- Как вы можете очертить поле вашей деятельности во внешней политике – в той области, где разворачивались ожесточенные споры между вашим предшественником и правительством Дональда Туска. Должны ли мы, например, стремится завязать еще более тесные отношения с США несмотря на то, что мы уже не находимся в центре их интересов?
- Проблема заключается в том, что в предыдущие годы споры, в действительности, не касались содержательной стороны и концепции внешней политики. Это были споры о престиже, о креслах, о том, кто на каком самолете полетит. Я хотел бы избежать этого любой ценой. Но, к счастью, есть и устойчивые направления польской внешней политики, восходящие к времени президентства Леха Валенсы и Александра Квасьневского. Приоритетом должен быть, несомненно, Европейский союз. Польша должна придерживаться подхода, что наши политические шансы и шансы на развитие вытекают в основном из членства в ЕС, но особенность нашего положения в ЕС заключается, в частности, в том, что нам удается поддерживать особые отношения с США. А также в том, что мы добиваемся, чтобы США играли в Европе активную роль, чтобы было их военное присутствие. Мы стараемся говорить о том, что необходимо поддерживать как можно более тесные трансатлантические связи между Америкой и Европой. При этом когда мы пытаемся задаться вопросом, что важнее – наши отношения с Европой или с США, мы ставим себя в положение маленького ребенка, которого спрашивают, кого он больше любит – маму или папу. Нужно прежде всего любить Польшу и оберегать наши, польские интересы.
- Предметом спора между президентом Лехом Качиньским и правительством Дональда Туска была т.н. восточная политика. Должны ли мы стараться играть в этом регионе большую роль, чем играем сейчас?
- А удавалось ли Польше раньше воспользоваться там своими шансами? Мне представляется, что с этой точки зрения это были, скорее, мечты, чем реальность. События на Украине развивались в независимости от желаний польского президента, премьера, министра иностранных дел. Так было, впрочем, и при Александре Квасьневском. Ставка на президента Кучму оказалась дорогой в никуда, потому что разразилась оранжевая революция. В свою очередь ставка на Ющенко закончилась его поражением и победой Януковича. Я бы не стал выдвигать тезис, что здесь сыграли существенную роль различия между политикой правительства и президента, так как тогда нам бы пришлось задать вопрос, кто проиграл или кто сделал неверную ставку. Польша должна ставить на хорошие отношения с Украиной в независимости от того, кто является украинским или польским президентом.
Хорошая политика должна соответствовать принципу, выраженному пословицей "монастырь живет дольше, чем его настоятель", т.е. приоритетом должна быть политика государств, а не отдельных личностей. Сейчас, в соответствии с политическими реалиями, мы должны и дальше пытаться выступать в роли фактора, склоняющего Украину продолжать усилия по формированию сильных связей с Западом. Одновременно следует выступать как фактор, склоняющий Запад аналогичным образом подходить к Украине. Обижаться же на тот или иной исход выборов было бы политическим чудачеством.
- Вы не боитесь, что то, что происходит, например, на Украине, свидетельствует о восстановлении позиции России?
- Украина есть, была и будет территорией, где у нас с Россией отличаются и интересы, и точка зрения. Нужно принимать это во внимание, но при всех существующих различиях в польско-российских отношениях необходимо искать общие области. Пытаться же за украинцев защищать их национальные интересы в отношениях с Россией – это сложновыполнимая задача. Будем реалистами – не будем отказываться от своих целей, но и не будем решать за Украину, как ей формировать свои отношения с Россией.
- Значит, наши поражения на Востоке не являются результатом нашей недостаточной активности в этом регионе?
- Нет. Со времен президентства Квасьневского Польша очень активно поддерживала устремления Украины. Однако встает вопрос о самой Украине: это настолько большая страна и большой народ, что никто не будет носить их на закорках. Ни Александр Квасьневский, ни Лех Качиньский, ни Бронислав Коморовский. Нужно делать ставку на силу и гордость самих украинцев.
- А может ли рассчитывать на вас Грузия, так, как она рассчитывала на президента Качиньского?
- Настолько – точно нет. Я не поеду на границу только потому, что это пришло в голову президенту Грузии. При этом Польша, разумеется, должна недвусмысленным образом высказываться за право всех народов на самоопределение и независимость. В случае Грузии Польша не должна отказываться от одного из основных принципов: мы поддерживаем неделимость территории Грузии.
