С апреля по июль 1994 года в ходе самого стремительного за всю мировую историю геноцида были убиты сотни тысяч руандийцев. Убийцы пользовались самыми простыми орудиями, такими как мачете, дубинки и прочие тяжелые предметы, либо загоняли людей в дома, а потом обливали их керосином и поджигали. Большую часть жертв составляли представители народности тутси, которая в Руанде является этническим меньшинством. Убийцами были в основном представители большинства хуту.
Геноцид в Руанде часто сравнивают с нацистским Холокостом в силу его невиданной жестокости. Но между двумя этими кровавыми преступлениями есть одно коренное различие. У евреев не было армии, представлявшей угрозу для Германии. Гитлер истреблял евреев и прочие слабые этнические группы исключительно из-за бредовых убеждений и предрассудков, существовавших в то время. Инициаторы руандийского геноцида хуту, массово убивавшие людей, тоже руководствовались абсурдными убеждениями и предрассудками, но в этой пороховой бочке был еще один важный ингредиент: террор. За три с половиной года до начала геноцида повстанческая армия, состоявшая преимущественного из руандийских беженцев тутси и получившая название Руандийский патриотический фронт (РПФ), вторглась в Руанду и разбила лагеря в северных горах этой страны. Вооружала и обучала этих повстанцев соседняя Уганда, которая продолжала помогать им на всем протяжении начавшейся позднее гражданской войны. При этом Уганда действовала в нарушение устава ООН, правил Организации африканского единства, многочисленных руандийских соглашений о прекращении огня и мире, а также вопреки неоднократным обещаниям своего президента Йовери Мусевени (Yoweri Museveni).
В этот период сотрудники американского посольства в Кампале знали, что оружие переправляется через границу. А ЦРУ было известно о растущей военной мощи повстанцев и о том, что из-за эскалации напряженности внутри Руанды сотни тысяч руандийцев могут погибнуть в пучине мощной межэтнической войны. Но Вашингтон не только игнорировал помощь Уганды руандийским повстанцам, но и сам наращивал военную и экономическую помощь Мусевени, а когда начался геноцид, стал называть его миротворцем.
Ненависть хуту в ходе геноцида стала самым страшным примером того, на что способен человек. Но размышляя о факторах, приведших к этой катастрофе, важно иметь в виду, что насилие не было спонтанным. Оно возникло на базе столетней истории несправедливости и жестокости с обеих сторон, и хотя хуту убивали ни в чем не повинных жителей, их спровоцировали на эти действия хорошо вооруженные повстанцы, которым помогала Уганда при попустительстве США.
Повстанческая армия РПФ представляла интересы беженцев тутси, которые покинули свою страну в начале 1960-х годов. До этого они на протяжении столетий являлись в Руанде элитной кастой меньшинства. В системе, сохраненной бельгийскими колонизаторами, они обращались с крестьянами хуту как с рабами, заставляя их трудиться на своих землях, иногда понукая и избивая их как ослов. Гнев хуту нарастал, и незадолго до обретения Руандой независимости в 1962 году он вылился в жестокие погромы тутси, которые были вынуждены массово бежать в соседние страны.
В Уганде выросло новое поколение тутси, но оно вскоре погрязло в жестокой политике своей второй родины. Часть тутси сформировала альянсы со своими угандийскими соплеменниками и с родственным им племенем бахима, выходцем из которого является Мусевени. Многие из них поддерживали оппозицию, из-за чего президент Милтон Оботе, правивший Угандой в 1960-х годах, а затем в начале 1980-х, считал тутси врагами.
Когда в 1971 году Оботе сверг Иди Амин, многие руандийские тутси покинули приграничные лагеря беженцев. Кто-то начал пасти скот богатых руандийцев; кто-то купил землю и стал заниматься сельским хозяйством; кто-то женился и стал членом угандийских семей; а небольшая часть тутси пошла на службу в Государственное исследовательское бюро Амина, как называли его страшную службу безопасности, наводившую ужас на угандийцев. Когда к власти в 1980-е годы вернулся Оботе, он лишил руандийских тутси гражданских прав и согнал их в лагеря беженцев либо выдворил обратно в Руанду, где их безо всякой радости встретило возглавляемое хуту правительство. Тех, кто отказался, избивали, насиловали и убивали, а их дома разрушали.
