Каким влиянием обладает сегодня в России православная церковь, и как меняются ее отношения с государством и обществом? Эти вопросы оказались в центре широкого общественного обсуждения, которое возобновилось с новой силой в последние годы. Образ угнетенной атеистической властью церкви остался в прошлом, и сейчас она выступает в качестве идеологического партнера российских властей. Отношения с государством стали отправной точкой дискуссий о месте православия в современной России. Как бы то ни было, тема обсуждений — куда шире. Какую роль будет играть церковь в исторической судьбе России? С какой силой и убеждением будет звучать ее голос, если его не станут передавать правительственные СМИ?
Внешнее процветание православной церкви бросается в глаза, однако оно ничего не говорит о ее внутренней жизни. Все чаще и чаще можно услышать, что через 25 лет после своего «возрождения» российская церковь, как ни парадоксально, переживает глубокий кризис, сравнимый с тем, что был в советские времена. Суть проблемы в том, что проповедь Евангелия больше не является ядром многочисленных направлений ее деятельности.
Разумеется, у такой точки зрения есть и противники. Их аргумент опирается на то, что патриаршество Кирилла (Гундяева) представляет собой исключительный период в истории церкви. Кирилл, интеллектуал, красноречивый проповедник и опытный дипломат, (небезосновательно) претендует на роль духовного лидера нации. Он вызывает уважение у консервативного крыла церкви, но в то же время неустанно продолжает программу ее либеральных преобразований.
Встреча Кирилла и папы
За восемь лет патриаршества он провел масштабную административную реформу, которая затронула всю церковь, от приходов и монастырей, до высших иерархов. Ему удалось договориться с правительством о введении уроков «основ религиозных культур и светской этики», которые являются главной составляющей основ православной культуры. В сотрудничестве с московскими властями у него получилось запустить программу строительства в столице нескольких сот церквей.
Кроме того, он ввел целый ряд положений канонического регламента касательно религиозной практики. Так, например, частое причастие, которое в течение многих лет поддерживалось либералами, но резко критиковалось консерваторами, получило официальное одобрение не только патриарха, но и епископского синода. Наконец, патриарх Кирилл решился на историческую встречу с папой, которая неоднократно откладывалась скончавшимся в 2008 году его предшественником Алексием II.
Как бы то ни было, его главным свершением стал успех политики по отношению к Владимиру Путину. Церковь может похвастаться отличными отношениями с властью. Патриарх и президент проводят регулярные встречи. К тому же, имиджмейкерам довольно хорошо удается создать образ президента, который близок к церкви и защищает традиционные ценности. Несколько лет назад правительство возбудило уголовное дело по обвинению в оскорблении чувств верующих, и православные научились регулярно оскорбляться, чтобы получить влияние, особенно по финансируемым государством культурным проектам. Антимиссионерский закон, который был принят год назад вместе с антитеррористическими законами Яровой, теоретически может использоваться в отношении православных, однако власти пока применяют его лишь против радикальных исламистов и протестантских сообществ. Адвокаты Московского патриархата поддерживают закон.
Христианство без Христа?
Патриарх Кирилл в свою очередь помогает президенту выработать новую идеологию и укрепить если не нацию, то хотя бы политическую элиту. Он посоветовал Кремлю использовать две концепции: «русский мир» и «традиционные ценности». Обе они были сформулированы Всемирным русским народным собором под руководством тогда еще митрополита Кирилла. Если первая концепция быстро скатилась из инструмента «мягкой силы» в болото имперской коннотации и в настоящий момент практически не используется, «традиционные ценности» стали важной составляющей третьего президентского срока Путина. Как бы то ни было, в спорах вокруг православной церкви вопрос касается не только конкретных достижений. В какой мере церковь остается церковью, если ставит на первый план не духовную жизнь, а политический расчет и выгоду? Единственный исторический способ существования российской православной церкви на самом деле зависит от прочности ее альянса с государством?
Тесное сотрудничество церкви и государства за последнее десятилетие привело к невиданному объединению идей в обрамлении православной символики и церковной терминологии, но в то же время с глубоко светским идеологическим характером, что выглядело как некая постсоветская гражданская религия. Разумеется, правительство должно сформировать новую идентичность, и обойтись без помощи церкви непросто. Тем не менее церковь подставляется здесь под угрозу «христианства без Христа», о чем говорил вот уже почти 130 лет назад великий инквизитор в «Братьях Карамазовых» Достоевского. Обращаясь к Христу, он сказал: «Мы исправили подвиг твой и основали его на чуде, тайне и авторитете. И люди обрадовались, что их вновь повели как стадо».
В 2016 году православным россиянам задали напрямую касающийся понимания догмы Троицы вопрос: «Какое из этих утверждений верно: «Святой дух исходит от Отца и Сына» или «Святой дух исходит от Отца» [это утверждение стало одной из причин разделения церкви на восточную и западную в 1054 году]? Ответы оказались ошеломительными: 69% сказали «от Отца и Сына», тогда как правильный вариант назвали всего 10%. И это несмотря на достаточно сильные антикатолические настроения среди православных в ключе антизападной риторики правительственной пропаганды.
Полное неприятие критики
Наконец, прославление патриарха и неофициальный запрет любой критики говорят в первую очередь о борьбе за авторитет при том, что авторитет церкви представляется личным авторитетом ее иерархов, которые представляют свою точку зрения как точку зрения церкви. Этот авторитет воспринимается в мирском ключе: уровень потребления епископов, игуменов монастырей и священников богатых приходов должен быть тем же, что и у чиновников сходного ранга. Тем не менее патриарх не отреагировал на скандал вокруг покупки молодым епископом из скромной епархии дорогого джипа для личного пользования. Существует негласный консенсус: епископ должен жить в роскоши.
В то же время вы не найдете блестящих проповедей или теологических статей епископов русской церкви, большая часть которых не проявляют к этому никакого интереса. Их задача — это управление, сбор средств. Некоторые священники признали, что неофициальный церковный налог, который каждый год собирают приходы, епархии и патриархат, увеличился в восемь раз при Кирилле.
Несколько месяцев назад я писал в Facebook об ошибках патриарха Кирилла на Украине. В частности я упоминал двух известных своими пророссийскими позициями священников, которые после Майдана были назначены патриархом в лучшие московские приходы. Большинство московских священников из других регионов не могли даже мечтать о таких назначениях. Прочитав мою запись в социальных сетях, один из этих священников назвал меня либерал-фашистом и заявил, что откажет мне в причастии, если я приду в его храм. Открытый отказ человеку в причастии из-за политических разногласий — теперь в этом нет ничего из ряда вон выходящего. Несколько лет назад один московский священник отказал в причастии историку Андрею Зубову, который осудил решение Кремля аннексировать Крым.
Я убежден, что церковь, как и любой другой институт, нуждается в критике. Тем не менее российские церковные круги не хотят обсуждать неудобные вопросы: всех, кто позволяют себе критику, называют диссидентами или врагами церкви, даже если они вовсе не придерживаются атеистических или антиклерикальных взглядов. Эти священники заняты превращением православия в светскую религию. Епископы ведут себя так, как и ожидалось: общение с властью позволяет бросить тень на общество. Единственная проблема в том, что такая церковь сулит нам не слишком завидное будущее.
