Москва – Утром было неясно, сколько людей соберется сегодня на митинг против фальсификаций на парламентских выборах 4 декабря. Будет ли там больше тех 50000 человек, что собрались 10 декабря на Болотной площади, чтобы опротестовать результаты голосования? Или народу будет меньше, учитывая предпраздничный сезон, холод и те три недели, которые отделяют нас от оскорбительного обмана избирателей, позволившего партии «Единая Россия» вернуться к власти, пусть и с ослабленными позициями? А может, людей будет гораздо больше, поскольку в прошлый раз гайки никто не закручивал, хотя, следует заметить, тогда тоже никто не знал, сколько людей соберется? И даже если народа придет больше, что все это будет означать?
Считать толпу, особенно стоя посреди нее, занятие неблагодарное, и до точности здесь далеко. Но всем – и полицейским, и журналистам, и организаторам этого мероприятия – было ясно, что сегодня на проспект Сахарова пришло больше людей, чем две недели назад на Болотную площадь, которая стала новым символом духа перемен, наполняющего российскую политическую систему. Толпа собравшихся - а ее численность по разным оценкам составила от 30 до 120 тысяч человек – также отличалась от пришедших 10 декабря на Болотную площадь. Если на Болотной собрались молодые люди из числа «белых воротничков» («офисный планктон», как их называют в России), то на сегодняшнюю демонстрацию пришла более пестрая толпа.
Рядом с анархистами стояли активисты-геи, которые, в свою очередь, были на расстоянии плевка от радикальных молодых коммунистов. Их престарелые собратья в меховых шапках и с неряшливыми кустистыми бровями («Скажите Америке, - заявил один из них, 83-летний ветеран Второй мировой войны, увидев мой значок представителя прессы, - что Россия никогда не будет ее колонией!») также стояли неподалеку, а к ним примыкали гримасничающие и буйные хипстеры из закрытого веб-форума «Лепрозорий», известного тем, что там создаются самые популярные в российском интернете меме. Прыгая вверх-вниз, они скандировали: «Ни х.., какой высокий! Ни х.., какой высокий!» Это о Михаиле Прохорове, третьем по размерам состояния человеке в России, ставшем недавно кандидатом в президенты от оппозиции. Его голова возвышалась над толпой людей, желавших задать ему вопросы о детских домах, о коррупции и о советской истории.
Вокруг этих островков было море бабушек, людей среднего возраста, состоятельных и не очень, и конечно же, офисного планктона. В субботу после обеда в Москве было очень холодно, и люди, съеживаясь под стальным небом, испещренным воздушными шариками, пили виски из фляжек и чай из термосов, а также прыгали на месте, чтобы согреться. Как и на Болотной, звучавшие со сцены речи имели второстепенное значение, хотя слышно их было вполне отчетливо, благодаря установленным по всему проспекту громкоговорителям. Ораторов мало кто слушал; некоторых, например, бывшего министра финансов Алексея Кудрина, даже освистали. Люди просто говорили друг с другом о политике, периодически прекращая разговоры, чтобы присоединиться к звучавшим со сцены лозунгам и речевкам.
Еще по теме: Внутренняя борьба не смогла ослабить российскую оппозицию
И тем не менее, несмотря на значительно более высокую явку по сравнению с предыдущими протестами, многие из тех людей, с которыми мне удалось сегодня поговорить, вовсе не выглядели как участники самого мощного за последние 20 лет всплеска гражданской активности. Куда-то делась эйфория, возбуждение и гнев. Пришедшие на проспект Сахарова люди вели себя тише, чем толпы на Болотной площади две недели тому назад. И несмотря на дружелюбие, царившее на проспекте, что бывает довольно редко, когда вместе собираются большие толпы москвичей, на этом митинге было спокойнее, чем на Болотной, где атмосфера была заряжена. Даже вежливое и мирное поведение полиции, ставшее в диковинку для митинговавших на Болотной 10 декабря, сегодня не заслужило даже одобрительного кивка.
На Болотной все были удивлены тем, что на митинг собралось так много обычно разобщенных москвичей, чтобы выразить свое недовольство. И там присутствовало нечто вроде душевного подъема, чувство радости от того, что в столице так много недовольных одним и тем же людей, которые ведут себя столь дружелюбно. Но за две недели многое изменилось. И это удивление, эта эйфория от ожидания, что вот-вот что-то должно произойти, превратились в более твердое ощущение гражданской силы и уверенности в своих правах. Оппозиция разделилась на многочисленные спорящие оргкомитеты; она поняла, как надо вести переговоры с мэрией, как собирать деньги на акустическое оборудование, как давать людям в очереди возможность выступить, как решать, кто из них будет выступать, как оптимально использовать социальные сети для распространения информации. Вопреки почти всеобщим ожиданиям, что аморфная и пестрая толпа расколется на фракции и утонет во внутренних сварах, это разнообразное движение удивило всех своей усиливающейся на глазах мудростью и искушенностью – в том числе, самих протестующих.
Причина этого в том, что оппозиция также ощутила вкус успеха. За те две недели, что прошли с митинга на Болотной, реакция властей отличалась беспорядочностью и паническими настроениями. Власть ограничилась в основном символическими жестами: она бросила под поезд печально известного своей грубостью спикера Думы Бориса Грызлова и отдала руководство частью парламентских комитетов «лояльной оппозиции». Но в ее действиях начало также появляться нечто похожее на реальные уступки и, что удивляет еще больше, на реальные изменения.
