Функция Запада

Еще со времен СССР Запад играл особую культурно-политическую роль в развитии советского общества. Эта роль, в отрыве от реальных целей и интересов западных государств, состояла в ежедневном и ежечасном бросании вызова – поначалу советским, а теперь украинским, белорусским и российским властям.

Речь идет о вызове, который может исходить только от инстанции «общественной совести».

Запад в исконно нашенской трактовке – это инстанция, обеспечивающая сохранение минимума демократии в постсоветских государствах.

Мифический Запад – это super Ego современных восточноевропейских политических режимов, от укоряющего взгляда которого невозможно укрыться ни при «распиле бюджета», ни при «посадке коррумпированных оппозиционеров», ни при «вызове на ковер» строптивого судьи.

Группы ли, отдельные лица ли, находящиеся в доминантной позиции внутри постсоветских политических систем не имеют авторитетных институтов, контролирующих поведение политического класса.

Для успешного политика ответственность перед своими согражданами – условна, почти невозможна и несерьезна. Однако любая власть по самой своей природе нуждается в осуждении и сопротивлении, чтобы утвердится в собственном существовании, силе и бытийной важности.

Не имея внутренних механизмов обеспечения ответственности, восточноевропейские политические культуры творят фетиш Всевидящего Справедливого Запада.

Реального Запада не существует. Те государства, которые традиционно называются «Западом», имеют зачастую конфликтные интересы, разные взгляды на вопросы глобального развития, значительно отличающиеся социально-экономические перспективы. При взгляде изнутри Запада – Запад невозможен.

Однако постсоветское коллективное политическое бессознательное упорно воспроизводит Запад. И всякий раз творит его в качестве Оберега Демократических Норм в собственной стране.

И в ХХ веке, и в ХХІ столетии, жители постсоветских государств по-прежнему нуждаются во внешней модели успешной свободной и благополучной политической и социально-экономической системы.

Воссоздавая образ благословенного Запада, народ артикулирует смутный объект желанного политического режима.

Влиятельный Запад существует только в постсоветском общественном сознании. Для своего социального бытия, народ отчаянно нуждается в авторитетной инстанции, которая была бы способна одновременно быть властной и моральной, действенной и справедливой, своей и уважаемой.

Однако в собственном восточноевропейском модернизационном развитии постсоветские государства так и не создали такой инстанции внутри своих политических режимов. Для полноты собственного существования им необходим фетиш, то есть нечто, что извне дополняет внутреннюю несамодостаточность.

В ответ на местные ожидания, Запад вынужден возникать как единая сила, действующая в этой части мира.

Помощь, идущая с Запада, важнейший факт здешних внутренних дискуссий. Эта помощь приходит в разных видах: тут и легендарные гранты для гражданского и вечно недовольного общества, и пугающе кредиты МВФ, и малорезультативные программы поддержки реформ донорских организаций, и нестрашный мониторинг Совета Европы, и пытки рейтингами западных аналитических центров, и еще многое другое.

На самом деле, сила Запада – в нуждах, не находящих адекватных ответов в собственных государствах.

Отчасти, внутренняя политическая борьба ведется вокруг того, чтобы овладеть доступом к фетишизирующей силе Запада. Так, правительство, живущее на западных кредитах, пытается доказать вред западных грантов для общественных организаций, и впустую шлет бесталанных пропагандистов на влиятельные тусовки западных демократий.

А общественные организации по-прежнему верят в то, что Запад перестанет поддерживать коррумпированное правительство, и заходятся в крике аналитических отчетов о коррупции и авторитарных тенденциях.

Все не правы: помощь Запада противникам не прекратится, пока в ней есть нужда.

Вера в Запад – проявление модернизиационной неполноценности. Рационализируя жизненный мир по эту сторону от Эльбы, постсоветское общество было слишком увлечено производственно-технической составляющей модернизации и чересчур боялось социально-политической демократизирующей силы Модерна.

Играя во фрагментарную модернизацию, устанавливалась неизбежность зависимости от внешних игроков, и не только реальных, но и мифических.

Позволяя архаичное государство в по-современному образованном обществе, создается шизоидная политическая культура.

Разрешая властям оставаться неразделенными, правам человека – пустой риторикой, гражданам – бесправными, СМИ – подчиненными, общинам – управляемыми, подрываем культурную основу модернизации. Именно так закладываются гарантии собственной неполноценности в политическом развитии.

Миф о Западе не вреден сам по себе. Он является лишь симптомом неразвитости тех, кто его исповедует. Адекватным ответом на неразвитость, отсталость и неполноценность должны быть стратегии, понимающие исключительную важность социальной модернизации.
Экономический прогресс имеет смысл, если он ведет к человеческому развитию, к увеличению возможностей для людей, к стабильности социально-экономических систем.

Есть риск так и остаться запущенным второсортным «Востоком», если не научимся сами судить себя по стандартам демократии, выносить приговор и приводить его в исполнение.

Что, собственно говоря, и есть настоящий смысл политической суверенности зрелых народов, достойных политической независимости. И гражданам, и политическому классу пора это понять к двадцатилетию независимости постсоветских государств.