Сергей Полунин (27 лет) — сегодня мировая суперзвезда. В 19 лет он стал премьером Королевского балета в Лондоне, однако покинул эту знаменитую сцену менее чем через три года. Несмотря на то, что Полунин до минимума ограничил свои выступления перед публикой, он по-прежнему взмывает над сценой с такой легкостью, что зрители немеют от восторга. Он заслужил массу прозвищ: Плохой парень, Джеймс Дин балета, Воплощение прыжка за гранью. В последнее время он начинает воплощать еще одну свою мечту — стать актером. Недавно закончились съемки фильма «Убийство в „Восточном экспрессе"» режиссера Кеннета Брана, где Полунин сыграл вместе с Джонни Деппом, Мишель Пфайффер и Пенелопой Круз.
Широкая публика заметила Полунина в конце 2014 года в клипе на песню ирландского певца Хозиера Take Me To Church, снятом фотографом Дэвидом Лашапелем. Потрясающие прыжки и пируэты тогда 24-летнего танцовщика, покрытого татуировками и шрамами, сегодня набрали на YouTube 20 миллионов просмотров. Парадоксально, но на Полунина обратил внимание и канал ВВС, который стал сопродюсером биографического документального фильма «Танцовщик». В конце мая фильм будет показан в чешских кинотеатрах.
Полунин родился в 1989 году в украинском городе Херсон на берегу Черного моря в русскоязычной семье. В 13 лет его приняли в балетную студию при Королевской академии в Лондоне, и почти сразу же о нем заговорили как о будущей звезде. В 19 лет он стал премьером Королевского балета — самым молодым за всю его историю. Но менее чем через три года он покинул эту сцену, и СМИ начали писать о его разнузданном образе жизни, полном вечеринок, алкоголя и кокаина. Он и сам признается, что нередко перед выступлениями подкрепляет силы разными субстанциями: «Тогда я не чувствую боли, впадаю в дурман и часто даже не помню, как прошло выступление», — бесхитростно рассказывает Полунин в документальном фильме, снятом в 2012-2016 годах. Два месяца назад в британской столице состоялась премьера масштабного спектакля Project Polunin, над которым Сергей Полунин работал вместе со своей девушкой Натальей Осиповой. Танцовщик предстал перед пражской публикой первого мая в Национальном театре в программе Dancer Live.
Reflex: Вы родом с Украины, долго жили и работали в Лондоне, а затем выступали в России. Вы много времени проводите в Лос-Анджелесе и только что вернулись из турне по Японии. Где вы чувствуете себя дома?
Сергей Полунин: Я часто возвращаюсь в Лондон, и, несмотря на то, что этот город мне нравится и каждый раз поражает меня, я не считаю его своим домом. Так что, если уж вы об этом спрашиваете, ближе всего мне, пожалуй, Украина.
— После того как в 2012 году вы ушли из Королевского балета в Лондоне, полтора года вы танцевали в Москве и Новосибирске. Наконец, незадолго до аннексии Крыма российскими войсками, вы уехали. На кисти одной из рук у вас татуировка в виде герба России, на другой — Украины…
— Российский герб я содрал незадолго до того, что произошло, как будто предчувствовал, что будет. Украинский герб я нанес уже позднее. Так или иначе, я думаю, что пришло время этим двум странам снова сблизиться.
— Вероятно, на это уйдет некоторое время…
— Вы правы. Я хотел бы помочь наладить связи. В России я знаком с влиятельными людьми. В Новосибирске, где я прожил какое-то время, у людей искусства, особенно балета, есть привилегия: они встречаются с людьми, которые обычно друг с другом не пересекаются. Вы говорите с главой полиции, главой мафии, главой самого большого предприятия — в общем, со всеми, у кого есть власть… На Украине у меня особенно нет знакомств, пока… Поэтому я собираюсь туда вернуться.
— О российской экспансии у нас, чехов, тоже остались довольно свежие воспоминания. Еще не прошло и ста лет с тех пор, как нас под советским руководством оккупировали войска стран Варшавского договора. Не ужаснулись ли вы, когда на востоке Украины началась война?
— Я из русскоговорящей части страны, и там абсолютно такие же люди, как те, кто живет в России. Кроме того, я думаю, что, например, даже между Россией и Америкой нет особенных различий. Я твердо убежден, что мы должны отменить границы. Меня утомляет везде показывать визы, и когда я куда-то приезжаю, мне все равно, как это называется: Европа, Чешская Республика, Россия, Украина или США…
— Вы говорите, что в Лондоне не чувствуете себя дома, но живете там с вашей девушкой — солисткой Королевского балета Натальей Осиповой. Что вы думаете о Брексите?
