Репортаж из Зукотти-парка

Нью-Йорк – Десять часов утра. Будний день. По Бродвею идут потоки людей. Среди старых небоскребов на восточной стороне выглядывают краны и строящиеся здания нового Всемирного торгового центра. И западная сторона улицы – одна большая стройка. В Зукотти-парк, который уже больше месяца является гравитационным центром движения Occupy Wall Street, окружающая суета не проникает. Обитатели мощеного участка, где борются за жизнь несколько недавно посаженных деревьев, только просыпаются.

Софи, Глория и Сейдж сидят на земле вокруг картонки с завтраком: вегетарианский салат из белой фасоли, биочипсы и яйца вкрутую с биофермы. Сейдж тут живет уже целый месяц и гордится тем, что ему это никак не мешает. Он протестует с рождения: еще в детском саду он отказывался становиться частью системы. «Я не как эти дети из университетов, которые просто не могут найти работу», - говорит он.

Софи здесь три недели, ее можно увидеть и на YouTube. Там  есть видео, на которых засняты действия полиции. Во время задержания кто-то кричит ей: «Как тебя зовут?» - «Меня зовут Трой Дэвис! - отвечает девушка. - Меня зовут Мартин Лютер Кинг!» Потом полицейские заталкивают ее в машину.

Софи и Глория ходили в университет два года, потом прервали обучение. «Через два года на вас все начинают давить: реши, кем ты будешь. Я еще даже не знаю, кто я, как же я могу решить? Я не хочу делать то, что для меня определили другие: учеба, свадьба, дети», - говорит Глория. Софи кивает: «В наших учебных заведениях, и в нашем обществе нет места для творческих людей. Но мы не роботы». Софи перечисляет причины, почему она здесь: система образования, окружающая среда, неработающая судебная система, продажные полицейские. «Очень много всего, и я не знаю, что с этим делать. И мне уже противно постоянно говорить, что что-то надо делать, и при этом не делать ничего».

Видео: лагерь активистов движения Occupy Wall Street

Сейдж все время самый спокойный, он не хочет слушать о проблемах среднего класса: «Посмотрите лучше на наш завтрак. По тому, что мы едим, видно наше отношение к миру». Софии и Глория соглашаются, что еда важна. Полезные для здоровья продукты, которые только что у них были на завтрак, - дары американского общества. На кухню, которая является естественным центром общины, беспрерывно идут потоки кастрюль и коробок, добровольцы распаковывают все, делят на порции, раздают. Принесенная теплая еда быстро остывает, а разведение огня запрещено законом.

А что с другими потребностями? «В туалет мы ходим в Макдоналдс, - говорит Глория. – С душем – хуже. Какие-то души здесь есть, но там страшно длинный список желающих воспользоваться ими». Софи вчера якобы тайком приняла душ в фитнес-клубе, и сегодня они с Глорией собираются это повторить. Им не нравится недостаток личного пространства, пыль и шум, а еще туристы, которые постоянно спрашивают об одном и том же. С приближением осени ко всему прочему портится погода, усталость дает о себе знать. «В начале все было очень волнующе, - рассказывает Софи. – Идет революция, и у тебя такое ощущение, что возможно все. Но потом выясняется, что этот процесс очень медленный и изматывающий. Ты просыпаешься утром, а кто-то  заглядывает в твой спальный мешок и фотографирует тебя. Этого я уже не могла выдержать, собрала вещи и пошла спать на ступеньки собора. Утром у головы я нашла 20 долларов».

Мои перспективы туманны

Мэттью приехал в Нью-Йорк из маленького городка в штате Массачусетс. Он провел здесь неделю, но у него заканчивается отпуск. Он зарабатывает на жизнь социальной работой. У Мэтью коротко подстриженные светлые волосы и борода, приятная улыбка. На стол с листовками об экологическом земледелии он кладет только что свернутую сигарету. «Это моя первая попытка что-то изменить, - говорит он. – Все еще довольно инфантильно.  Здесь есть хиппи, которые выступают только за мир и любовь, здесь есть анархисты… Мы следим, чтобы одна группа не вышла вперед за счет остальных».

Мэттью готовится к плохими временам: «Я не хочу, чтобы меня приняли за параноика, но я учусь, как позаботиться о себе. Я боюсь, что перемены не придут без насилия. Я учусь жить в кемпинге, выживать на природе, хочу записаться на курсы несложного земледелия».  В движении  Occupy Wall Street он видит хорошую модель будущего общества: «Люди хорошо относятся друг к другу, они добровольно делают то, что надо делать. Обо всем мы договариваемся вместе на общем собрании. Это эксперимент по прямой демократии».

Видео: участники протеста не верят в американскую демократию

А что делать целыми днями? Они стоят у столиков с петицией, ходят на рабочие группы и общие собрания.  Сменяют тех, кто держит транспаранты. «Пока будет продолжаться протест, я буду здесь каждые выходные. Надеюсь, мы продержимся и зимой», - говорит Мэттью.

«Конечно, мы тут останемся и зимой!» - не сомневается маленький голубоглазый Джей. Он со своими  друзьями обосновался в нескольких шагах от ребят. Джей причисляет себя к известному хакерскому активистскому движению. «Мы будем жить в иглу (зимнее жилище эскимосов – прим. ред.). И у нас есть около полумиллиона долларов, которые нам подарили богатые люди, симпатизирующие нам», - говорит Джей.

