Потише об этом Толстом

Россияне обожают громко и торжественно отмечать свои великие годовщины. Когда 11 лет назад был двухсотый день рождения Александра Пушкина, "наше все", как называют тут великого поэта, был везде: на экранах, симпозиумах, полках книжных магазинов, прогибающихся от свежих переизданий полных собраний сочинений, почтовых марках и спичечных коробках. Одним словом – открываешь холодильник, а там тоже Александр Сергеевич. 

В субботу минет ровно век со дня, когда 82-летний граф Лев Толстой умер на железнодорожной станции Астапово. Он добрался туда с пятьюдесятью рублями в кармане, оставив семейное гнездо идиллической Ясной Поляны, чтобы в странствиях по миру искать правды о человеке. 

Россия не заметила этой круглой даты если не самого великого, то одного из трех величайших русских писателей. На экранах появится только один фильм, и то американский, посвященный семейным конфликтам в доме Льва Николаевича в последние годы его жизни – такая мыльная опера в, скорее, бразильском духе. Будет научное заседание на станции Астапово, где власти до недавнего времени хотели разобрать здание, в котором умер автор "Войны и мира", и удержали их от этого лишь протесты литераторов и историков. В некоторых газетах появляются еще дежурные тексты о Толстом. И это все: никаких марок, спичек и банкетов.
 
Западных публицистов удивляет тишина вокруг этой годовщины, они объясняют ее просто, а при этом неверно. Замалчивание столетия со дня смерти писателя – это, по их мнению, дело рук русской Православной церкви, которая в феврале 1901 года, как они пишут, предала Толстого анафеме и по сей день не хочет ее с него снять. В действительности он не был формально предан анафеме, а только по решению Синода был исключен из лона Православной церкви.
 
И так останется. Несколько лет назад патриарх московский и всея Руси Алексий II заявил, что писателя можно было бы вернуть в лоно церкви только в том случае, если бы он сам изменил свое отношение к ее учению. А ведь граф Толстой уже сто лет по объективным причинам ничего изменить не может. Свой подход к догматам он выразил тогда, когда в ответ на решение Синода в 1901 году, в частности, писал: "То, что я отрекся от церкви, называющей себя православной, это совершенно справедливо. То, что я отвергаю непонятную троицу и не имеющую никакого смысла в наше время басню о падении первого человека, кощунственную историю о Боге, родившемся от девы, искупляющем род человеческий, то это тоже совершенно справедливо".

Позицию патриарха и Церкви понять можно. Хотя… в православных соборах в последнее время появляются иконы со Сталиным. А ведь ничего неизвестно том, чтобы Иосиф Вассарионович (как наверняка хотели бы иерархи) посмертно "изменил свое отношение" к сносу тысяч святынь и расправе над десятками тысяч расстрелянных по его приказу священников.

Нынешняя официальная тишина над одинокой могилой в Ясной Поляне – это не только результат того, что государство не хочет раздражать Церковь, чтя взбунтовавшегося против нее человека.
Как утверждает Павел Басинский, автор книги "Лев Толстой: бегство из рая", современной России нечего почерпнуть из богатого наследия гениального писателя – полезным для  государства мог бы быть только патриотизм героев "Войны и мира".

А что касается остального – Толстой неудобен. Он таким был и таким остался, - говорит Басинский в интервью "Новой газете".

Конечно, можно ли предложить молодым солдатам, которых отправляют в Чечню, хотя бы "Хаджи-Мурата"? Книгу, изобличающую ложь о войне на Кавказе, - ту же самую ложь в наши дни, что и полтора века назад, когда там служил Толстой. Или советовать молодым патриотам из прокремлевской организации "Наши", устраивающим охоту на инакомыслящих, прочитать произведения, в которых Толстой осуждает патриотизм, сам институт государства, доказывает, что все люди – братья.

Такое как тут говорят "вегетарианство" в России ненужно, возможно, даже опасно.
Как сказано в статье "Второе отлучение Толстого", опубликованной в "Независимой газете", сегодня великий писатель легко "мог бы заработать уголовную статью за «экстремизм» и «разжигание»". Ревностные прокуроры, несомненно, могли бы легко посадить его за "Хаджи-Мурата" или за ответ на решение Синода от 1901 года. А если бы они приложили немного усилий, то могли бы накинуть еще немного за "порнографию" в "Крейцеровой сонате".

Что же, подождем до 2028 года, на который придется двухсотая годовщина со дня рождения Толстого. Может быть, до того времени, Россия станет достаточно толерантной и экуменистической, чтобы оценить великого писателя по достоинству и не замалчивать его юбилей. Хватит ли на это 18 лет? Посмотрим.