Когда два года назад Барак Обама готовился занять пост президента, никто не мог вообразить, что российская тема станет определяющей не только для его внешней, но и для внутренней политики. Тем не менее, это произошло. Правда, не от хорошей жизни.
Перезагрузка с Москвой задумывалась как подспорье для решения других, более важных, проблем, но оказалась единственным успешным элементом международной повестки Обамы. А вопрос о ратификации Договора СНВ, отнюдь не революционного и вполне технического, стал решающей проверкой, способна ли вообще администрация добиваться своего. Сенат голосовал, по сути, не о ядерных сокращениях, а о том, кто в доме хозяин. Белый дом проявил не только твердость, но и недюжинное политическое мастерство. С нового года Барак Обама попадает в гораздо менее благоприятную обстановку – недружественная Палата представителей и минимальное большинство в Сенате. Но ощущение катастрофы, охватившее сторонников президента после проигранных промежуточных выборов в ноябре, усилиями последних недель удалось преодолеть.
Ратификация СНВ завершает перезагрузку. Все цели, поставленные полтора года назад, выполнены: договор заключен, санкции против Ирана введены, сотрудничество по Афганистану расширилось, острота противоречий по противоракетной обороне снизилась. Но все это – переходный этап от глубокого кризиса отношений к функциональному диалогу. Теперь нужна новая политика, ориентированная на перспективу. Для нее, с одной стороны, создана подходящая атмосфера – в отношениях руководителей в кои-то веки появилось нечто, напоминающее доверие. Дмитрий Медведев в своем итоговом интервью назвал главную причину, по которой отношения России и США при Обаме пошли в гору: «Он выполняет обещания». Хотя предыдущих президентов двух стран – Ельцина и Клинтона, Путина и Буша – связывали, как считалось, дружеские отношения, достигнутые договоренности соблюдались далеко не всегда.
С другой стороны, ситуация в Америке меняется. Обаме придется действовать в условиях прессинга со стороны Конгресса, а в нынешнем республиканском руководстве затруднительно найти кого-то, настроенного к России хотя бы нейтрально. О позитивном настрое даже мечтать не приходится. Так что доброй воли президента, сомневаться в которой пока нет оснований, может просто не хватить, чтобы продолжать тот же курс.
Помимо политических препятствий есть и концептуальные. То, что американцы предлагают в качестве следующих шагов, – продолжение переговоров о сокращении вооружений с включением в них тактического оружия, восстановление режима контроля над обычными вооружениями в Европе – будет только дальше загонять в прошлое, искусственно воскрешать минувшие дискуссии. Ведь все эти сюжеты базируются на принципе баланса сил, который давно не имеет смысла, поскольку системного противостояния Москвы и Вашингтона нет, и в прежнем виде уже не будет. Да и сам СНВ-3 возрождает подход «цивилизованной конфронтации», который Рональд Рейган любил формулировать по-русски: «Доверяй, но проверяй». Не случайно главным аргументом администрации в пользу одобрения договора была необходимость восстановления взаимных инспекций, прекратившихся с истечением СНВ-1. Все остальные доводы (нераспространение, безъядерный мир и т.п.) – из разряда умозрительных.
Несколько абсурдно выглядит ситуация с противоракетной обороной. Судя по дебатам и в Сенате, и в Государственной думе, эта тема остается постоянным камнем преткновения, порождающим политические противоречия. При этом очередное испытание системы ПРО закончилось недавно неудачей – второй за год, хотя Пентагон и так упрекают за создание «тепличных» условий для тестов. А доклад ведомства Конгресса по контролю над расходами высказывает опасения относительно роста расходов на этот проект, перспективы которого неясны. Вопрос, стоит ли ломать столько копий из-за того, что по-прежнему представляется химерой?
Новая эпоха не позволяет однозначно определить, кем Россия и Америка будут друг для друга в XXI веке. Парадигма холодной войны была, по крайней мере, проста и понятна. СНВ-3 – последний из больших договоров, предназначенных для регулирования двустороннего соперничества сверхдержав в условиях, когда оно составляло стержень всей мировой политики. Это давно не так. Мир не следит, затаив дыхание, за перипетиями переговоров Москвы и Вашингтона. Тегеран или Пхеньян стремятся обрести ядерное оружие вне зависимости от того, сколько ракет и зарядов будет у России и Америки. А Пекин медленно, но верно наращивает свой арсенал, не обращая внимания не мотивы ядерных гигантов. Американо-российские отношения изменятся тогда, когда две страны окончательно поймут, что от них, на самом деле, в мире зависит намного меньше, чем они привыкли думать. Поэтому тратить время и силы на «доигрывание» вчерашнего противостояния просто расточительно.
Трудно себе представить, что Москва и Вашингтон превратятся в союзников. Но в мире «меняющейся геометрии», когда расстановка сил не установлена раз и навсегда, заведомо исключать какие-либо альянсы было бы просто недальновидно.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Когда два года назад Барак Обама готовился занять пост президента, никто не мог вообразить, что российская тема станет определяющей не только для его внешней, но и для внутренней политики. Тем не менее, это произошло. Правда, не от хорошей жизни.
