Вацлав Радзивинович: Сегодня Хиллари Клинтон встретится с президентом Дмитрием Медведевым и главой МИД Сергеем Лавровым. Примут ли гостя из США в Москве с распростертыми объятиями после отказа Барака Обамы от размещения элементов ПРО в Польше и Чехии?
Алексей Малашенко: Посланника Вашингтона у нас не встречали, не встречают и еще долго не будут встречать с распростертыми объятиями. До тех пор пока Россия является второй ядерной державой мира, мы будем воспринимать американцев как соперников, что неразрывно связано не с российской, а еще с советской великодержавной ментальностью. У нас это в генах.
− Но ведь Обама сделал важный жест в отношении России?
− Наши генералы на самом деле никогда не принимали всерьез планов Буша по строительству ПРО в Польше и Чехии. Они понимали, что американцы, делая шум в Европе, потихоньку создают у себя по-настоящему серьезную систему для защиты территории своего государства от ракетной атаки из Ирана или из другой страны. Здесь мы уже не можем воспротивиться или что-то сделать. Сейчас мы видим, что новый противоракетный щит будет мощным, более технически продвинутым, чем тот, который планировал Буш. Москва начинает понимать, что в будущем он станет важной темой для наших разговоров с США. Уже во время текущего визита Клинтон представители России будут стараться выяснить, что же в действительности планируют американцы.
− Для американцев сейчас самой важной темой для разговоров является Иран и санкции, которые они хотели бы наложить на Тегеран, чтобы не позволить ему создать атомную бомбу. На какую поддержку со стороны Москвы они могут рассчитывать?
−Я полагаю, что не сам Иран сейчас является самой важной темой для США, а, скорее, целый комплекс проблем: и Иран, и Афганистан, и Пакистан. Это мусульманский мир, с которым они не могут справиться без сотрудничества с другими государствами, в том числе и с Россией.
− Давайте по порядку. Что с Ираном?
− В России Клинтон многого не добьется. Москва, что правильно, будет очень осторожна: что-нибудь пообещает американцам, что-нибудь Ирану, желая и дальше играть роль посредника. Может быть, у нас это не совсем получается, но мы хорошо себя чувствуем, занимая такую нейтральную позицию. Мы никогда не скажем прямо, что поддерживаем санкции, так как это бы означало, что Россия идет в фарватере США, является "одной из", а к такой роли мы не готовы.
− Что касается Афганистана, Россия уже оказала американцам серьезную помощь, согласившись на транзит грузов для обеспечения их войск. На что еще могут рассчитывать США?
− Не на многое. Возможно, на участие в гуманитарных акциях, на помощь гражданскому населению. Москва может выслать в Афганистан тракторы, но ни в коем случае не танки.
− Клинтон приезжает также для того, чтобы вести переговоры по американо-российскому договору об ограничении стратегических наступательных вооружений, который должен быть готов в декабре. Его удастся подписать?
− Этого как раз никто не знает. Работы над договором [он ограничивает количество ядерных боеголовок до примерно 1500 единиц у каждой из сторон] продолжаются, но я бы не хотел делать сейчас прогнозов. Я думаю, что это прояснится к концу недели. По крайней мере, так говорят люди, принимающие участие в переговорах по этому вопросу.
− В сегодняшнем комментарии в газете "Коммерсант" вы пишете, что у Клинтон иное отношение к России, чем у Обамы, возможно, более трезвое. В чем заключается разница?
− Он смотрит на Россию как на нормальную большую страну, такую, как, например, Бразилия. Клинтон же принадлежит к старой американо-советской школе, она помнит о нашем прошлом. Она понимает великодержавные комплексы наших руководителей и, возможно, лучше чем Обама понимает то, что говорят Дмитрий Медведев или Владимир Путин. Я считаю, что для своего президента она является хорошим инструментом помощи в понимании Москвы.
