Гидо Мантега, министр финансов Бразилии, умело уловил нынешний дух времени, когда он говорил о надвигающейся “валютной войне”. То, что казалось двусторонним спором между Соединенными Штатами и Китаем по поводу обменного курса юаня, превратилось во всеобщую дискуссию о потоках капитала и валютах.
Сегодня каждая стран, кажется, хочет обесценить свою валюту. Япония продолжила валютную интервенцию, а ФРС США и Банк Англии подготавливают другую крупномасштабную покупку правительственных бумаг – мера, которая получила название “количественного смягчения” и которая снижает долгосрочные процентные ставки и косвенно ослабляет валюту.
Китай неистово сопротивляется давлению США и Европы, которые хотят, чтобы он ускорил повышение курса юаня по отношению к доллару. Развивающиеся рынки обращают свой взгляд на ряд приемов, которые препятствуют притокам капитала или нейтрализуют их влияние на обменный курс.
Только еврозона, кажется, противится этой тенденции, так как Европейский центральный банк разрешил повышение краткосрочной процентной ставки. Но даже ЕЦБ не может быть безразличен к рискам увеличения стоимости, потому что сильный евро может серьезно усложнить восстановление экономики в таких странах, как Испания, Португалия, Греция и Ирландия.
Это не первый раз, когда мир находится в таком состоянии, когда каждая страна хочет иметь более низкий обменный курс своей валюты. Это случалось в 1930-х годах, когда одна страна за другой отказывались от золотого стандарта, пытаясь экспортировать свою безработицу. Но все не могут иметь слабую валюту одновременно, поэтому в 1944 году обязательство по предотвращению снижения стоимости валюты по принципу “разори соседа” было возложено на Международный валютный фонд, чей Устав давал ему полномочия “осуществлять строгий надзор за политикой обменного курса” стран-членов.
С учетом этой миссии, казалось бы, что МВФ должен добиться уступок от Китая, а остальной мир должен объявить перемирие. Но это проигнорировало бы основополагающую асимметрию между развитыми и развивающимися странами. И те, и другие пострадали от кризиса, но по-разному. По данным МВФ, объем производства в развитых странах в этом году будет ниже уровня 2007 года, в то время как в развивающихся странах и в странах с низким уровнем экономического развития он будет на 16% выше. Заглядывая вперед, можно предположить, что развитые страны будут сражаться с последствиями кризиса 2008 года, особенно с дегирингом задолжавших домашних хозяйств и плачевным состоянием государственных финансов.
МВФ также считает, что развитые страны должны сохранить расходы или увеличить налоги на девять процентных пунктов от ВВП в среднем за нынешнее десятилетие, для того чтобы установить соотношение государственного долга 60% от ВВП к 2030 году. Развивающимся странам, однако, не надо какой консолидации, чтобы держать свой уровень долга 40% от ВВП.
Асимметрия такой величины требует значительного регулирования относительных цен. Относительная цена товаров, произведенных в развитых странах (их действительный обменный курс) требует обесценивания в сравнении с развивающимися странами, для того чтобы компенсировать ожидаемый спад внутреннего спроса.
Фактически это случится, каким бы ни был обменный курс между валютами. Единственная разница в том, что если обменный курс останется фиксированным, развитые страны будут вынуждены пройти через вынужденный период низкой инфляции (или даже дефляции), что сделает их долговое бремя еще тяжелее, и развивающиеся страны будут вынуждены вступить в инфляционный период, когда начнет прибывать капитал, увеличивая резервы, повышая запас денег и, в итоге, повышая уровень цен. Для обеих сторон желательно, чтобы регулирование происходило через изменение в номинальных обменных курсах, которые помогли бы сдержать дефляцию на севере и инфляцию на юге.
Но если сравнить с июлем 2007 года, во время наступления кризиса, обменные курсы между развитыми и развивающимися странами едва менялись. Правильно, некоторые курсы валют выросли, а некоторые упали, но практически почти ничего не случилось. Регулирование, которое нужно произвести, заблокировано.
Для любого центрального банка вопрос не в том, что происходит, скажем, с развивающимися странами в целом, а что случится с его собственной валютой по отношению к конкурирующей. Так, Бразилия не хочет увеличить курс по сравнению с курсом валют других латиноамериканских стран, Таиланд не хочет увеличить курс по сравнению с курсом валют других азиатских стран, и никто не хочет повышения курса своей валюты по отношению к курсу валюты Китая, который боится, что подорожание юаня может привести к миграции трудоемких производств во Вьетнам или Бангладеш. Таким образом, изменению, в котором заинтересованы все, мешает отсутствие координации.
Количественное смягчение в развитых странах также подымает вопрос о координации. QE – это законный инструмент денежной политики, но ФРС и Банк Англии, возможно, не воспользовались бы им с таким энтузиазмом, если бы не предвкушаемое снижение обменного курса. Фактически, ощущаемое нежелание ЕЦБ следовать тенденции, скорее всего, увеличит ожидаемый экономический эффект от выбора денежной политики США и Великобританией за счет еврозоны.
Таким образом, полемика по поводу политики Китая в отношении обменного курса не является сугубо двусторонним спором между США и Китаем, а, скорее всего, глобальным макроэкономическим столкновением между развитыми и развивающимися странами. Более того, отсутствие координирования, как в развитых, так и в развивающихся странах, наводит на мысль, что решение валютных войн находится не в декларировании перемирия, а в признании природы этого вопроса и решении проблем, которые стоят на пути согласованных общих решений.
Это не говорит о том, что обменный курс юаня является второстепенным вопросом. Наоборот, его важность происходит из того факта, что в руках Китая находится ключ для глобального регулирования. Недавнее ежегодное собрание МВФ/Всемирного банка указывает на то, что это постепенно начинают признавать, а развивающиеся страны все больше критикуют упрямство Китая.
Поэтому сейчас пробил час МВФ. Фонд должен предложить концептуальную систему понятий для дискуссий, которые надо проводить по поводу проблем обменного курса, обеспечивая объективную оценку регулирования, которое нужно произвести, и содействуя урегулированию в рамках многосторонней структуры. МВФ не может изменить выбор правительств. Но он может помочь найти решение.
Жан Пизани-Ферри, директор расположенного в Брюсселе аналитического центра «Брейгель»
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Гидо Мантега, министр финансов Бразилии, умело уловил нынешний дух времени, когда он говорил о надвигающейся “валютной войне”. То, что казалось двусторонним спором между Соединенными Штатами и Китаем по поводу обменного курса юаня, превратилось во всеобщую дискуссию о потоках капитала и валютах.
