Австрийский политолог Мариам Ирене Тази-Преве (Mariam Irene Tazi-Preve) изучает условия жизни матерей и отцов. При этом она ставит под сомнение зарекомендовавшую себя жизненную модель — нуклеарную семью. Разговор о мифах и напрасных ожиданиях.

Süddeutsche Zeitung: Сегодня существует множество форм семьи — однополые семьи, воссозданные семьи, семьи с одним родителем и так далее. Можно ли при этом действительно критиковать еще такую норму как маленькая семья?

Мариам Ирене Тази-Преве: Да, она сильна как никогда прежде. Однополые семьи могут состоять из «отца — отца и ребенка» или «матери — матери — ребенка», воссозданные семьи — из- «матери — нового партнера — ребенка» или «отца — новой подруги — ребенка». Новым здесь является лишь то, что при этом интегрируются дети из прежних связей. Если им повезет, то у них будет дополнительно контакт со второй половиной родительской пары — это было бы отлично, тогда получается одним воспитателем больше! В остальном эти формы семей все же не отличаются от норм маленькой семьи. Что же касается родителей, воспитывающих детей в одиночку, то я могу сказать лишь следующее: если взрослый человек, мужчина или женщина, чаще всего это матери — должны брать на себя всю ответственность за детей, то это катастрофа. Никто не может с этим справиться.

— В Германии есть миллионы семей с одним родителем, многие из них вполне справляются.

— Это те, кто выстроил для себя хорошо функционирующую сеть из отцов, бабушек и дедушек, соседок, подруг. Это, что я и хотела сказать: в одиночку не справиться, да и вдвоем это не так просто. Мы должны воспринимать семью шире.

— То есть решением была бы большая семья?

— Если Вы имеете в виду, что люди должны иметь больше детей, то нет, люди должны иметь столько детей, сколько хотят, неважно, сколько это — ноль или пять. Моя критика маленькой семьи относится к количеству взрослых, а не детей. А если Вы имеете в виду несколько поколений, которые берут на себя ответственность, тогда это уже ближе. Однако это не должно привести к новому принуждению.

— Что Вы предлагаете вместо этого?

— Существует множество альтернативных форм семьи, только в западном обществе живут по жесткой модели «отец, мать, ребенок». Вы знаете африканскую пословицу «Чтобы вырастить ребенка, нужна деревня»? Многие говорят об этом, но никто не живет по этому принципу. Два воспитателя для одного ребенка — это слишком мало. Идеальной я считаю родственную принадлежность по женской линии, как это принято, например, в Буркина-Фасо. Там все женщины одной семьи считают себя ответственными за всех детей, то есть дети вырастают с несколькими матерями. При этом неважно, кто является родной матерью, слова «тетя» у них вообще нет. Братья матери выступают как социальные отцы. Это прямая противоположность того безумия по отношению к матерям, которое практикуется именно в Германии, когда мы на женщину, родившую ребенка, взваливаем всю ответственность.

— У Вас есть конкретные предложения? Большинство из нас живет в маленьких семьях или похожих структурах. Мы не можем отбросить все и создать женский семейный клан.

— Но мы можем «отречься от веры», как я это называю. Многие матери надеются, что существует партнер для нее и детей, и бывают разочарованы, когда это оказывается не так. Реальную поддержку они получают потом — кстати, и в западном обществе тоже — от собственной матери, от своих братьев и сестер или подруг. Для детей это сильные и надежные воспитатели, которых мы должны ценить как таковых. К сожалению их слишком часто рассматривают как посредственную замену отсутствующего отца — по причине сильной занятости на работе или вообще мало присутствующего. Я считаю, что такие отношения и есть семья!

— Почему, на Ваш взгляд, не работает столь привычная в этой стране модель маленькой семьи?

— Проблема в том, что наше ожидание счастья мы почти полностью связываем с этой жизненной моделью. Партнер и дети должны нас радовать, дом должен быть местом, куда ты стремишься, где все должно быть в порядке. Это слишком завышенное ожидание. Семья должна делать человека счастливым, но не делает этого.

— Почему не делает?

— Наше определение семьи слишком узкое. «Отец, мать, дети» — это слишком мало участников для того, чтобы удовлетворять все потребности. К тому же в маленькой семье объединяются две вещи, которые необязательно должны иметь отношение друг к другу: романтическая любовь и надежное воспитание детей.

— То есть модель маленькой семьи проигрывает потому, что редко встречается любовь на всю жизнь?

— И это тоже. Моногамные отношения пары в нашем обществе являются идеалом превыше всего. Но это не нормально, почти каждый второй брак распадается, у неженатых пар это выглядит так же. Вместо того, чтобы признать это и создать другую основу для семейной жизни, мы говорим об отдельных парах, «которые просто не справились». При этом стабильные отношения в нашей экономической системе почти невозможны.

— Объясните это. Чего общего у капитализма с любовью?

— Наша экономическая система и наша семейная жизнь функционируют по-разному. На рынке труда господствует конкуренция, логика цены и выгоды и максимальное извлечение прибыли. В семейной жизни, напротив, важны эмоциональное обращение и сопереживание. Одновременно совмещать семью и работу почти то же, что квадратура круга. Все то, что поддерживает одну структуру, приводит другую в негодность.

— Большинство родителей ежедневно живут в двух мирах. То есть каким-то образом это все же работает.

— Но как они себя при этом ощущают? Ведь не случайно у нас проходят одна за другой дискуссии о совместимости. К сожалению, эти дискуссии ни к чему не приводят, потому что никто не задает главный вопрос. Вместо этого родители, особенно матери, получают пару советов, как они могли бы оптимизировать свою жизнь, чтобы совмещать семью и профессиональную деятельность, политики открывают пару детских садов, предприятия разрешают немного работать на удалении. Если семье все это не помогает, то значит все дело в ней самой. Дискуссии о совместимости отвлекают от вопроса о том, сколько людей страдают в маленьких семьях.

— И дети тоже? Ведь всегда считалось, что дети должны расти в нормальной семье.

— Но нормальная маленькая семья практически не существует. Она стала мифом. Реальностью являются расставания и разводы, все больше матерей-одиночек, недовольных отцов и усталое поколение родителей. Даже якобы гармоничные семьи зачастую таковыми не являются: насилие по отношению к женщинам и детям наблюдается по большей части в узком семейном кругу.То есть как раз наоборот: то, что модель маленькой семьи не состоялась, стало нормой.

— Откуда тогда представление о том, что брак и семья делают людей счастливыми?

— Хороший вопрос. Они никогда не предназначались для этого. Даже римляне, которые придумали брак две тысячи лет тому назад, не питали никаких иллюзий. Они совершенно открыто говорили об «источнике раздражения» для всех участников. Брак был скорее возможностью для мужчин определить, какие дети являются их законными наследниками. Эти сценарии определения наследников менялись на протяжении веков. Церковь прибавила к этому сексуальную мораль и учение о нерушимости брака. Сегодня мы оправдываем брак мечтой о романтической любви на всю жизнь. И также идеал семьи с двумя детьми возник не потому, что выяснилось, что это самое лучшее для всех участников, а потому что народу для выживания требовалось, чтобы каждая женщина имела двоих детей. Вы видите, что мы начали со счастья, а закончили демографической политикой. Но это так именно и есть: мы думаем, что семья является индивидуальной и интимной темой. Однако это не так. Это в высшей степени политика.