20 лет назад – 25 декабря 1991 года – красный флаг СССР был спущен, и над Кремлем подняли российский бело-сине-красный. Поэт Янис Петерс, уже долгие годы один из самых видных деятелей латышской интеллигенции, в то время был представителем правительства Латвии в Москве. Спустя 20 лет после развала СССР мы встретились с ним, чтобы поговорить и о том историческом моменте, и об отношениях нашего времени с периодом по ту сторону разделительной черты.
- Какими были ощущения после обращения Горбачева на телевидении, когда он ушел в отставку с должности президента СССР?
- Ощущений не было никаких. Большим сюрпризом это не стало. Находясь там с августа 1990 года в качестве официального представителя правительства Латвии, а также народного депутата СССР, я следил за всем, был соучастником. Не каких-то подвигов, а довольно активной деятельности в направлении независимости Латвии.
Читайте еще: Прогресс в латвийско-российских отношениях
- Может быть, удовлетворение?
- Темп был таким большим, что фиксировать такие градации не было времени. Это был настолько исторический период, что не было времени оценить, что происходит. К тому же, независимость Латвии уже была завоевана, латвийское государство было признано на международном уровне. Главное удовлетворение было по поводу этого, и уже не было важно, находится ли рядом с нами Россия или какой-то союз.
Я не был на Красной площади, когда спускали флаг СССР. Об этом никто заранее не знал. Горбачев с Ельциным накануне долго торговались, как можно прочесть в мемуарах. Горбачев с иронией и горечью пишет, что Ельцин лично руководил его изгнанием из Кремля, и сам по своему сценарию руководил этим спуском и подъемом флага.
- Владимир Путин, нынешний премьер и, очевидно, в очередной раз президент России, назвал это величайшей геополитической катастрофой 20-го века. Как нам нужно реагировать на факт, что сейчас в России правит человек, которому стыдно за эту дату?
- Я не знаю, насколько это риторика, насколько болезненно он переживает о тех днях. Возможно, это внутриполитическая карта. Многие люди в России и в бывших союзных республиках сожалеют о развале Союза. Наглядевшись на то, какие в России и в Советском Союзе были руководители, которые не могли самостоятельно выйти из автомашины, я с радостью смотрю, что теперь у России руководители, которые не только в состоянии выйти из автомашины, но и занимаются горными лыжами.
- Может быть, такие энергичные лидеры вовсе нежелательны для Латвии?
- С одной стороны, да. С другой - один из этих немощных людей, я подразумеваю очень благоприятного для Латвии президента Ельцина… его заключительный период не пошел на пользу никому – ни России, ни миру, ни Латвии. В России под определенным процессом демократизации началась также заметная анархия. Началась приватизация, или разворовывание, странное влияние экспертов на президента с тем, чтобы начать авантюру вокруг Чечни, эти войны.
Еще по теме: Из Латвии США якобы начнут войну с Россией
Я считаю, что в таком большом государстве молодые люди у власти необходимы. Меня одна сотрудница посольства США, с которой мы работали в 1990 и 1991 годах, однажды после всех этих событий ненавязчиво спросила: боимся ли мы сильной, национальной России? Тогда мне этот вопрос не показался особо актуальным. Актуальным был развал Советского Союза. Но, разумеется, надо смотреть, какова Россия, каков этот национализм.
- Сейчас мы видим новый всплеск недовольства в России.
- Если Россия пытается идти в направлении демократизации, это хорошо. Плохо то, что этих людей насильственно подавляют. Но здесь надо быть внимательными. В России так много людей различных взглядов. В этой толпе все – настоящие демократы, которых мы ассоциируем с Явлинским, с Немцовым, с бывшим премьером Касьяновым, с нашим, а также с моим другом бывшим чемпионом мира по шахматам Гарри Каспаровым. Однако есть и монархисты, крайние националисты или фашистски настроенные люди. Я на них насмотрелся. Еще в 1991 году я видел отпечатанные десятками тысяч экземпляров фашистские листки. Один из них - «Враги русского народа». Список, в котором наши соотечественники. Если бы в России началась большая смута, это было бы довольно ужасно.
