастрюлями на головах.Заслуг тоже не признали море Чёрное,впадина не великая украинская а Марианская. 
| 0 anakoshyka, стала бы Третьим Иерусалимом...ахренеть! а когда настал второй? и куда делся первый? 
| 2 Что было бы, если Лиса не съела Колобка? Тоже самое. И из одной оперы. Раскрыть всю ветку (1 сообщений в ветке) 
| 1 70liliput, … Колобок открыл глаза. Тело ломило, голова болела … но он не обращал на это никакого внимания. Потому что на этот раз помнил. Помнил всё. И тропинку, и Лису, и влажный её нос, и горячий язык … и острую боль, что была перед тем, как он снова открыл глаза. А ещё он помнил, что это был не первый раз. Он умирал и умирал сотни, а может быть тысячи раз. Так было всегда. Всегда одна и та же дорожка, всегда одни и те же звери, всегда один и тот же лес, всегда одна и та же смерть… Но только сейчас он помнил всё, что было. А значит теперь всё будет по-другому. Он покатился по дорожке. А на встречу ему Заяц. — Колобок, Колобок, я тебя съем! — Не ешь меня, Заяц, я тебе песенку спою. И он пел песню, как пел её этому же самому Зайцу неизвестно сколько раз до этого. А потом был снова Волк, и снова эта песня. И Медведь. И все оставались позади, и все только его и видели. А потом пришла она. Его погибель. Лиса. — Колобок, Колобок, куда катишься? — Качусь по дорожке. — Колобок, Колобок, спой мне песенку. Сердце уже начало стучать раза в три быстрее. Теперь это было не дежавю. Это было по-настоящему. И через минуту Лиса его съест. — Ах, песенка хороша! Да слышу я плохо. Колобок, Колобок, сядь ко мне на носок да спой ещё разок, погромче. Он прыгнул ей на нос. На этот чёрный, влажный нос хищника, замышляющего коварство. Вот только теперь Колобок знал, что будет дальше. Он пропел снова свою песенку. — Колобок, Колобок, сядь ко мне на язычок да пропой в последний разок. Вот он момент истины! Колобок подпрыгнул, увидел, как блеснули чёрные глаза лисицы, но приземлился не на язык. Вместо этого он больно ударил Лису прямо в лоб, отскочил от неё как баскетбольный мяч, перемахнул через рыжий хвост и помчался дальше что было сил. Оглянулся в первый раз только через минуту. Лисы нигде не было. Он сделал это. Сделал! Разрушил проклятие! — Колобок, Колобок, я тебя съем! — Перед ним стоял Кабан. — Ээ… — замялся Колобок в полном шоке. Такого с ним ещё не было. А Кабан не стал ничего дожидаться и накинулся на него. Колобок открыл глаза. — Охренеть. — Только и смог он произнести. Тело ломило. Голова болела. Он снова покатился по тропинке. И снова был Заяц, снова была песенка, снова был Волк, Медведь и Лиса. И снова Лиса попыталась заманить его в ловушку, получила по лбу … — Колобок, Колобок, я тебя съем! — сказал Кабан. — Не ешь меня, Кабан, я тебе песенку спою! — А нахрена мне твоя песенка, если я жрать хочу?! — Опять последовал неожиданный ход от нового героя сказки... Колобок открыл глаза. — Вот ведь, свинья! — С досадой зашипел он, оглядывая лес. И снова всё повторилось. Уже машинально, не задумываясь он проделал путь до Лисы, обманул её, покатился дальше. — Кабан! — Заорал Колобок. Кабан, готовый произнести сакраментальную фразу о своих желаниях, застыл. — Беги, Кабан! За мной следом идут охотники! Ружья несут! Стреляют! На Кабана этот аргумент похоже подействовал. — Чё правда охотники?! — Правда, Кабан. Они уж Зайца застрелили, Волка застрелили, Медведя застрелили! Лису застрелили. Кабан взвизгнул: — Даже Лису?! — Даже! Беги. И он действительно побежал, снося кусты. — Уф. — Вздохнул Колобок, катясь дальше. Лес здесь был другим. Деревья стали реже и даже иногда было видно большие куски неба по которым плыли облака … Колобок открыл глаза. — Да йошкин выхухоль! Какая сволочь делает овраги посреди тропинки!!! И снова Заяц, снова Волк … Лиса, Кабан.. тропинка. И вот он овраг. Глубокий, зараза. Метров десять будет. Колобок аккуратно покатился дальше. На этот раз особо никуда не заглядываясь. — Колобок, Колобок, я тебя съем! — А ты вообще кто? — Опешивший Колобок смотрел на что-то большое. Цветом оно было примерно как болото, откуда собственно только что и вылезло. А ещё у него была пасть. Очень большая пасть. Такой пастью не то, то Колобка, такой пастью Зайца, Волка, Медведя, Лису и Кабана можно было разом проглотить. — Я Бегемот. И я тебя съем. — Невозмутимо сообщило нечто, назвавшееся Бегемотом. — Слушай, Бегемот. Не ешь меня, я тебе песенку спою. Колобок открыл глаза заранее матерясь. Попробуем следующий вариант. — Беги Бегемот, беги! Там охотники! Они Зайца … Колобок открыл