В ответ на зверства Оботе руандийские беженцы начали все чаще вступать в ряды Национальной армии сопротивления, созданной в 1981 году Мусевени для борьбы с Оботе. Когда повстанцы Мусевени в 1986 году захватили власть, четверть из них составляли руандийские беженцы из числа тутси. За это Мусевени дал им высокие звания и должности в новой армии Уганды.
То обстоятельство, что Мусевени продвигал руандийских беженцев по армейской карьерной лестнице, вызвало не только недовольство в Уганде, но и страх в Руанде, где находившиеся в большинстве хуту давно уже боялись нападения беженцев тутси. В 1972 году в соседней Бурунди, которая граничит с Руандой и имеет похожий этнический состав, было уничтожено примерно 75 тысяч образованных хуту (это практически все те, кто умел читать). В 1960-х годах беженцы тутси наносили с территории Уганды периодические удары по Руанде, но руандийская армия легко давала им отпор. Каждое такое нападение порождало репрессии против тутси, живших в Руанде. Многих из них арестовывали, подвергали пыткам и убивали — на основании одного лишь подозрения в том, что они поддерживают боевиков из числа беженцев. К концу 1980-х годов выросло новое поколение беженцев, которые были обучены в Уганде и вооружены угандийским оружием. Эти люди представляли уже намного более серьезную угрозу. По словам историка Андре Гишау (André Guichaoua), злоба и страх присутствовали в любой перебранке в баре, в любом споре в офисе, на любой службе в церкви.
Когда Мусевени пришел к власти, Запад обратил внимание на бедственное положение беженцев тутси и начал требовать от правительства Руанды пустить их обратно в страну. Сначала президент Жювеналь Хабиаримана отказывался, заявляя, что Руанда это одна из самых густонаселенных стран в мире, и ее народу, который занимается сельским хозяйством, для выживания нужна земля. После ухода беженцев население страны выросло, и в Руанде больше не осталось свободного места, утверждал Хабиаримана.
Публично он такие заявления не делал, однако отнюдь не перенаселенность вызывала тревогу у руандийского руководителя. Он знал, что лидеров беженцев интересуют не просто какие-то клочки земли и мотыги. РПФ объявил своей целью борьбу за права беженцев, но всем в районе Великих озер Африки была хорошо известна его истинная цель: свергнуть правительство Хабиариманы и захватить Руанду силой. Мусевени даже информировал руандийского президента о возможности нападения беженцев тутси, а Хабиаримана рассказывал представителям американского Госдепартамента, что он опасается вторжения со стороны Уганды.
Как-то раз в начале 1988 года, когда новости распространялись медленно, журналист независимой угандийской газеты Citizen Киванука Лоуренс Нсереко (Kiwanuka Lawrence Nsereko) заехал к своему другу в министерство транспорта, расположенное в центре Кампалы. Когда Нсереко поднялся на нужный ему этаж, в приемной он встретил двух знакомых армейских офицеров. Как и многие офицеры Мусевени, они были из числа руандийских беженцев тутси. После обмена приветствиями и любезностями журналист спросил военных, что они делают в министерстве.
«Мы хотим, чтобы часть наших людей была в Руанде», — ответил один из них. Лоуренс внутренне содрогнулся. Он вырос среди хуту, бежавших от гнета тутси из Руанды еще до обретения ею независимости в 1962 году, а также среди тутси, которые бежали от последовавших затем погромов хуту. В детстве Лоуренса учил в школе тутси; но хуту, работавшие в садах его семьи, ни за что не хотели посещать его уроки. Вместо этого они рассказывали фантастические истории о том, как тутси когда-то использовали рабов хуту в качестве плевательниц, отхаркивая мокроту им во рты вместо того, чтобы сплевывать ее на землю.
Офицеры вошли в кабинет транспортного чиновника первыми, а когда пришла очередь Лоуренса, он спросил своего друга, в чем дело. Чиновник был в приподнятом настроении. По его словам, руандийцы пришли, чтобы выразить свою поддержку новой программе открытых границ. Скоро живущим в Уганде руандийцам можно будет без визы пересекать границу и посещать родственников. Чиновник объяснил, что это поможет разрешить мучительную проблему беженцев.
У Лоуренса оптимизма было меньше. Он подозревал, что руандийцы могут воспользоваться программой открытых границ для проведения рекогносцировки и подготовки к вторжению, или даже для нанесения ударов внутри Руанды. Спустя несколько дней он поехал к полковнику угандийской армии Стивену Ндугуте (Stephen Ndugute), который был руандийским тутси.