— Опять произошло не то, чего я хотел. Вообще, все в моем окружении этим недовольны.
— Могли бы вы сравнить условия, созданные для искусства балета в разных уголках мира? В документальном фильме ВВС «Танцовщик» вы говорите, что танцовщики в Лондоне не могут себе позволить снять квартиру, и что они живут вчетвером или впятером в одной квартире…
— Когда я танцевал в Лондоне, никто из нас не мог себе позволить даже нормально поужинать. Я пахал, как лошадь. Я был солистом, но не мог купить машину, не говоря уже об экстравагантных вещах. То же самое начинается в России. Раньше там было принято давать квартиру тем, кто входит в труппу. Однако от бессрочных контрактов отказываются, и договоры продлеваются всего на год, в том числе, в Большом театре и Театре имени Станиславского. Человеку искусства жить в России непросто. Точно так же, как и танцору Королевского балета. В мое время танцовщики там получали по тысяче фунтов в месяц, а мне первый год как солисту платили две с половиной тысячи.
— Это было главной причиной для ухода из Королевского балета?
— И да, и нет. Деньги меня не так уж интересовали, я был молод и в них особенно не нуждался. Но мне казалось странным, что танцовщиков редко можно увидеть по телевизору. Я спрашивал сам себя, почему они не появляются, например, в рекламе? Я думаю, что это объясняется балетной политикой. Нам постоянно внушали, что агенты — плохие люди, что они только будут высасывать из нас деньги. Сегодня в мире балета все решает несколько директоров балетных сцен. А кто еще должен защищать наши интересы, если не наши агенты? Если тебя не видно в СМИ, ты не зарабатываешь достаточно денег, значит, тобой могут легко манипулировать. Я думаю, что танцовщики (не только учитывая время, потраченное на подготовку) заслуживают того же признания, что и, к примеру, актеры, не говоря уже о спортсменах. Так мне кажется уже давно, но мысль о том, что я должен все изменить, пришла мне в голову только после разговора с Дэвидом Лашапелем. Он спросил меня: «Как это возможно, что у тебя нет своего менеджера? Например, у оперных певцов есть свои агенты в разных странах, тогда почему их не должно быть и у звезд танца?» Поэтому недавно я создал собственный проект…
— Вы имеете в виду Project Polunin?
— Да. Я даже вступил в конфликт с собственными сотрудниками. Они говорили мне: «Что ты делаешь? Почему ты хочешь платить танцорам больше, хотя обычно им платят по 300 фунтов в неделю?» Да, таков стандарт, но именно поэтому никто из звездных танцоров даже в конце карьеры не может позволить себе купить собственную квартиру.
— Премьера Project Polunin прошла в Лондоне два месяца назад. Вы вернулись на лондонскую балетную сцену по прошествии пяти лет. Когда вы уехали, о вас писали, что вы ведете себя разнузданно, что на вас нельзя положиться. Как вас приняли теперь?
— Мне лично очень помогло видео Take Me To Church. До этого обо мне ходили довольно странные слухи.
— Известно, что люди искусства могут вести себя дико, а промоутеров и публику это притягивает.
— Но это не касается балетного мира. Если ты так себя ведешь, то идешь против системы. Люди, которые организуют балетные события, то есть директора театров, делают то, что выгодно им, а не то, что хорошо для выступающих. Через два часа после того, как я говорил с директором Королевского балета, он сделал заявление, что я ненадежный танцор, а ведь в тот момент я еще даже не осознал толком, что ухожу… Кроме того, после многих лет, проведенных в Великобритании, аннулировали мою визу, что мне, иностранцу не из Европейского Союза, создало большие проблемы. Вдруг я оказался в стране без разрешения на пребывание, хотя прожил там почти десять лет. Я думал, что поеду в Нью-Йорк, но там побоялись сказок обо мне, так что в итоге я обрадовался, когда получил приглашение из России. Недавно в Японии меня опять об этом спрашивали, говоря: «Вы настоящий профессионал». Это странный «полусвет».
— В заключительной части спектакля Project Polunin вы танцуете с Натальей Осиповой в композиции под названием Нарцисс и Эхо. Это о вас?