Русские демократы, в том числе демократы заката советских времен - это чрезвычайно выдающиеся люди, выдающиеся умы во главе с покойным академиком Сахаровым. А также те, кто появился в период перестройки. Однако в народе у них нет особой поддержки – не только потому, что их не регистрируют кандидатами, но и потому, что оппозиционерами объявляют себя те, кто уже был у власти при неприятной для народа приватизации, или, как у них это называют прихватизации, отпуске цен. Очевидно, русский человек думает: какая нам разница - Путин или Немцов?
- Часто слышим, что люди говорят о советском времени – не все ведь было плохо. Как провести грань между тем, что надо сохранить, например, ценности искусства, и тем, от чего надо освободиться?
- Нам не нужно воспроизводить большевистское отношение к независимой Латвии, когда было провозглашено, что все плохо. Я не хочу говорить, что все было хорошо или все было плохо. Я хочу сказать, как было.
Читайте еще: В Москве осуждают Латвию
Мы должны избавиться от этого… но как избавиться от подсознания? Как избавиться от подсознания, если начинаешь поступать, как советский человек? Так поступают не только люди старшего поколения. Это для меня чудо – и дети как-то автоматически повторяют манеры и мышление своих родителей, советских людей. Политический конъюнктуризм. Я не верю, что сегодня кто-то осознает себя трепетным националистом. Я думаю, что такой человек чем-то спекулирует. Не нужно спекулировать. Нужно быть свободным и оценить ту свободу, которая есть.
- В какой мере коррупция является наследием советского времени?
- Если человек может сказать: я ворую потому, что советское время меня этому научило, он лжет. Пройдет 30 лет, и тогда советское время будет ответственно? Нужно самим разобраться со своими противоречиями. Может быть, мы воруем больше, чем в Италии или в Великобритании, но и там эти вещи не искоренены. Не все советское наследие.
Еще один аспект – понимание свободы и демократии. Как бы это ни было горько, часть патриотического общества свободу и демократию не понимает. Декларацию от 4 мая мы приняли о демократической и свободной Латвии, но мы думали, что только для себя. В действительности мы ее приняли и для своих оппонентов, противников и, может быть, врагов. Мы приняли декларацию о свободе также и для Интерфронта. Я могу сказать: пусть уезжают, поезда в Москву ходят каждый день, но это не аргументация демократического общества. Мы должны позволить говорить, пикетировать, в том числе и тем людям, которые думают иначе. Нам не нравится, очень не нравится, нам, как советским людям, хотелось бы это запретить.
- Это относится также к дискуссиям о втором государственном языке?
- Та часть общества, которая хочет второй государственный язык, имеет такое право. Но у той части общества, которая считает, что должен быть один государственный язык, есть право и большой, в данное время исторический долг сохранить латышский язык как государственный язык. Я считаю большим бесстыдством, что для русского языка требуют еще какого-то статуса, наряду с тем, что русский язык в Латвии уже является языком культуры, языком наших средств массовой информации, языком религии, языком семьи, языком личных бесед, языком науки. Это эмоционально, я говорю это как поэт. Это эксперимент на крепость латвийского государства, названный референдумом.
Еще по теме: Тайна исхода латышей
Мы должны очень остерегаться политических шутов. В сентябре 1917 года руководитель Временного правительства Керенский выпустил большевистских лидеров из тюрьмы, и они в октябре совершили вооруженный переворот. Керенский считал Ленина политическим шутом, но политических шутов надо остерегаться. Посмотрите, что этот шут сделал: перевернул мир, втолкнул в ужасную разруху. И этот референдум организован политическими шутами. Арифметический итог будет таким, каким будет: латышский язык будет государственным языком. Но карьера этих политических шутов не закончилась, и чем раньше и латыши, и те люди, родной язык которых русский, поймут, на поводу кого они пошли, подписавшись, тем лучше.
(Публикуется с небольшими сокращениями).
Перевод: Лариса Дереча