«Мы возвращаемся в Руанду», — сказал полковник. (Когда РПФ в 1994 году взял эту страну под свой контроль, Ндугуте был вторым человеком в его вооруженных формированиях.)
Многие угандийцы были рады отъезду руандийских офицеров Мусевени. Они не только занимали высокие посты в армии, которые, по мнению угандийцев, должны были принадлежать гражданам Уганды, но и были печально известны своей жесткостью. Поль Кагаме (Paul Kagame), возглавивший захват Руанды силами РПФ и руководящий Руандой после геноцида, исполнял обязанности начальника военной разведки, в штабе которого как-то раз пытали Лоуренса. На севере и востоке Уганды шла жестокая противопартизанская кампания, и самые страшные преступления в ходе этой кампании совершали руандийские офицеры тутси. Так, в 1989 году солдаты под командованием одного из лидеров РПФ Криса Буньеньези (Chris Bunyenyezi) загнали большое количество партизан из деревни Мукура в пустой железнодорожный вагон, где отсутствовала вентиляция, а потом заперли двери и оставили их умирать от удушья.
Как сказал мне Лоуренс, у него не было никаких сомнений, что если в Руанде начнется война, она будет «очень, очень кровопролитной». Он решил поставить об этом в известность президента Руанды. Хабиаримана согласился встретиться с ним во время официального визита в Танзанию. Приехав в отель в Дар-эс-Саламе, журналист предупредил руандийского руководителя о рисках программы открытых границ. «Не беспокойтесь, — сказал ему Хабиаримана.- Мусевени мой друг, и он ни за что не позволит РПФ напасть на нас».
Хабиаримана блефовал. Программа открытых границ была на самом деле составной частью его собственной беспощадной стратегии. За каждым человеком в Руанде, которого посещал беженец тутси, следили государственные агенты, и на него автоматически наклеивали ярлык сочувствующего РПФ. Сотрудники руандийских служб безопасности арестовали, подвергли пыткам и убили многих людей. Тутси в Руанде стали пешками в борьбе за власть, которую вели изгнанные из страны боевики РПФ и правительство Хабиариманы. Спустя пять лет их полностью подавили в ходе жесточайшего геноцида.
Утром 1 октября 1990 года тысячи боевиков РПФ собрались на футбольном стадионе в западной части Уганды в 30 километрах от руандийской границы. Некоторые руандийские тутси дезертировали из угандийской армии; остальные были добровольцами из лагерей беженцев. Два близлежащих госпиталя подготовили к приему раненых. Когда местные жители начали спрашивать, что происходит, Фред Рвигьема (Fred Rwigyema) занимавший командную должность в угандийской армии и являвшийся лидером РПФ, сказал, что они готовятся к празднованию предстоящего Дня независимости Уганды. Но некоторые взволнованные повстанцы раскрыли свои истинные цели. Во второй половине дня они перешли границу с Руандой. Руандийская армия при поддержке французского и заирского спецназа остановила их продвижение, и повстанцы отошли обратно в Уганду. Спустя некоторое время они снова осуществили вторжение и со временем создали базы на севере страны в горах Вирунга.
Президенты Мусевени и Хабиаримана в это время находились на конференции UNICEF в Нью-Йорке. Они остановились в одном отеле, и в пять часов утра угандийский лидер позвонил в номер президента Руанды, чтобы сообщить ему только что полученную новость. 14 руандийских офицеров тутси дезертировали из его армии и перешли на территорию Руанды. «Я хочу, чтобы все было предельно ясно, — сказал Мусевени. — Мы не знали о дезертирстве этих людей, и мы их не поддерживаем». На самом деле, в Руанду вторглось не 14, а несколько тысяч человек.
Спустя несколько дней Мусевени заявил руководителю африканского управления Госдепартамента Герману Коэну (Herman Cohen), что предаст военному трибуналу руандийских дезертиров, если они попытаются вернуться в Уганду. Но спустя несколько дней он тихо попросил Францию и Бельгию не помогать правительству Руанды в отражении агрессии. По словам Коэна, теперь ему понятно, что Мусевени просто притворялся потрясенным, хотя с самого начала знал о происходящем.