Отвечая 16 декабря в течение четырех с половиной часов в прямом эфире на вопросы населения, Владимир Путин озвучил мысль о том, что в Россию могут вернуться выборы губернаторов, правда, вместе со странным приспособлением под названием «президентский фильтр». (Губернаторские выборы, отмененные в 2004 году под предлогом борьбы с терроризмом, стали характерной чертой централизованной политической системы Путина, которая сегодня зашаталась.) На этой неделе Дмитрий Медведев, формально до сих пор являющийся президентом, выступил со своим последним обращением к политической элите страны. Он изложил планы политических реформ, включающие прямые выборы губернаторов. Такая мера поможет перебороть глухоту, жесткость и неэффективность путинской вертикали власти. «Люди устали от того, что их интересы игнорируют, порой просто не замечают, - сказал Медведев. - Я слышу тех, кто говорит о необходимости перемен, и понимаю их».
Еще по теме: Кремль смягчает тон в отношении оппозции
Сегодня, когда на проспекте Сахарова еще стояли десятки тысяч людей, а в других городах по всей стране проходили аналогичные протесты, ставший новым спикером Думы Сергей Нарышкин, который до недавнего времени возглавлял президентскую администрацию, выступил по телевидению и заявил, что может быть, «президентский фильтр» и не нужен, и что процесса отбора, проводимого самими политическими партиями, может оказаться вполне достаточно.
Меняться стала даже риторика властей. Теперь уже не звучат измышления по поводу американских провокаций, а Путин не оскорбляет демонстрантов заявлениями о том, что их белые протестные ленточки напоминают использованные презервативы. Сегодня и «Единая Россия» в своих заявлениях постаралась не оскорблять толпу, решив вместо этого сосредоточиться на ее лидерах. Она намекнула, что возможно, эти лидеры выступили вперед вовсе не ради получения денег от Госдепартамента, а потому что у них есть вполне законные причины для недовольства. «Очевидно, что существует глубокая пропасть между теми российскими гражданами, которые вышли на митинги, и теми, кто обращается к ним со сцены», - заявила депутат от «Единой России Ирина Ярова (так в тексте, речь, видимо, о Яровой – прим. перев.) в пресс-релизе, опубликованном в субботу вечером. Участники митингов, по словам Яровой, это «простые» и «искренние» люди. Это очень далеко от утверждения Путина о том, что они пришли на протест за деньги. Другой депутат от единороссов Александр Хинштейн представил это в ином свете. «Я думаю, что существование оппозиции это доказательство здоровья страны», - сказал он, указав на «зрелость нашей политической системы». Сравните это с разговорами о провокаторах, предателях и прочих типах, не заслуживающих прямого диалога с государством, которые звучали до Болотной.
Нельзя сказать, что многие самые важные вещи претерпят изменения. Результаты парламентских выборов 4 декабря с их массовыми подтасовками не отменят и заново выборы проводить не станут. Странный и весьма колоритный в своей пристрастности «волшебник» Владимир Чуров, руководящий Центральной избирательной комиссией, не подает никаких признаков того, что он собирается в отставку (Чуров друг детства Путина). И если не произойдет каких-то радикальных событий, то с наступлением 4 марта Путин одержит победу на президентских выборах. Это будет все тот же глубоко консервативный, не любящий перемен и очень прагматичный Путин. А система будет по-прежнему глубоко безнравственной, коррумпированной, нечувствительной и слабой.
Но при всем при этом до выборов остается еще три месяца. И есть шанс, хотя он постоянно уменьшается с каждым мирным протестом, охраняемым чрезвычайно вежливой полицией, что ситуация взорвется и приведет к насилию и закручиванию гаек.
Смотрите еще: Число участников митинга "За честные выборы" в Москве
100 000 человек, вышедших в этом месяце на митинги, несмотря на холод, это для путинской России невообразимое количество (в прошлом в протестах участвовало не более нескольких сотен отважных людей). И если эти люди не впадут в спячку 5 марта, когда из-за победы Путина угаснут их слабые надежды; если их маленькие успехи вызовут у них обостренный аппетит, а не тошноту; если не ослабнет их удивление по причине того, что их политические взгляды отнюдь не единичны и не маргинальны; если они не разочаруются при виде того, как массовость протестов неизбежно снижается, то путинская система с наступлением 2012 года уже очень сильно изменится. Она обнаружит, что имеет дело с новым, более недоверчивым и сомневающимся электоратом, обманывать который привычными маневрами и трюками становится все труднее. В такой ситуации системе все чаще придется по-настоящему реагировать на недовольство людей и относиться к их проблемам серьезно.
Если участники этих новых протестов на своем опыте убедятся, что маленькие уступки превращаются в большой успех, то не исключено, что и политическая система вместе с политической жизнью станут, наконец, «нормальными». Это такой исключительно субъективный золотой стандарт для россиян. «Мы создаем прецедент, - сказал 25-летний компьютерный программист Алексей, поеживаясь от холода. – Слово «политика» в России всегда имело негативную окраску, поскольку бытовало мнение, что мы в ней участвовать не станем, будучи людьми приличными. Мы хотим придать этому слову иное значение, чтобы приличному человеку не надо было краснеть, произнося это слово – «политика»».