Мы определенно не заменим США в той роли, которую, как казалось, они хотят играть. Возможно, на тех убеждениях, которые были у польской стороны, строились отчасти слишком далеко идущие надежды.
- Вас беспокоит то, что Россия разместила ракеты в Абхазии?
- Конечно. Любое вооружение, размещение военных систем в этом месте неблагоприятно с точки зрения стабилизации региона. Но это касается обоих игроков, т.е. и Грузии тоже.
- Сейчас много говорится о потеплении в наших отношениях с Россией. Что из действительно сделанного в этом направлении можно назвать самым важным? И что должно стать основным нашим постулатом в этих отношениях?
- В отношениях с Россией я был и остаюсь сторонником политики постепенных шагов. Не стоит рассчитывать на какие-то стремительные и глубокие изменения. Это процесс, который только начинается.
Если говорить о существенных, положительных элементах в этой области, можно назвать членство Польши в ЕС, которое Россия в полной мере одобрила и поняла, что наша позиция в Евросоюзе настолько сильна, что мы можем оказывать заметное влияние на европейско-российские отношения. Нам следует использовать это преимущество таким образом, чтобы выстраивать, а не разрушать польско-российские контакты. Это означает, что утверждая наше влияние на европейскую политику, мы должны выходить с позитивными инициативами в отношении России.
Второй элемент, который ускользает от нашего внимания, это троекратный рост торгового оборота между Польшей и Россией. Что это означает? То, что в настоящий момент уже существует более солидная и крепкая ткань сотрудничества. Это большой шанс на будущее, особенно если принять во внимание, что развитие торгового оборота началось в тот период, когда между нашими странами были не самые лучшие отношения
- И с очень низкого уровня.
- Не страшно, с чего-то нужно начинать. Этому нужно помогать, а не мешать. Третья важная область – это сфера национальных эмоций и символов, где тоже произошли глубокие изменения. Возможно, они продиктованы тем, что россияне воспринимают поляков как безумно эмоциональный народ, достучаться до которого можно только посредством символов. Начало позитивному процессу положил визит премьер-министра Путина на Вестерплатте (1 сентября 2009 года – прим. пер). Ведь с точки зрения польской исторической чувствительности это имеет огромное значение. Этим россияне признали, что Вторая мировая война началась 1 сентября 1939 года с Польши, а не 22 июня 1941 года.
Невероятно важным элементом была также встреча премьеров Путина и Туска в Катыни. Она означала, что российская сторона готова к переоценке и изменению собственного эмоционального подхода к прошлому. Я почувствовал это и позднее в моих беседах с Медведевым. Отчетливо видно, что Россия и новые властные команды дозрели до того, чтобы предпринять попытку вырваться из заколдованного круга неразрывной связи страны со сталинской традицией. Это чрезвычайно важно. Как это произошло? Посредством переоценки отношения российского государства к Катыни. А теперь Анджей Вайда получил орден, теперь 40 процентов россиян говорят, что знают, что преступление в Катыни совершило НКВД. В этом наш огромный шанс на то, чтобы этот народ - один из важнейших в данной части света - отмежевался от сталинизма и коммунизма. Для Польши это имеет громадное значение.
А в будущем? Я считаю, что нам следовало бы вместе постараться, чтобы не пропала та особая атмосфера, которая возникла после смоленской катастрофы, когда и со стороны властей, и со стороны российского общества мы почувствовали отчетливое сочувствие и понимание польской трагедии. Также важны молодежные обмены, и то, чтобы ничто не мешало торговому обмену и бизнес-сотрудничеству. Плюс - разумно подойти к важному для Польши проекту – программе "Восточное партнерство": сделать так чтобы она была не антироссийским, а таким проектом, который бы побуждал Россию сотрудничать и с нами, и с другими народами региона.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Как это произошло? Посредством переоценки отношения российского государства к Катыни. А теперь Анджей Вайда получил орден, теперь 40% россиян говорят, что знают, что преступление в Катыни совершило НКВД. В этом наш огромный шанс на то, чтобы этот народ - один из важнейших в данной части света - отмежевался от сталинизма и коммунизма. Для Польши это имеет громадное значение.