Когда Мусевени вернулся в Уганду, Роберт Гриббин (Robert Gribbin), в то время занимавший должность заместителя главы американской дипломатической миссии в Кампале, решил «поговорить с ним очень серьезно». Немедленно прекратите вторжение, сказал американец, и сделайте так, чтобы РПФ не получал никакой помощи из Уганды.
Мусевени к тому времени уже сделал заявление, пообещав закрыть все пограничные переходы на границе с Руандой, не оказывать содействия РПФ и арестовывать всех повстанцев, которые попытаются вернуться в Уганду. Но ничего из этого списка он не сделал, а американцы по всей видимости не высказали ему никаких возражений.
Когда РПФ начал вторжение, Кагаме, бывший в то время старшим офицером угандийской армии и РПФ, учился в командно-штабном колледже в Форт-Ливенворте, где ему преподавали тактику боевых действий, психологические операции, а также методы ведения пропаганды по завоеванию умов и сердец. Но когда погибли четыре командира РПФ, он заявил своим американским преподавателям, что прекращает учебу, дабы присоединиться к силам вторжения. Видимо, американцы одобрили его решение, и Кагаме прилетел в аэропорт Энтеббе, откуда доехал на машине до руандийской границы, пересек ее и принял на себя командование повстанцами.
Следующие три с половиной года угандийская армия продолжала поставлять боевикам Кагаме припасы и оружие, разрешив им беспрепятственно пересекать границу. В 1991 году Хабиаримана обвинил Мусевени в том, что он позволяет РПФ осуществлять нападения на Руанду с защищенных баз на угандийской территории. Когда один угандийский журналист опубликовал в государственной газете New Vision статью об этих базах, Мусевени пригрозил предъявить ему и его редактору обвинение в подрывной деятельности. Весь приграничный район был перекрыт. Доступ туда запретили даже военным инспекторам из Франции и Италии.
В октябре 1993 года Совет Безопасности ООН поручил миротворческим силам принять меры для того, чтобы границу не пересекало никакое оружие. Командующий миротворческим контингентом канадский генерал-лейтенант Ромео Даллер (Roméo Dallaire) большую часть времени проводил в Руанде, но он также посетил угандийский приграничный город Кабале, где один офицер заявил ему, что инспекторам нужно уведомить угандийскую армию за 12 часов до инспекции, чтобы во время патрулирования на границе их сопровождала охрана. Даллер запротестовал, поскольку при проведении миссий наблюдения очень важен фактор внезапности. Но угандийцы настаивали на своем, и через какое-то время Даллер сдался, поскольку его больше беспокоила обстановка в Руанде.
В любом случае, граница была как решето, писал позднее Даллер. Существовало пять официальных пунктов перехода и бесчисленное множество не отмеченных на карте горных троп. Уследить за всем было невозможно. Даллер также слышал, что воинский склад в угандийском городке Мбарара в 130 километрах от руандийской границы используется для снабжения РПФ. Угандийцы ответили отказом на просьбу миротворцев Даллера проинспектировать этот склад. В 2004 году Даллер заявил на слушаниях в американском конгрессе, что Мусевени рассмеялся ему в лицо, когда они встретились на памятном мероприятии по поводу десятой годовщины геноцида. «Я помню ту миссию ООН на границе, — сказал угандиец. — Мы перемещались обходными тропами, чтобы обойти ее стороной, и, конечно же, мы поддерживали РПФ».
Американские представители знали, что Мусевени не выполняет свое обещание предать военному суду лидеров РПФ. В 1992 году Соединенные Штаты следили за поставками угандийского оружия этому фронту, но вместо того, чтобы наказать Мусевени, западные доноры, в том числе США, удвоили объемы помощи его правительству, а также позволили ему резко увеличить военные расходы, которые теперь составляли 48% от национального бюджета, в то время как на образование выделялось 13%, а на здравоохранение всего пять — и это в условиях, когда в стране свирепствовал СПИД. В 1991 году Уганда закупила в США в 10 раз больше оружия, чем за предшествующие 40 лет вместе взятых.
Вторжение в Руанду в 1990 году и молчаливая поддержка со стороны США вызывают особую тревогу в связи с тем, что накануне нападения Хабиаримана согласился на многие требования мирового сообщества, в том числе, на возвращение беженцев и на формирование многопартийной демократической системы. Поэтому было не совсем понятно, за что сражается РПФ. Конечно, переговоры о возвращении беженцев на родину могли тянуться очень долго, не приведя к удовлетворяющим РПФ результатам, а то и вообще закончившись безрезультатно. Но судя по всему, от переговоров внезапно отказались, отдав предпочтение войне.
