Мануэль Арсе (Oña, Burgos, 1929) – единственный из ныне живущих неврологов, упоминаемых в статье, опубликованной в Revista de Neurología (Журнал неврологии). Родившись в столице Кастилии, Арсе вместе с семьей проживал в Альгорте (Algorta, Vizcaya), когда разразилась Гражданская война. В 1937 году в числе 3 500 детей он прибыл в Советский Союз, спасаясь от кошмара войны.
Арсе, подчеркивающий, как хорошо приняли испанских детей, при этом высказывает мнение, что все-таки им «не повезло, поскольку, спасаясь от одной войны, они оказались в пекле другой, еще более страшной».
Его старший брат Сесар умер в блокадном Ленинграде вместе со многими другими испанцами. Мануэль, которому в результате несчастного случая ампутировали обе ноги, учился на педагога и врача. Когда ему оставался один год до завершения медицинского образования, он захотел вернуться в Испанию: «Пробыл там шесть месяцев. Поскольку я не закончил образование, то не мог никуда устроиться и вернулся в Россию, нелегально».
Арсе завершил обучение по специальности нейрорадиология в московском Институте нейрохирургии им. Бурденко, где и проработал десять лет. «Хотя влияние Сталина было заметно везде, даже в супе, я в своей медицинской практике его не ощущал», отмечает он, добавляя при этом, «в психдиспансере оказаться мог кто угодно».
Врач вспоминает самыми добрыми словами период своего пребывания в СССР, но не Коммунистическую партию Испании (КПИ) в эмиграции. Когда ему представилась возможность работы на Кубе, КПИ не дала на это своего разрешения. «У меня и связи с ними никакой не было», подчеркивает он. Именно этот отказ и послужил причиной того, что Арсе вернулся в Испанию. Это произошло в 1966 года, еще задолго до окончания эпохи франкизма: «Я приехал без паспорта, наудачу, ведь десять лет тому назад я незаконно покинул страну».
Еще по теме: Кинолента «Испанцы» глазами одного из детей войны
Когда я оказался в аэропорту «Барахас», его служащие позвонили в Главное управление безопасности (ГУБ), но там уже никого не было ввиду позднего часа. «Мне пришлось назвать имя человека, который мог бы за меня поручиться. Мой отец решил позвонить некоему Паласиосу (Palacios), бывшему бойцу «Голубой дивизии». Он знал меня по предыдущему приезду». Паласиос за него поручился, но тремя днями позже Арсе все равно вызвали в ГУБ, где его директор Комин Коломер (Comín Colomer) отчитал медика за такой способ въезда в Испанию. «Он велел мне написать моим товарищам, чтобы они не следовали моему примеру», вспоминает Арсе.
В Мадриде на него вышел лучший, по мнению Арсе, испанский нейрохирург Сиксто Обрадор (Sixto Obrador), работавший в Hospital de La Paz. «Как только я к нему пришел, он показал мне нейрорадиологический аппарат еще в упаковке и сказал, что я буду на нем работать», рассказывает Арсе, который работал целый год, не получая зарплаты, пока получал все необходимые документы. Ночевал прямо в больнице, где и добился крупных профессиональных успехов.
Этот невропатолог, получивший высшее медицинское образование в СССР, волею судьбы был направлен своим руководством в резиденцию Франко, когда тот заболел. «Меня направили сделать ему рентгеновский снимок, но там был старый, уже ни на что не годный аппарат, так что пришлось перевезти его в больницу, где он и скончался», вспоминает невропатолог.
После окончания диктатуры Арсе оказал содействие многим «детям войны» в получении испанской пенсии. Благодаря ему, в первом советском городе, куда он попал, будет воздвигнут памятник испанским детям, приехавшим в СССР.
