Часть мира охвачена революционным процессом. И это не какая-то виртуальная революция, уже создавшая свою собственную электронную олигархию, против которой в один прекрасный тоже придется поднять восстание, а революция реальная, гражданская и демократическая, охватившая ряд мусульманских стран арабского мира. Тунис, Египет, Йемен, Ливия, Сирия, Иордания, Марокко и Бахрейн стали ареной глубинных революционных процессов в политико-социальной сфере. Не основываясь на какой-либо религиозной или мессианской идеологии, они выдвигают требования демократических преобразований, широкого участия граждан в управлении обществом, всеобъемлющей смены правительств и борьбы с коррупцией, указывает турецкий эксперт по Ближнему Востоку. Французский исследователь турецкого происхождения Хамит Бозарслам (Hamit Bozarslam) отмечает, что нынешние революции несут на себе западную печать. Научный сотрудник Высшей школы общественных наук Парижа и крупный специалист по исламскому миру, Бозарслам написал ряд блестящих очерков, в том числе «Историю насилия на Ближнем Востоке. От распада Османской империи до Аль-Каиды (издательство Península). В его последней книге, написанной на французском языке в соавторстве с Жилле Батальоном (Gilles Bataillon) и Кристофом Жафрело (Christophe Jaffrelot) и изданной несколько недель назад, революция рассматривается с точки зрения исторической перспективы, то есть, от своего европейского происхождения и до распространения по всему миру. В интервью газете Página12, Хамит Бозарслам подчеркивает в этой связи революционную жестокость, которая наблюдается сейчас в Тунисе и Египте. В обеих странах, выступивших провозвестниками «арабской весны», происходит выхолащивание революции консервативными силами, стремящимися реставрировать прошлое.
Página12: В истории человечества редко происходили революции внутри так называемого арабского мира. Исторические корни всей совокупности этих революционных процессов уходят в западные модели.
Хамит Бозарслам: Совершенно верно. Так произошло, что революционные идеи и модели исходили именно из Европы. В истории произошли одновременно два события: распространение западного влияния на остальной мир и утрата Западом своего авторитета. Западное влияние явственно ощущается в исламском мире, в Китае и России. На первом этапе, начиная с XIX и в течение всего XX века, шло подражание Западу. Затем, в ходе второго этапа, распространившееся западное влияние вызвало антизападную реакцию в мире. Подражание переросло в критику той модели, которую навязал Запад.
– Именно эту схему можно наблюдать в Латинской Америке.
– Именно, тем более, что Латинская Америка – это тоже Запад. С исторической точки зрения, Латинская Америка является продуктом западной колонизации, и это был один из самих жестоких процессов колониального подчинения. Даже язык является результатом той политики колониальных захватов, которую проводили правящие круги европейских стран.
– Что представляет из себя латиноамериканская революционная модель?
- Ее главной отличительной особенностью является противостояние жестоким олигархическим системам, находившимся у власти в XIX – XX веках. После обретения независимости в Латинской Америке не было ни монархий, ни империй. Повсюду возникли республики, но это были латифундистские, олигархические республики и отнюдь не независимые. Латиноамериканский опыт интересен, поскольку так называемое буржуазное общество, выступающее за демократию и права человека, разрушило эти предпосылки. Что касается США, то эти ценности уважаются внутри страны, но попираются за ее пределами. Таким образом, Латинская Америка становится тем местом, где противоречия западной буржуазной модели становятся наиболее очевидными.
– Вы пишите в книге о том, что в арабском мире, Латинской Америке и других районах мира наблюдаем некое подобие картелизации власти.
– В арабском мире это проявилось со всей очевидностью. Была авторитарная система, превратившая власть в картель, который основывался на идеологии безопасности. И тут на ум приходит Латинская Америка. Латиноамериканские олигархии действовали подобно картелю, а их идеологией была безопасность. Тем не менее, следует отметить, что в настоящее время, в отличие от арабского мира, в Латинской Америке не наблюдается социальной усталости. Скорее наоборот. Есть даже ощущение, что имеется политическая воля, чтобы разорвать замкнутый круг партизанская война - военный переворот.
– Как Вы оцениваете перспективы революций в арабских странах?