По крайней мере, одного американца это тревожило. Посол США в Руанде Роберт Флейтен (Robert Flaten) собственными глазами видел, что вторжение РПФ ужаснуло Руанду. После вторжения сотни тысяч деревенских жителей, в основном хуту, бежали из контролируемых РПФ районов, рассказывая о том, что боевики похищают и убивают людей. Флейтен призывал администрацию Джорджа Буша-старшего ввести санкции против Уганды, как это было сделано в отношении Ирака после его вторжения в Кувейт. Но в отличие от Саддама Хусейна, которого изгнали из Кувейта, в отношении Мусевени США ограничились лишь «очень серьезным разговором» дипломата Гриббина на тему вторжения РПФ в Руанду.
«Короче говоря, — пишет Гриббин, — мы сказали, что кот выбрался из мешка, и ни США, ни Уганда не собираются засовывать его туда снова». Он объясняет, что санкции против Мусевени могли навредить американским интересам в Уганде. «Нам нужна была стабильная страна после долгих лет насилия и неопределенности. Мы поддерживали зарождавшиеся там демократические инициативы. Мы поддерживали целый комплекс экономических реформ».
Однако Соединенные Штаты отнюдь не всегда способствовали реализации демократических инициатив, появлявшихся внутри Уганды. Призывая другие страны, в том числе Руанду, открыть свое политическое пространство, спонсоры Мусевени позволяли ему налагать запреты на деятельность политических партий, арестовывать журналистов и редакторов, а также проводить жестокие противоповстанческие операции, в ходе которых подвергались пыткам и гибли мирные жители. Кроме того, США отнюдь не стремились к стабильности в Уганде. Напротив, позволяя Мусевени вооружать РПФ, они создавали условия для самой страшной вспышки насилия за всю историю африканского континента. Спустя годы Коэн выразил сожаление в связи с тем, что США не стали требовать от Уганды прекратить поддержку РПФ, но к тому времени было уже слишком поздно.
Хабиаримана и его окружение, представленное элитой хуту, увидели во вторжении РПФ положительный момент, по крайней мере, в самом начале. В то время отношения между хуту и тутси в Руанде постепенно улучшались. Хабиаримана стремился к примирению с жившими в Руанде тутси, и в этих целях зарезервировал для них государственные посты и места в университетах пропорционально их доле в численном составе населения. Эта программа дала определенные успехи, и самыми серьезными противоречиями в стране теперь стали межклассовые, а не межэтнические. Крошечная клика образованных хуту, называвшая себя «развитыми» и связанная с семьей Хабиариманы, жила за счет труда миллионов нищих сельчан хуту, нещадно их эксплуатируя и ничем не отличаясь в этом от повелителей тутси былых времен.
«Развитые» насильно заставляли крестьян трудиться, а сами наживались на проектах Всемирного банка по борьбе с бедностью, которые давали им должности и прочие привилегии, но никак не помогали ликвидировать бедность. Международные доноры требовали, чтобы Хабиаримана разрешил деятельность оппозиционных политических партий в стране, и в результате этого там возникло множество новых организаций. Хуту и тутси все чаще объединялись в своей критике Хабиариманы, которого они обвиняли в самовластии и кумовстве, а также в огромном экономическом неравенстве, существовавшем в Руанде.
После вторжения РПФ в Руанде вновь разгорелось пламя межэтнических противоречий, и Хабиаримана со своим окружением увидел в этом благоприятную политическую возможность. Теперь они могли отвлечь внимание масс недовольных хуту от своих собственных злоупотреблений, возродив страх перед «дьяволами тутси». Вскоре тутси стали очень удобными козлами отпущения, отвлекавшими внимание от существовавшей в стране глубокой социально-экономической несправедливости.
Вскоре после вторжения все тутси, как сторонники РПФ, так и нет, стали подвергаться нападкам в ходе злобной пропагандистской кампании, которая принесла свои чудовищные плоды в апреле 1994 года. Шовинистически настроенные газеты, журналы и радиостанции хуту начали напоминать своей аудитории, что хуту были первыми обитателями района Великих африканских озер, а тутси принадлежат к нилотским племенам. Эти тутси были воинственными скотоводами родом из Эфиопии, и они напали на хуту и поработили их в 17-м веке. А вторжение РПФ это не что иное, как заговор Мусевени, Кагаме и их сообщников из числа тутси, цель которого заключается в возрождении злобной нилотской империи. В журналах начали появляться карикатуры, на которых тутси убивали хуту, а также предупреждения о том, что все тутси являются шпионами РПФ и стремятся вернуть Руанду в те времена, когда королева тутси якобы поднялась со своего трона, опираясь на воткнутые в спины детей хуту мечи. В декабре 1993 года на первой странице одного из изданий хуту появилась статья под заголовком «Что делать с тутси?»