Богаты и родители Джея, с которыми он живет в Рочестере. Там он закончил торговый колледж, а теперь уже две недели живет в Зукотти-парке и горит от восторга: «Мы делаем историю!» О врагах у него достаточно конкретное преставление: «Никому не надо больше полумиллиона в год».

На вопрос, есть ли у него какие-то конкретные предложения перемен, он скрытно отвечает: «Я не могу об этом говорить, но вы посмотрите в интернете». Под названием «The Plan» скрывается программа этого хакерского движения. Они называют себя «предвестником организованного, мирного и законного сопротивления» и планируют изменить мир в три этапа. Первая стадия, так называемая «война против системы», якобы как раз сейчас наступила.

«Сюда приходят разные люди, - говорит Джей. – Они хотят нас спровоцировать. Но мы настроены мирно. И полицейские нас уже несколько раз избили». Джей показывает на своего друга, который топчется чуть в стороне в маске из комикса «V – значит вендетта» (V for Vendetta): «Он 35 часов был за решеткой». Из-под маски выглядывает улыбающееся лицо парня. Его зовут Зак. Говорят, что полицейские слетаются на маски, как пчелы – на мед, и защищаются сомнительным нью-йоркским законом 1845 года. «У меня рот был заклеен долларовой банкнотой, в обеих руках – плакаты. Они подошли сзади, свали меня на землю и били меня. Наступали мне на руки и еще душили меня, - рассказывает Зак и показывает суставы, которые все в синяках и отеках. – Все это снято на видео, я собираюсь подать в суд на полицию».

У Зака, как и у всех других демонстрантов, на руке написан номер телефона, по которому надо звонить в случае задержания. С движением бесплатно сотрудничают юристы, которые сразу же кого-то отправят в участок на помощь.

Под брезентом

«Да здравствует Сапата! Да здравствует борьба!» - скандирует группа людей под красной конструкцией Марка Ди Суверо (Mark di Suvero), названной «Радость жизни» (Joie de Vivre). Уже вечер, седьмой час, и через несколько минут на этом месте будет  проходить регулярное общественное собрание. До этого последователи мексиканского революционера Эмилиано Сапаты (Emiliano Zapata) пришли попросить поддержки новой декларации. Как и все остальные, они используют «живой» микрофон. Слушатели, которые находятся ближе всех к оратору, повторяют каждое предложение и посылают его дальше. Изобретение (в парке запрещено использовать настоящие микрофоны) работает хорошо, за исключением того, что многие «оккупанты» уже просто хрипят.

Пошел дождь. В Зукотти-парке все закрыто брезентом. Примитивные пристенки из полиэтиленовых пакетов полицейские сначала сносили, потому что сооружать конструкции в общественных местах незаконно, но со временем они решили оставить все так, как есть. По территории гуляет сильный ветер, он поднимает брезент, как на море в шторм. Город рядом в темноте светится и блестит, а здесь негде погреться. Рядом с кухней, она единственная излучает хоть немного уюта, протянулась длинная очередь. На тарелках - салат, овощи, фасоль. С молодежью смешались старики и старушки, местные бездомные, которые здесь на какое-то время нашли приют.

После сапатистов выступает группа, псевдобалканский духовой оркестр под названием Hungry March Band. Закостеневший парк согреется, но ненадолго: вечером барабанить в общественных местах запрещено.

Фото: плакаты Occupy Wall Street

Начинается собрание. «Я - Кетти, и сегодня я буду следить за временем. Кто-нибудь имеет что-то против?» - Никто не отзывается - «Отлично». Добровольцы, которые сегодня взяли на себя руководство, представляются. Потом объясняют методы переговоров и повторяют знаки, с помощью которых участники движения могут понять друг друга. Десять поднятых вверх пальцев означают согласие, вниз – несогласие. Перекрещенные кулаки – «моральный блок», а кольцо из большого и указательного пальцев означает, что то, что сейчас происходит, не соответствует методам, о которых договорилось собрание.

Подходят представители отдельных рабочих групп. Группа по печати сообщает, что нашла независимую компанию, которая готова напечатать материалы всего за часть рыночной цены. Группа «Перспективы и цели» в свою очередь заканчивает документ, над которым она работала целый месяц. «Мы хотим, чтобы результат отражал точку зрения всего нашего сообщества и в особенности традиционно маргинальных групп», - выкрикивала девушка.

Дождь все сильнее. В толпе, над которой развивается американский флаг, нельзя даже открыть зонт, тетрадь с заметками быстро промокает. Со всеми повторениями и обсуждениями собрание длится очень долго. Как утром говорила Софи, настоящая демократия медленная и часто неэффективная. Зеваки из парка давно сбежали, осталась только часть обычного числа журналистов, камеры исчезли. И маленькая деревня, или государство в государстве, принадлежит уже только своим жителям.

Чем дальше от Бродвея, тем спокойнее парк. Библиотека, где можно взять напрокат принесенные в дар книги, и место выдачи одежды закрыты пленкой, как и художественная студия. Какая-то жизнь еще есть в лавке, где крутят сигареты. Ее на собственные деньги держат несколько любителей табака. В самой дальне части парка находится святыня -  священное дерево. Днем здесь медитируют, но сейчас тут пусто. Здесь сидит только бронзовая статуя уставшего бизнесмена работы Сьюарда Джонсона (Seward Johnson). Кто-то нацепил на статую маску улыбающегося анонима.