В XX веке, прошедшем под знаком холодной войны, сила военной машины была главным мерилом мощи государства, она ставилась даже выше уровня развития экономики. Фактически, военная составляющая играла столь важную роль, что при весьма завышенных расходах на оборону некоторые государства обладали значительным международным влиянием, не подкрепленным сопоставимой экономической базой. В этом мире, похожем на биллиардный стол, где государства часто сталкивались друг с другом, борясь за первенство или выживание. При этом преимущества одних рассматривались как ущерб для других и наоборот.
К концу века, когда противостояние между сверхдержавами прекратилось, мы позволили себе задуматься о более мирном и одновременно более процветающем мире, основанном на рыночной экономике и сосредоточенном на капиталовложениях. Таким образом, старый биллиардный стол, на котором шары стукались друг о друга, должен был превратиться в ткань, состоящую из сложного переплетения экономических интересов государств в соответствии с логикой положительного суммирования, при которой одновременно выигрывали бы все участники.
Однако эта «успешная глобализация», обещанная нам либералами, при которой открытость рынков должна была бы принести нам независимость, а она окончательно вытеснила бы логику конфликтов из международных отношений, так и не смогла воплотиться в действительность. Успешное экономическое развитие Китая и других стран (Бразилии, России и т.д.) вот уже не одно десятилетие указывает на перемещение центра власти с Запада в другие части света. В то время как в Европе и США наблюдался экономический рост, хотя и не столь быстрый, как в вышеупомянутых странах, особых поводов для беспокойства не было. Но начавшийся в 2008 году финансовый кризис привел к серьезным переменам в западных подходах, поскольку превратил долгосрочную тенденцию в краткосрочный вызов. В 2003 году считалось, что Китай догонит США к 2041 году; в 2008 году уже называли 2027 год, а сейчас мы рассматриваем вероятность того, что это произойдет в 2018 году.
Подобное ускорение развития и сближение темпов экономического роста США и остального мира пробуждает инстинкты стремления к власти и соперничества между государствами, которые, как мы предполагали, уже навсегда ушли в прошлое.
На смену так называемому всеобщему миру на рынках (pax mercatoria) все более явно приходит или, по крайней мере, начинает с ним сосуществовать, логика геоэкономического соперничества, при которой государства рассматривают экономические потоки с точки зрения национальной безопасности, то есть, как инструмент власти. Эта логика конкуренции охватывает природные богатства, начиная с энергоресурсов и кончая продовольствием, включая руды редких металлов, но также, разумеется, торговлю, прямые капиталовложения, движения капиталов, обменные курсы, валютные запасы, суверенные фонды или сами международные организации, такие как «большая двадцатка» (G-20) или Международный валютный фонд, также являющиеся полем борьбы и споров.
Во всех этих областях логика торговли заменяется логикой контроля и доступа. В отличие от логики рынка, где возможность приобретения товара определяется его ценой, при логике геоэкономического соперничества доступ к товарам предоставляется исходя в значительной мере из политических соображений. А государства при необходимости используют все свои дипломатические и военные рычаги, чтобы удержать возможность доступа к этим товарам или не допустить, чтобы этот доступ был для них перекрыт.
Это, однако, совершенно не означает, что вероятность военного конфликта между государствами стала выше, чем раньше, но все же заставляет нас обратить внимание на тот факт, что взаимозависимость, хотя и предполагает большие расходы в случае конфликта, не отменяет при этом конкуренции между государствами. Особенно если эта взаимозависимость не регулируется общими и обязательными для всех правилами, обеспечивающими всем доступ к рынкам на одинаковых условиях. В прошлое десятилетие тот факт, что глобализация ослабляла возможности государств, рассматривался как серьезная проблема. Однако сейчас, как это ни парадоксально, появляется все больше государств (как, например, Китай и Россия), обладающих избыточным суверенитетом. Эти государства избирательно используют рынки для усиления своей власти и своей политической независимости, но при этом не придерживаются их правил: ограничивают иностранные капиталовложения, ставят барьеры на пути импорта и отказываются провести либерализацию обменных курсов своих валют. Кроме того, некоторые из них используют эту экономическую мощь для подавления своих граждан и урезания их свобод. Поэтому для выхода из нынешнего кризиса необходимо не допустить усиления геоэкономического соперничества, вновь утвердить логику рыночных принципов и торгово-экономического сотрудничества между теми, кто всплывает (они) и теми, кто тонет (мы).