Хабиаримана понимал, что РПФ благодаря поддержке Уганды лучше вооружен, обучен и более дисциплинирован, чем его собственная армия. Испытывая на себе колоссальное международное давление, он в августе 1993 года согласился дать РПФ места в переходном правительстве, а также почти половину всех должностей в армии Руанды. Даже проживавшие в Руанде тутси были против предоставления РПФ слишком больших полномочий, поскольку они знали, что это еще больше спровоцирует возмущенных и напуганных хуту. И они были правы. Когда слабеющее правительство Хабиариманы неохотно уступило требованиям РПФ о предоставлении властных полномочий, экстремистски настроенные мэры из числа хуту и прочие местные руководители начали создавать запасы оружия. А настроенные против тутси и связанные с властью военизированные группировки приступили к раздаче мачете и керосина будущим участникам геноцида. В январе 1994 года, когда до геноцида оставалось четыре месяца, ЦРУ сделало прогноз о том, что если напряженность каким-то образом не ослабить, в межэтнических столкновениях погибнут сотни тысяч людей. Этой пороховой бочке нужна была только искра, чтобы взорваться.
И эта искра появилась около восьми часов вечера 6 апреля 1994 года, когда на подлете к столице Руанды Кигали ракетой был сбит самолет Хабиариманы. На следующее утро обезумевшие отряды боевиков хуту, поверив в надвигающийся нилотский апокалипсис, начали яростные нападения на своих соседей тутси.
Современная история Руанды вызывает острые противоречия. Вопросы типа «Совершал ли РПФ преступления против прав человека?» и «Кто сбил самолет президента Хабиариманы?» вызывают массовые волнения на научных конференциях. Правительство Руанды не пускает в страну и изгоняет из нее ученых критиков, называя их «врагами государства» и «отрицателями геноцида». А Кагаме заявляет: «Не думаю, что хоть кто-то в СМИ, ООН и правозащитных организациях имеет моральное право выдвигать обвинения против меня и против Руанды».
Как бы там ни было, есть немало улик, указывающих на то, что самолет Хабиариманы сбили боевики РПФ. Он был уничтожен ракетами российского производства «Игла». В армии Руанды такого оружия не было, а вот РПФ получал его как минимум с мая 1991 года. Два ПЗРК «Игла» одноразового применения нашли в долине неподалеку от горы Масака. Аэропорт находится неподалеку от этого места, и там часто бывали боевики РПФ. Согласно заявлению российской военной прокуратуры, данные ПЗРК были поставлены в Уганду из Советского Союза в 1987 году.
После 1997 года было проведено пять дополнительных расследований этой авиакатастрофы. Одно из них провела группа, назначенная ООН, и по одному французские и испанские судьи, работавшие независимо друг от друга. Все три расследования показали, что самолет с большой долей вероятности сбили боевики РПФ. Правительство Руанды провело два расследования, но следователи сделали прямо противоположный вывод о том, что ответственность за совершенное преступление несет элита хуту и военнослужащие армии Хабиариманы.
В 2012 году появился доклад о крушении самолета, подготовленный двумя французскими судьями. Авторы доклада сняли бремя вины с РПФ. Этот доклад широко разрекламировали, назвав исчерпывающим, хотя на самом деле он таковым не был. Авторы воспользовались данными баллистической и акустической экспертизы и заявили, что скорее всего, ракеты были выпущены руандийскими военными из казарм в районе Каномбе. Вместе с тем, они признали, что возможность пуска ракет с горы Масака, где были найдены пусковые установки, тоже нельзя исключать. В докладе также ничего не говорится о том, каким образом руандийские военные могли сбить самолет «Иглой», которая не состояла у них на вооружении.