— Так думала лондонская критика. Честно говоря, это даже не была моя идея. Спектакль основан на идее о том, что разные художники выполняют свои собственные желания. Что касается древнегреческого мифа о Нарциссе и Эхо, то такое желание выполнил Илан Эшкери (лондонский композитор, сотрудничавший, например, с Дэвидом Гилмором, Энни Леннокс и Амоном Тобином; является автором музыки к документальным фильмам Дэвида Аттенборо, а сейчас готовит масштабный балетный проект с Полуниным и Лашапелем — прим. ред.). Эшкери уже давно хотел сочинить музыку на эту тему. Мой проект рождался довольно трудно, потому что приходилось вместе работать сразу нескольким «эго». Да, не смейтесь, объединить столько личностей, чтобы вместе они прекрасно сработались — это, вероятно, самое трудное из того, что мне приходилось организовывать.
— У Дэвида Лашапеля большое «эго»?
— Возможно, вы мне не поверите, но он совсем не показался мне «эгоманьяком», хотя все вокруг его ужасно боялись. Наше сотрудничество родилось благодаря менеджеру Габриэль Тана и помощнику Дэвида Лашапеля Милошу Гарайде, которому в 2014 году на вернисаже Дэвида в Лондоне пришло в голову снять вместе клип на песню Take Me To Church.
— Момент, когда в лондонском отеле Claridge's Лашапель предложил вам сотрудничество, вы описали так: «Я был совершенно на дне и потерян. Тогда была темная полоса в моей жизни. Я ненавидел балет и знал, что это будет мой последний танец. Сомнений в этом не оставалось». И вдруг всемирно известный фотограф пригласил вас сниматься на гавайский остров Мауи…
— Он прекрасный человек, и работать с ним было невероятно просто. Он умел хорошо прислушиваться к потребностям танцора. Мы по-прежнему поддерживаем связь. И ценим мнение друг друга.
— Стал ли Лашапель тем человеком, который открыл перед вами дверь в Лос-Анджелесе к голливудским кинопродюсерам?
— Скорее, к ним меня приблизил тот факт, что он снял видео на Take Me To Church со мной. Этот клип мне по-настоящему помог. На вечеринках в Голливуде случалось, что ко мне подходил какой-нибудь известный режиссер или актер и говорил: «Я невероятно рад Вас видеть, супруга рассказывала мне о Вашем клипе». Точно так же было и в Лондоне, где меня вдруг опять начали принимать. Представители ВВС захотели участвовать в уже создаваемом фильме «Танцовщик». На самом деле это невероятно: одна такая незначительная вещь, как клип длиной четыре минуты, и внезапно происходит столько всего…
— Недавно вы снялись в фильме с Джонни Деппом. Каково это — поменять балетную сцену на мир кинокамер?
— Кино — замечательная среда. Когда я уходил из Королевского балета, я задался естественным вопросом: что дальше? Я не хотел оставаться только танцором. Еще лет пять назад Габриэла, продюсер фильма Dancer, предложила мне поучиться в актерской школе, но тогда я еще не хотел полностью отказываться от танцевальной карьеры. И теперь, около полугода назад, появился такой шанс, буквально ниоткуда… Я даже снимался сразу в двух американских фильмах одновременно. Трудно сказать, какой из них лучше. В первом, в «Красном воробье» с Дженнифер Лоуренс в главной роли, я сыграл танцора. Одновременно ко мне обратился Кеннет Брана с предложением сняться в фильме «Убийство в „Восточном экспрессе"» (новая версия много раз экранизированного детектива Агаты Кристи; премьера фильма запланирована на осень текущего года — прим. ред.) вместе с Джонни Деппом. Брана предложил это мне — человеку, который очень хотел быть актером, но не имел никакой подготовки. В первый день я пришел на площадку, и уже в первой сцене, которую снимали в поезде, напротив меня сидел Уиллем Дефо, а рядом — Дерек Джакоби, поодаль — Мишель Пфайффер, а за мной — Пенелопа Круз. Они и не подозревали, что для меня это первая настоящая сцена в кино! Такие легенды! Кеннет просто сказал: «Начали!» И я играл без подготовки. Как будто тебя бросили, как четырехлетнего ребенка, в воду и сказали: «Плыви!» Только тогда я понял огромную разницу между балетом и игрой актера в кино, где каждое малейшее движение значит невероятно много.
— Вероятно, единственным известным танцором, который добился успеха на киноэкране, является Михаил Барышников.
— Но он по-прежнему оставался танцором. Я же хочу, чтобы когда-нибудь меня считали не танцором, который играет, а настоящим актером… Мне уже поступило следующее отличное предложение. Актерство делает меня счастливым и помогает развиваться в балетной — надеюсь, вы не возмутитесь, если я так скажу — индустрии.
— Вы говорите, что актерство делает вас счастливым. А что вас делает несчастным?
— Когда ничего не происходит. Это ужасно. Когда один день мне нечего делать, я в депрессии. Мне нужно быть постоянно чем-то занятым, за что-то бороться…