глаза, матерясь в два раза активнее и в слух. — Бегемот, ты может быть худо слышишь? Давай я к тебе на носок сяду? Колобок открыл глаза. Мата в голове не было. Была бессильная злоба. — Не ешь меня, Бегемот. Я тебе секрет а то не расскажу! — Какой секрет? Внутри Колобка всё замерло. За долгое время это был первый раз, когда удалось пройти дальше первой бегемотиной фразы. — Что лежит у меня в кармане. — Наугад бросил он цитату из какой-то книжки. — У тебя же нет карманов. Колобок открыл глаза. Надо придумать что-то правдивее. — Какой секрет? — Кто умрёт в Мстителях. — Ненавижу спойлеры. Колобок открыл глаза. — Какой секрет? — Кто на свете всех милее, всех румяней и … Колобок открыл глаза. — Какой секрет? — Кто убил кролика Роджера… — АААААААА!!!! — Заорал Колобок, испытывая ненависть ко всему миру и открыл глаза. Он готов был убить всех! Ненавидел всё и вся! Этот лес, эту тропинку, эту грёбаную песенку! И в особенности этого толстокожего, непрошибаемого, тупого, прожорливого бегемота! В очередной раз он покатился по дорожке. — Колобок, Колобок, я тебя съем! — Сказал уже набивший оскомину Заяц. — Иди на хрен, Заяц, бл! — Сказал злобно Колобок, подпрыгнул, ударил ушастого в живот и покатился дальше. — Колобок, Колобок, я тебя съем! — Сказал грёбаный Серый Волк. — Я вопьюсь тебе в селезёнку и прожую кишки! — Заорал Колобок и покатился дальше мимо ошалевшего Волка. — Только попробуй, чучело музейное! — Рявкнул Колобок, ничего не успевшему сказать доставучему Медведю и покатился дальше. — Колобок, Колобок, куда катишься? — Спросила Лиса. — Жрать младенцев под кровавой луной и танцевать нагишом во славу тёмному владыке! — с кровожадной ухмылкой сообщил он хитромордой Лисе и покатился дальше. — Колобок, Колобок, я тебя съем! — Сказал Кабан. — А я тебя свиным грипом заражу, говно клыкастое! — Процедил хрипло в ответ Колобок и покатился дальше. — Колобок, Колобок, я тебя съем! — Вылез снова из болота Бегемот. — Закрой пасть, антресоль дырявая! — Попытал счастья Колобок, но Бегемот уже шёл на него. Болотное чудище действительно был непрошибаемо. — Не ешь меня, а то я тебе секрет не расскажу! — Какой секрет? И вот снова этот момент. В голове уже было пусто. Он перепробовал сотни вариантов. — Не расскажу куда я … — … иду. — Колобок открыл глаза, заканчивая фразу уже после того, как Бегемот в очередной раз его сожрал. Только теперь его мысли были заняты не тем, что всё снова и снова повторяется. Он думал о том, что сам только что сказал. «Куда я иду». — А действительно, куда, я мать его, иду?! — Произнёс он в слух. И огляделся. Был тот же лес. Та же опушка. Та же тропинка уходила прямо. А вот была ещё тропинка. И вон там дорожка куда-то уходит. А вот ещё одна. Он стоял на перекрёстке множества тропинок, на которые почему-то раньше не обращал никакого внимания. А почему? Почему он их не видел и как умалишённый пёр по одному и тому же пути. Хотя уже не раз мог убедиться, что заканчивается он тупиком? В затуманенном состоянии Колобок покатился по другой дорожке. Она был чуть пологая, спокойная, тихая. Никто не вылезал из кустов и не сообщал ему радостно, что хочет его съесть. Через полчаса тропинка вывела его из леса на широкое пшеничное поле. Тут было тихо. И очень спокойно. Впервые за много-много дней … или жизней, Колобок понял, что ему наконец-то хорошо. Что он нашёл то место, где хочется остаться и ни от кого не убегать... (c) Евгений Звягин 
| 0 Тогда получается, что Иуда был самым верным учеником Иисуса. Он пошел на жертву ради того, что-бы все случилось так, как случилось... Раскрыть всю ветку (2 сообщений в ветке) 
| 1 Оймякон, ну так это и подразумевается... Иуда согласно писаниям был "любимым" учеником Христа, и именно по этому он и был выбран для "предательства", другие апостолы просто бы не смогли сделать то что требовалось... 
| 0 Оймякон, именно об этом и написано в Евангелии от Иуды, недавно найденном. В нём Иегова прямо просил Иуду, как самого верного и лучшего последователя, сделать всё для его публичной казни. 
| 3 что было, если бы Понтий Пилат помиловал Иисуса --------- Что было никто не знает. А вот чего не было, я знаю. Этой сказки для простачков бы не было. Придумали бы другую. 
| 0 То во рту б росли грибы.
Показать новые комментарии (0)Божий Bitch
oz.ivan2013
МужикКакойта
Колорад, сепарюга и сочинский олимпиец
levenkool:)
наблюдатель14
vkv
anakoshyka
James B. diGrize
440
70liliput
nesvobodnye
Оймякон
Все!-ь)
zuko812
GreyCat
Айдатик
в ответ(Показать комментарийСкрыть комментарий)