Швеция растет так, что аж трещит по швам. К концу этого года население страны достигнет 10 225 000 человек, прогнозирует Центральное бюро статистики. А ведь наше поколение еще учило в школе, что в Швеции живет всего восемь миллионов народу. 35 лет, с 1969 до 2004, эти данные в той или иной мере соответствовали действительности.
В 2004 году мы перевалили девятимиллионную отметку. И пошло-поехало. С той поры темпы роста населения подскочили почти втрое. До следующего миллиона прошло всего 13 лет. В 2017 году нас официально стало десять миллионов. Еще в прошлом году Центральное бюро статистики предсказывало, что темпы роста продолжат расти и дальше. На еще один миллион уйдут всего семь лет, говорили они тогда, а к 11 миллионам мы подберемся уже в 2024 году.
В этом же году прогнозы немного поменялись, и этот момент сдвинулся на 2028 год. Все будет зависеть от того, какую миграционную политику поведет Швеция. По большому счету, все последние десятилетия прирост населения обеспечивался исключительно мигрантами. Именно так: не будь миграции, у нас был бы отрицательный прирост.
В среднем женщины неевропейского происхождения рожают в Швеции по 2,42 ребенка. Среди этнических шведок этот показатель составляет всего 1,69. Среди других европеек, живущих в Швеции, — лишь немногим выше (1,72). Лишь у 70% новорожденных мать — урожденная шведка. Объяснение простое: большинство мигрантов прибывает сюда в репродуктивном возрасте и спешно обзаводится семьей. Вообще-то многие их родственники именно для этого сюда и переезжают.
Средний возраст взрослого населения неевропейского происхождения — на десять лет ниже, чем у этнических шведов. 20% 35-летних жителей Швеции рождены за пределами Европы, в то время как среди 80-летних эта цифра составляет лишь 2%. В общем и целом, получается, что мигранты гораздо моложе местных уроженцев.
При том, что даже среди этнических шведов рождаемость все равно выше, чем в ряде других европейских стран, растет население благодаря притоку родившихся за границей, то есть благодаря мигрантам. В других же частях Европы рождаемость, наоборот, сокращается. Финляндия даже установила в 2017 году мрачный рекорд: рождаемость достигла самого низкого уровня за последние 150 лет. Столь мало детей не рождалось со времен великого голода 1867-1868 годов. И это далеко не единичный случай. Рождаемость у наших восточных соседей падает уже семь лет кряду. Показательно, что в отличие от Швеции, Финляндия ведет гораздо более осмотрительную миграционную политику.
Не будь иммиграции, прироста населения не было бы ни в одной европейской стране. Скандинавия и Франция на этом фоне считаются исключениями: внутренняя рождаемость там сравнительно высока, хотя и ее недостаточно. Хуже всего дела идут в Германии, Восточной и Южной Европе. Хотя традиционные семейные ценности продолжают насаждаться, детей от этого больше не становится. А может, как раз наоборот — именно потому они и рождаются?
Существует немало свидетельств в пользу того, что повышению рождаемости способствует как раз продвинутая и современная система ухода за детьми и высокий уровень занятости среди женщин (единственное исключение здесь — Ирландия). И тут перед консервативными правительствами по всей Европе — а они редко когда бывают в восторге от равенства полов или иммиграции — встает дилемма. Без равенства полов демографическую ношу придется взвалить на себя мигрантам. Застой роста населения чреват застойной экономикой, что в конечном счете повысит риск эмиграции и ослабит национальный суверенитет.