– Если взять за основу то, что произошло в Тунисе и Египте –положение дел в Сирии и Ливии несколько иное-, то мы увидим два одновременно развивающихся процесса. В Тунисе идет революционный процесс как таковой, общий для обеих стран. В Египте идет процесс реставрации, также общий для двух стран. Картели, которые находились у власти в Тунисе и Египте, не смогли удержаться. Армия была вынуждена отмежеваться от президента, то есть ключевой фигуры. А он был лишен возможности предложить какую-либо перспективу: оказался в сложном положении, потерял легитимность и в то же время ослабил остальную часть армии. Поэтому армия и способствовала тому, чтобы президент оставил свой пост. Это, в свою очередь, привело к парадоксальной ситуации: военные не принимали участия в революции, но при этом подчинили ее себе, чтобы восстановить ту систему, которая господствовала прежде. Это поистине беспрецедентный процесс. Военные не влились в революционные ряды, но, поскольку они не участвовали в подавлении народных выступлений, то сегодня вполне могут заявить, что они «представляют революцию». Также следует принять во внимание еще один фактор: революция началась с уличных выступлений беднейших народных масс, то есть неформального слоя населения. Затем в акции протеста включились и представители среднего класса. Теперь часть этого среднего класса выступает за ускорение преобразований. Это прежде всего интеллигенция, управленцы, использующие в своей деятельности новые технологии. Но существует также и другой слой среднего класса, активно участвующий в экономической деятельности, который не может допустить продолжения периода нестабильности. Именно этот слой выступает сейчас с требованиями стабильности, то есть, по сути дела, реставрации прежнего порядка. Мы переживаем двуединый момент: оба процесса развиваются одновременно, как революция, так и реставрация. Не исключено, что процесс реставрации возобладает, поскольку он пользуется поддержкой буржуазии, тесно связанной с экономикой.
– Обстановка в Ливии, Сирии и Йемене совсем другая.
– В этих странах совершенно иной контекст. Египетское и тунисское общество гораздо более открытое, отчасти благодаря туризму. В Тунисе и Египте столицы играют главенствующую роль, начиная с XIX века. Они являются сердцем своих стран. Кроме того, в Тунисе и Египте влияние племен весьма незначительно. Власть не носит племенного или конфессионального характера, как в Сирии. Поэтому то, что произошло в Тунисе и Египте, не может произойти в Йемене, Ливии и Сирии. Ливия, например, является очень молодым государством, где влияние племен весьма значительное. В Ливии государство играет роль хищника, эксплуатирующего все районы страны, чтобы прокормить самого себя. Поэтому какие-либо диссидентские настроения в внутри властных органов маловероятны. В Сирии происходит то же самое даже при том, что ее столица Дамаск играет весьма важную роль. Но помимо столицу есть огромное количество других городов и поселков с ярко выраженной индивидуальностью. Сирийская революция вспыхнула в областях и до настоящего момента так и не оформилась в общенациональное движение. Государство в Сирии сводится к государственному аппарату. Это инструмент принуждения. В Йемене идут три войны: Юг воюет с Севером, шииты воюют с суннитами, а племена друг с другом. И в этой ситуации йеменские власти действуют в соответствии с какой-то самоубийственной логикой.
– Доказывают ли нынешние революции, что революционный маятник будет раскачиваться всегда?
– Франсуа Фуре (François Furet) заметил, что стремление к равенству, которое движет современным человеком, не исчезло. В 1994-95 годах Фуре говорил, что нельзя с уверенностью утверждать, что эпоха революций закончилась. Так говорил Фукуяма (Fukuyama) в своей знаменитой книге «Конец истории». Однако буржуазное общество порождает эту страсть к равенству, а эта страсть, в свою очередь, порождает страсть к революции.
– Революция, будь она консервативного, левого или религиозного толка, является составной частью человека.
– Революция подобна горизонту. Мишель Фуко (Michel Foucault) использовал выражение «библейская битва». Это означает: мы хороним нынешнее время, время коррупции и подавления. Мы спасаемся благодаря эсхатологическому освобождению. С этой точки зрения и в течение вот уже нескольких веков революция всегда была горизонтом надежд. Но бывают и жестокие революции, этого не следует забывать. Франко, Мао Цзе Дун и иже с ними. Не следует создавать культа революции. В качестве абстрактной категории, революция мобилизовала все стремления, поскольку являлась горизонтом надежд.
– Революции в арабских странах вскрыли истинное лицо Запада: его ложь, двойную мораль, тайные обязательства.
– Вот уже в течении 30-40 лет Запад занимается тем, что улучшает образ наиболее жестоких режимов мира. Сирия и Египет – вот два наглядных тому примера. Но не единственные. Несколько лет тому назад Запад принялся обелять режим Каддафи в Ливии и Башара аль-Асада в Сирии. Это позорные действия. Буржуазные демократии забыли о своих собственных принципах ради поддержки диктатур. Примером тому могут служить Латинская Америка, Франция, Аргентина, Чили… В этом смысле буржуа отрекся от своих собственных догматов. Поддержка, оказываемая им какому-либо диктаторскому режиму, показывает его готовность нарушить свои обещания. Западный буржуа, столь радеющий о порядке, равенстве и достоинстве индивидуума внутри границ своей страны, становится варваром, оказавшись за их пределами, поскольку считает, что внешний мир – это одно сплошное варварство.
Материалы ИноСМИ содержат оценки исключительно зарубежных СМИ и не отражают позицию редакции ИноСМИ
Западный буржуа, столь радеющий о порядке, равенстве и достоинстве индивидуума внутри границ своей страны, становится варваром, оказавшись за их пределами, поскольку считает, что внешний мир – это одно сплошное варварство.Революции в арабских странах вскрыли истинное лицо Запада: его ложь, двойную мораль, тайные обязательства.