Вскоре после катастрофы самолета хуту начали нападать на тутси, а РПФ пошел в наступление. Но перемещения войск повстанцев указывают на то, что их главная задача состояла не в спасении гражданского населения тутси, а в захвате страны. Вместо того, чтобы направиться на юг, где творились основные злодеяния, отряды РПФ кружили вокруг Кигали. Когда спустя несколько недель они вошли в столицу, большая часть тутси была уже убита.
Во время геноцида командующий силами миротворцев ООН Даллер встретился с лидером РПФ Кагаме и спросил, чем вызвана такая задержка. «Он прекрасно знал, что каждый день боев на периферии означает верную смерть все новых тутси, находящихся на подконтрольной правительственным войскам территории, — написал Даллер в своей книге „Рукопожатие дьявола" (Shake Hands With the Devil). — Кагаме проигнорировал подтекст моего вопроса».
В последующие годы Билл Клинтон неоднократно извинялся за бездействие США во время геноцида. «Если бы мы вмешались раньше, я думаю, мы спасли бы как минимум треть погибших», — заявил он в 2013 году журналистке Тане Брайер (Tania Bryer). Но европейцы и американцы вывезли из Руанды своих граждан, а миротворцы тихо и спокойно ушли. Однако Даллер указывает на то, что Кагаме в любом случае отказался бы от помощи Клинтона. «Мировое сообщество рассматривает вопрос об отправке сил вторжения на гуманитарных основаниях, — сказал Кагаме Даллеру. — Но по какой причине? Если силы вторжения будут направлены в Руанду, мы [РПФ] будем с ними воевать».
РПФ продолжал развивать наступление, и беженцы хуту начали искать спасения в соседних странах. В конце апреля телеканалы всего мира стали показывать, как тысячи и тысячи людей переходят по мосту вблизи деревни Русумо из Руанды в Танзанию. По реке Кагера внизу плыли по течению раздувшиеся трупы руандийцев. Зрители предполагали, что это тутси, убитые хуту. Но эта река протекает в основном по районам, которые к тому времени были захвачены РПФ. А сотрудник ООН Марк Пруцалис (Mark Prutsalis), работавший в танзанийских лагерях беженцев, утверждает, что среди трупов были и хуту, убитые в ходе репрессий РПФ. Беженцы один за другим рассказывали ему, что боевики РПФ ходили в деревнях хуту от дома к дому, вытаскивали людей наружу, связывали им руки и ноги, а затем бросали в реку. По оценкам ООН, во время геноцида РПФ убивал примерно по 10 тысяч мирных жителей ежемесячно.
Лоуренс Нсереко в тот день находился вместе с другими журналистами на мосту Русумо, и наблюдая за проплывающими по реке телами, заметил нечто странное. У некоторых жертв локти были связаны веревками за спиной. В Уганде такой метод называется «тройной узел». Он создает огромную нагрузку на грудную клетку, вызывая острую боль, и может привести к гангрене. Amnesty International недавно подчеркнула, что это характерный метод пыток, применяемый в армии Мусевени. А Лоуренс подумал, что РПФ научился такому приему у своих угандийских покровителей.
В июне 1994 года, когда бойня в Руанде еще продолжалась, Мусевени отправился в Миннеаполис, где ему вручили медаль Хьюберта Хамфри за служение обществу и сделали почетным доктором наук Университета Миннесоты. Ректор, прежде работавший во Всемирном банке, похвалил Мусевени за то, что он положил конец нарушению прав человека в Уганде и начал готовить свою страну к многопартийной демократии. Западные журналисты и ученые осыпали Мусевени дождем похвал. «Уганда стала одним из немногих проблесков надежды для будущего черной Африки», — написал один из них. The New York Times сравнила угандийского руководителя с Нельсоном Манделой, а журнал Time назвал его «пастырем, философом и интеллектуальным компасом центральной Африки».
Во время того визита Мусевени также побывал в Вашингтоне, где встретился с Клинтоном и с его советником по национальной безопасности Энтони Лейком (Anthony Lake). Я не нашла сообщений о том, что они обсуждали, но могу себе представить, как американцы сокрушались по поводу трагедии в Руанде, а угандиец объяснял, что эта катастрофа лишний раз подтвердила его теорию о том, что африканцы слишком сильно привязаны к своим кланам и не готовы к многопартийной демократии. Поэтому невежественные африканские крестьяне должны подчиняться власти диктаторов, таких как он сам.
Это сокращенный отрывок из книги Another Fine Mess: How America Looked on as Uganda Kindled the Rwanda Genocide.
